Книга Большая телега, страница 72. Автор книги Макс Фрай

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Большая телега»

Cтраница 72

Словом, осознанно верить я не умею, всегда такой был. А тут вдруг оказалось, что существование Галки — тоже вопрос веры, и рубашка с закатанными рукавами станет мне вместо Туринской плащаницы. Сомнительное доказательство, чего уж там, но других у меня нет, даже штампа в паспорте не осталось, я его с тех пор два раза менял, еще и сам, дурак, на лапу давал, чтобы никаких следов брака и развода, мне тогда казалось, так будет лучше. Оплачено — получите, и теперь у меня нет ничего кроме воспоминаний, мятой рубашки и веры, в которой я совсем не крепок, а вокруг, как назло, одни атеисты — нет, говорят, у тебя никакой жены и не было никогда, вон даже Галкина родная мать утверждает, будто у нее нет дочери, одна надежда, что просто свихнулась злющая тетка на старости лет. А что ж, Альцгеймер, или как там оно называется?.. Но даже эта спасительная версия требовала от меня слепой веры — проверить-то я не мог.

И тогда я решил — ладно, веры у меня нет и взяться ей неоткуда. Но я могу действовать так, словно она есть. Поехать в этот чертов Ротенбург, нарисовать эти чертовы мосты, вернуться с картинкой и посмотреть, что будет. Тем более паспорт уже в консульстве, и билет заказан, и отель забронирован, глупо было бы останавливаться на полпути.


Улетал я, ощущая себя полным идиотом, охотником за, прости господи, Святым Граалем, одно утешение — я, по крайней мере, точно знаю, что должен делать. По пунктам. Даже время отправления утренней электрички из Бремена в Ротенбург до сих пор помню: 11:18. Хоть в этом полная ясность, поэтому вопросы «а зачем», «что это даст» и «ты действительно думаешь, что она вернется за картинкой», можно отложить на потом. Я сказал, на потом!

Усилием воли я перевел мыслительный процесс на самую низкую мощность, сэкономленную энергию употребил на отключение любимой программы «покупка вискаря в дьюти-фри» — куда сейчас, и без того башню рвет со страшной силой — и потом уж действовал безупречно, как прекрасный, на совесть отлаженный автомат. Прилетел в Дюссельдорф, сел в поезд, приехал в Бремен, прошелся до отеля, который оказался в десяти минутах пешей ходьбы от вокзала, принял душ, уснул, оглушив себя снотворным, и только утром за завтраком понял, что не взял с собой не то что холст с красками, но даже завалящий какой-нибудь блокнот и карандаш. Надо же. Что картинку рисовать еду, помнил даже во сне, а что без соответствующих инструментов и материалов этого не сделаешь, как-то не сообразил. Художник, блин. Великий маэстро. Я в восхищении.

Ладно, подумал я, не беда, куплю по дороге. Суббота, конечно, но магазины должны работать хотя бы до полудня, поэтому — вперед.

Ни одной художественной лавки, ни даже магазина канцтоваров не встретилось мне на пути. Надо было, конечно, поискать как следует, но время приближалось к одиннадцати, а я почему-то вбил себе в голову, что должен уехать именно электричкой в одиннадцать восемнадцать, хотя она, конечно, не единственная, даже по выходным в этом направлении отправляется два-три поезда в час, но я не стал прислушиваться к голосу разума, плюнул на все и побежал на вокзал. Должен же быть в этом дурацком Ротенбурге хоть какой-нибудь супермаркет, а там непременно найдутся карандаши или хоть шариковые ручки и блокноты какие-нибудь, выкручусь, ничего.

Я оказался единственным пассажиром в вагоне и, надо думать, во всем поезде — по крайней мере, на конечной станции, в Ротенбурге, вышел я один. На платформе, в подземном переходе и даже на вокзальной площади тоже не было ни души. Я огляделся по сторонам, пытаясь припомнить, как мы с Галкой тогда попали к реке, — тщетно. То ли за прошедшие годы здесь все изменилось, то ли моя голова так обработала воспоминания, что мать родная не узнает. Пожал плечами и пошел наугад, а буквально через пару минут увидел дорожный указатель: в центр — налево. Вот и хорошо, в центре должны быть магазины, значит, мне — туда.

