Викторизм…
«Виктор» значит «победитель». Какая ирония, что его назвали именно так.
А может, пойти от противного? Взорвать стокгольмскую ратушу посреди нобелевского обеда? Разрушить жизнь других, чтобы отомстить за свою собственную?
Виктор сдается. Его ждет тот же конец, что и всех остальных. Пару лет после смерти его имя еще будут помнить, а потом оно канет в небытие.
По возвращении в кафе Роза видит Беа, которая зашла перекусить. Не спрашивая ни о чем, Роза наливает чашку чая и кладет на тарелку бискотти.
– Какао и яблочный пирог, – вдруг неожиданно заказывает Беа.
Занятия любовью отнимают силы. Ей нужно пополнить запас энергии, к тому же Беа слишком счастлива, чтобы следовать распорядку дня.
– Простите?
Роза в шоке. Беа повторяет заказ и спрашивает о выставке. Обычно она одета во все черное, но сегодня на ней красная футболка и открытые летние сандалии. Брови выщипаны, и она даже накрасилась: бирюзовые тени и черная тушь.
– Фотографии сделал один из наших постоянных клиентов, – отвечает Роза, разглядывая новую стрижку Беа – челка теперь не закрывает глаза, как раньше. – Его зовут… ее зовут София.
Тот трансвестит, думает Беа, вспоминая элегантный наряд Софии.
– Они продаются?
– Не знаю, – говорит Роза, вспоминая, что давно уже не видела Софию в кафе. – Но у меня есть ее номер телефона, так что можете сами позвонить и спросить.
Беа кивает. Роза роется в ящиках под раковиной, находит визитку, которую ей дала София, и переписывает номер телефона на бумажку.
С бумажкой в руке Беа идет к своему обычному столику в углу (старые привычки не так-то легко поменять). Она ест яблочный пирог, прихлебывает какао и радуется тому, что не испытывает никакой паники из-за того, что расписание нарушено.
Бархатная революция.
Достав сотовый, Беа звонит папе и спрашивает, не хочет ли он приехать в город на выходных познакомиться с ее молодым человеком.
Каспер в шоке:
– Молодым человеком?
Именно так, говорит Беа, и добавляет, что подробности расскажет позже, потому что батарейка кончается.
Она отключает полностью заряженный телефон, чтобы папа не доставал ее расспросами. У него может подняться давление от такой новости.
* * *
Каспер отправляется в центр на «кадиллаке», небрежно паркует его перед магазином, покупает пиво и виноград. Потом едет дальше, к озеру, в котором они купались, когда Беа была маленькой, а Эбба еще жива.
Каспер выходит из машины и садится на берегу. Подбрасывает виноградинки в воздух и ловит их ртом. Пьет пиво. Раздевается до пояса, подставляя свое бледное тело солнечным лучам. Ложится на траву и думает о тех мечтах, которые были у него в молодости.
В молодости он мечтал стать изобретателем и придумывать вещи, которые сделали бы мир лучше. Он мечтал, чтобы Эбба и Беа гордились бы тем, что у них такой сильный и смелый муж и отец. Но Эбба умерла, и все погрузилось в хаос.
Он начал пить, и жизнь его заволокло алкогольным туманом, а когда через пару лет туман немного рассеялся, Каспер обнаружил, что потерял не только жену, но и дочь.
Она была жива и была рядом. Иногда ему удавалось слышать ее смех. Но ее взгляд говорил ему все.
Ты меня оставил, папа! Почему ты меня оставил?
Они никогда не заговаривали об этом. Никогда не пытались выяснить отношения. Они просто спрятались друг от друга, притворились невидимыми.
Каспер выплевывает косточки израильского винограда, гадая, может ли он расти на шведской почве. Открывает второе пиво и вспоминает радостный голос Беа по телефону.
Молодой человек. Хочешь приехать в город познакомиться с моим молодым человеком?
Конечно хочет. Он приедет на «кадиллаке», одетый в костюм, чисто выбритый, причесанный и конечно же трезвый как стеклышко. Он не будет задавать много вопросов, не будет неприлично шутить, рассказывать, какой Беа была в детстве. Он будет есть ножом и вилкой и не станет ковырять в зубах кончиком ножа. Не станет засиживаться допоздна и не будет плакать, если они вдруг заговорят об Эббе.
Он навещает ее могилу раз в неделю. Всегда по пятницам.
Кладет красную розу на гравий перед памятником, садится на принесенный с собой складной стул, достает термос с кофе, наливает себе стаканчик и разговаривает с женой.
Каспер уверен: она слышит каждое слово. Она знает все. Знает, что скоро они будут вместе. Знает, как он по ней тоскует. Как ему хочется обнять ее, коснуться ее.
Он проклинал Бога. Проклинал за то, что ей пришлось вынести столько боли перед тем, как умереть. Проклинал Бога за то, что Он забрал ее к себе так рано.
Куда подевалась твоя сила, Всемогущий Бог? – вопрошал он.
Разве ты забыл, что твой долг – помогать людям?
Где ты был, когда Эббе нужна была помощь?
Чем она заслужила такую участь? Скажи мне, какие грехи она совершила, чтобы быть наказанной так жестоко? Я готов Тебя выслушать, но уверен, что, что бы она ни сделала, она не заслужила такой страшной кары. И Тебе ни за что не убедить меня в обратном.
Черт тебя побери, Бог! Воскреси ее! Верни ее мне!
Но несмотря на это, он всегда продолжал верить в Бога, потому что прекратить верить было равносильно потере надежды на встречу с ней на небе после смерти.
Господи, спасибо Тебе, что Ты не забыл Беа и что подарил ей любовь!
Спасибо за то, что Ты о нас заботишься, хотя мы не заслуживаем Твоей заботы. Спасибо за то, что даешь мне силы верить в Тебя, и спасибо за то, что я не напивался вот уже несколько дней. И спасибо за то, что сегодня мне не хочется пить и что от этих двух банок пива меня не развезет, думает он, сидя на берегу озера семейного счастья и радуясь тому, что в этой жизни у него еще есть повод для радости.
Телефон звонит, но она не берет трубку. Ей не хочется ни с кем говорить. Она сидит за письменным столом, склонившись над снимками Мирьи, и ненавидит себя за то, что поверила, будто ее приняли и даже полюбили.
Она обводит пальцем контуры тела Мирьи, ее лицо, нагибается и целует губы, слыша, как включается автоответчик.
– Привет! Меня зовут Беа. Я видела твою выставку в кафе и хотела бы купить фотографии. Все. Если они, конечно, продаются. Можешь позвонить мне по номеру…
София сразу удаляет сообщение, потому что это звонит не Мирья, чтобы попросить прощения, а больше ей ни до чего сейчас нет дела. Ей хочется забиться в дальний угол и умереть.
В ящик со стуком падает почта. Одно-единственное письмо из министерства здравоохранения. София открывает и начинает истерически смеяться, потому что в письме написано:
