— Ну да. А они жалуются, хором, наперебой. Встретили наконец подходящего слушателя и отводят душу. Вернее, исполняют свое предназначение. Собственно, а что еще может делать горе, кроме как жаловаться?.. Самое замечательное, что теперь мне наконец понятно, как именно они убивали. И почему собирались для этого большими компаниями — в одиночку-то не так эффективно выходит, хором куда как душевнее. И ветер Темной Стороны от их нытья становился горьким, а потом рвался в клочья — меня это совершенно не удивляет… Грешные Магистры, Кофа, как же нам с вами повезло!
— Да уж, — язвительно хмыкнул я. — Сам себе завидую.
— Напрасно смеетесь. Мы с вами только что видели, слышали и пережили нечто небывалое. И при этом сохранили жизнь, рассудок и память. Это действительно величайший подарок судьбы, лучшее, что может случиться, — горячо сказал Джуффин. — Опыт — единственная драгоценность, ради которой живет человек, даже если сам об этом не знает. Ничего подобного этому кошмару, — он кивнул в сторону окна, — никогда прежде не случалось; по крайней мере, история не сохранила об этом никаких сведений. И, смею надеяться, не случится в будущем. Я лично приложу к этому все мыслимые усилия. Но сейчас мы с вами поймали момент, оказались в нужное время в нужном месте, и теперь этот уникальный опыт — наше достояние. Большей удачи действительно невозможно вообразить.
Причем безумием от него при этом не пахло, я специально принюхался.
Удостоверившись, что Господин Почтеннейший Начальник не свихнулся, а просто валяет дурака, я поглядел в окно. Призрак по-прежнему парил в полуметре над мостовой, окруженный плотным кольцом чужих несчастий.
— Я вот чего не могу понять: как Хумха, бедняга, это терпит? — спросил я, выглядывая в окно. — Не тот у него характер.
— Ну что вы. У призраков совсем другое восприятие. Не удивлюсь, если он-то как раз просто слышит голоса, которые подробно рассказывают ему о своих страданиях. Может быть, все это даже кажется ему занимательным, кто знает.
В это время Хумха начал понемногу двигаться к выходу из тупика. Детишки потянулись за ним.
— Ага, он их уводит! — восхищенно выдохнул Джуффин. — Какой молодец! Сейчас, как я понимаю, все дружно отправятся топиться. Я пойду следом. Вы со мной? Потому что если хотите отдохнуть, я не возражаю.
Я, в общем, давным-давно хотел отдохнуть. И на детишек этих нагляделся на пару столетий вперед. Не говоря уже о призраке отца. И я даже открыл рот, чтобы попрощаться с великодушным начальством, пока оно не передумало отпускать меня на покой. Но в последний момент почему-то сказал:
— Куда же я от вас денусь.
Потому что Джуффин, как ни крути, прав. Когда еще представится случай поглядеть, как мертвый Магистр Хумха утопит в Хуроне чужое горе. Потом ведь локти кусать стану, что был не в настроении и все пропустил.
Прогулка у нас вышла та еще. Улица Маятников не так уж далеко от реки, до ближайшей набережной быстрым шагом за четверть часа дойти можно. Но о быстром шаге наши маленькие несчастья не имели никакого представления. Шли неторопливо, ступали тяжело, как будто мешки с камнями на себе тащили.
Стояла глубокая ночь, самая тихая пора, когда полночь уже давно миновала, а до рассвета еще далеко. Поэтому свидетелей этого неспешного шествия, кроме нас с Джуффином, не было. Надо сказать, горожане много пропустили, особенно жалко художников, потому что процессия детей, ведомых призраком, была по-своему очень красива. Мрачное, но притягательное зрелище.
— Слушайте, — сказал я Джуффину, когда мне надоело молча тащиться в хвосте этой похоронной процессии. — Вы вот говорили, дескать, теперь ясно, как они убивали. А я, напротив, окончательно перестал что-либо понимать. Потому что их жертвы, насколько нам известно, не жаловались на смертную тоску, только на слабость, лежали себе тихо в постели, не мучились, — и как это увязывается?..
— Распрекрасно увязывается. Они же, в отличие от нас, не прислушивались к тому, что им говорят. Захотели бы — не сумели, техника-то, прямо скажем, непростая и требует серьезной подготовки. Этому, сами знаете, даже Старших Магистров далеко не во всех Орденах учили. Поэтому ощущений, похожих на те, что пережили мы с вами, больные не испытывали. А если бы испытывали, умирали бы сразу, на месте, а не два-три дня спустя. Я покрепче многих, а больше нескольких минут такого удовольствия, боюсь, тоже не вынес бы.
— То есть они ничего не слышали, вернее, не чувствовали. Хорошо. Но тогда почему умирали?
— Они слышали, — вздохнул Джуффин. — Но не осознавали, что слышат. Сознание далеко не всегда воспринимает и обрабатывает информацию, полученную телом. Но информация от этого никуда не исчезает.
— Это примерно как накачать человека обезболивающим снадобьем, а потом нанести ему смертельную рану? И тогда он все равно умрет, но без мучений? Я правильно понял?
— Примерно так, — согласился Джуффин. — Прекрасное сравнение. Вообще-то я всегда придерживался мнения, что человек должен научиться осознавать все, что с ним происходит, но на такое почти никто не способен. И в кои-то веки это, пожалуй, оказалось к лучшему. А то совсем страшная была бы смерть. Никому не пожелаешь.
— А как насчет драгоценного опыта? — ехидно спросил я.
— Чтобы воспользоваться приобретенным опытом, надо остаться в живых. А так — что толку?
— Ну почему, некоторым и после смерти вполне может пригодиться. Взять того же Хумху — умереть-то он умер, и что с того?
— Магистр Хумха, как ни крути, один из самых умелых и могущественных колдунов за всю историю Соединенного Королевства. И это делает его исключением из всех возможных правил. Но даже очень могущественным людям не следует умирать от тоски и горя. Тем более — от чужого горя. Это уже ни в какие ворота не лезет.
Возразить было нечего.
— Кстати, если бы перед смертью сэр Хумха не был одержим печалью и страстным желанием помириться с вами, он мог бы совсем иначе распорядиться своей дальнейшей судьбой, — шепотом добавил Джуффин. — От хорошей жизни призраками не становятся, поверьте мне на слово. Уж в этом вопросе я, можно сказать, крупный специалист.
— И кто виноват? — сердито сказал я.
— Никто, конечно же. Все, что взрослый человек делает с собой, со своей жизнью и смертью, он делает сам.
— Зато расхлебывать все это обычно приходится большой компанией.
— И это тоже так. Вот ведь печальный парадокс. Но у меня есть для вас одна хорошая новость.
— Какая тут может быть хорошая новость? — вздохнул я.
Джуффин лучезарно улыбнулся.
— Мы уже почти пришли к реке.
Хумха не стал задерживаться на набережной, напротив, резко увеличил скорость и притормозил только в нескольких метрах от берега, словно бы раздосадованный неторопливостью своих новых товарищей. Детишки во всю прыть рванули за ним. Хурон, хвала Магистрам, очень глубокая река, так что все наши пятьдесят четыре горя почти сразу скрылись под водой. Вынырнуть, выбраться на берег никто не пытался. Пузырей на поверхности я тоже не заметил. Как будто камни на дно упали: были — и нет.