На этот раз я пересек речку Вюмме по большому мосту, предназначенному не только для пешеходов, но и для автомобилей, которых, впрочем, сейчас не было, вообще ни одного, вымерли они тут все, что ли? На металлических перилах, среди хлопьев паутины красовалась белая табличка с названием: «Амстбрюке». Я невольно замедлил шаг, разглядывая деревянные мосты вдалеке, улыбнулся знакомой картине: светло-зеленая трава, темно-зеленая вода, серебристо-зеленые ивы. Они, в отличие от вокзальной площади, остались точно такими, как в моих воспоминаниях. Неудивительно: сейчас, как и во время нашей с Галкой вылазки, начало мая, возможно, вообще день в день, и погода такая же — горячее солнце и речной ветер, не холодный, а освежающий, как мятная карамель. Но глазеть на эту красоту без карандаша и бумаги — только время терять. Потом, потом.

Я пересек мост, свернул налево и почти сразу направо, повинуясь очередному дорожному указателю. Указатель не подвел, через три минуты я оказался на пешеходной Хоффельдштрассе, судя по всему, главной улице Ротенбурга. Здесь были только магазины, закрытые все как один, и кафе, переполненные несмотря на сравнительно ранний час. Вожделенный супермаркет обнаружился на противоположном конце улицы и закрываться, слава богу, не собирался. Я вихрем пронесся по залу, сметая с полок школьные альбомы для рисования и пачки карандашей, потом так долго мучился выбором, словно белочки, зайчики и спайдермены на обложках были духами, способными подарить невиданное могущество, надо лишь угадать, кто из них мне подходит.

Только расплатившись за покупки в кассе, я понял, как, оказывается, все это время нервничал. Теперь, наконец, отпустило, я расслабился и на радостях впал в какое-то нелепое подобие эйфории. Вышел на улицу, пошатываясь, натурально как пьяный; впрочем, это вполне мог быть побочный эффект давешнего снотворного, та еще дрянь.

Оглядевшись по сторонам, я увидел фонтан с бирюзовым дном. В центре был установлен шар, на шаре — кувшин, а из кувшина торчала голова какого-то желтоглазого красавчика с ниспадающей на лоб косицей. Судя по выражению лица, красавчик был абсолютно и безнадежно безумен. На краю фонтана стоял одинокий бронзовый башмачок, и я, помню, подумал, что вся эта композиция наглядно демонстрирует, во что мог бы превратиться принц, если бы так и не нашел свою Золушку. Нелепая идея, идиотская постмодернистская шутка, но меня всерьез передернуло, я прижал к животу пакет с альбомами и карандашами и пошел обратно, стараясь не оглядываться. Мимо одноглазого стального урода в каске, мимо бронзового зайца-единорога, слившегося в смертельной схватке с каким-то вовсе уж несусветным чудищем, мимо каменного памятника спарже, на первый взгляд совершенно порнографического, я только в самый последний момент опознал в нем безобидный овощ. Ротенбург оказался настоящим лежбищем нелепых уличных скульптур; возможно, подумал я, они селятся здесь, когда выходят на пенсию, — а что ж, чистый воздух, тишина, низкие цены и до большого города рукой подать. Хотел бы я поглядеть, как эти ребята уезжают прошвырнуться по бременским дискотекам в пятницу вечером, то-то вокруг станции так безлюдно, даже плохонькой пивной нет и такси не дежурят, от греха подальше.

В итоге я рухнул на бронзовую лавку, между бронзовой женщиной и бронзовой девочкой, которая с азартным интересом рылась в сумке бронзовой старушки, и кое-как перевел дух. Мои соседки были восхитительно антропоморфны, мое присутствие их явно не стесняло, поэтому я закурил и наконец от души рассмеялся. Подумал, надо же какой тут заповедник монстров, жаль все-таки, что мы с Галкой в тот раз до центра не добрались, она такие штуки любит даже больше чем я. Сейчас я почему-то совершенно не сомневался в ее существовании. Это было так приятно, что я снова рассмеялся, огляделся по сторонам в поисках урны для окурка, увидел вывеску «У Марио» и подумал: если хозяин кафе настоящий итальянец, кофе у него должен быть отменный. Именно то, что мне требуется — всегда, везде, но здесь и сейчас — особенно.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация