— Теперь, джентльмены, — сказал Гэри, — я должен сообщить вам новости. Мистер Флек счастлив, что вы приехали, и он желает, чтобы вы прекрасно провели время на острове. Но, к сожалению, ему пришлось уехать на несколько дней…
— Что? — спросил я.
— Мистер Флек вчера уехал на несколько дней.
— Вы, наверное, шутите? — спросил Бобби.
— Нет, мистер Барра, я вовсе не шучу.
— Но он знал, что мы прилетаем!
— Разумеется. И поверьте, он действительно сожалеет, что ему пришлось так внезапно уехать…
— Какое-то дело объявилось? — поинтересовался Бобби.
— Не совсем, — сказал Гэри и коротко рассмеялся. — Но вы же знаете, как он увлечен рыбалкой. И когда ему сообщили, что у побережья Сен-Винсент клюет марлин…
— Сен-Винсент? — переспросил Бобби. — Но туда ведь два дня плыть.
— Примерно тридцать шесть часов.
— Блеск, — восхитился Бобби. — Если он доберется туда сегодня, а завтра займется рыбалкой, он не появится здесь три дня, как минимум.
— Думаю, вы правильно подсчитали, — кивнул Гэри. — Но мистер Флек хочет, чтобы вы отдохнули в свое удовольствие, пользуясь всем, что может предоставить остров Саффрон.
— Но мы прилетели по его просьбе, чтобы встретиться с ним.
— И вы встретитесь с ним, — утешил его Гэри. — Через пару дней.
Бобби толкнул меня локтем:
— Какого черта ты обо всем этом думаешь?
На языке вертелось: «И ты все время твердил, что он твой большой друг?», но я не хотел больше препираться с Бобби. Поэтому я сказал:
— Ну, если бы мне пришлось выбирать между занудой писателем и марлином, я бы определенно выбрал рыбалку.
— Да, но чертовой рыбе не надо беспокоиться о клиентах и о запутанной ситуации в Венесуэле, — недовольно произнес Бобби.
— Вы же знаете, мистер Барра, что наш деловой центр может обеспечить вам доступ к информации по любому рынку. В наших силах, если вы захотите, специально для вас открыть новую линию, по которой вы сможете связываться со своими клиентами круглосуточно, семь дней в неделю.
— К тому же, — поддержала Гэри Мэг, — сводка погоды на ближайшую неделю превосходная. Никакого дождя, только приятный легкий бриз, столбик термометра будет стоять на тридцати градусах.
— Иначе говоря, вы можете следить за рынком и загорать, — улыбнулся Гэри.
— Ты злишься? — спросил меня Бобби.
Да, я злился. Но я вновь решил сдать на тормозах. Поэтому, пожав плечами, я сказал:
— Думаю, немного солнца мне не повредит.
«Лендровер» продолжал катиться по неровной дороге через джунгли. Но вскоре деревья расступились. Мы остановились около открытого навеса, под которым стояли еще три «лендровера» и один большой белый фургон. Я хотел спросил, зачем на острове четыре одинаковых внедорожника да еще фургон в придачу… но снова промолчал. Вместо этого я пошел за Мэг по узкой тропинке, мощенной галькой. Вскоре мы взошли на мостик, перекинутый через большой декоративный пруд. Я посмотрел вниз и увидел, что в пруду полно тропических рыб. Затем я поднял глаза и ахнул. Прямо передо мной широко раскинулся дворец Флека.
С воздуха он казался приземистым деревянным строением. Но вблизи он представлял собой экстравагантный образец современной архитектуры — ряд огромных окон в обрамлении лакированного дерева. По бокам возвышались башни, похожие на кафедральные, они также были забраны в стеклянные рамы. Между этими модернистскими конструкциями, напоминающими крылья, располагались несколько башен в форме буквы «V», причем все с витражными стеклами.
По деревянному настилу мы прошли к противоположной стороне дома. Свернув за угол, я снова чуть не ахнул — перед домом находился огромный бассейн. За всем этим начиналась синева — вид на Карибское море был потрясающим.
— Милостивый боже, — изумился я. — Вот это красота.
— Да, — согласился Бобби. — Это «мать твою, как богат». Теперь ты понимаешь?
Зазвонил его сотовый. Он ответил.
— Ну, и какая маржа? — сразу заговорил он о деле. — Да, но в прошлом году они продавали по двадцать девять… Разумеется, я отслеживал этих типов… Ты же не думаешь, что я куплюсь на подставу?.. Ты помнишь скачок на рынке в девяносто седьмом?.. Четырнадцатое февраля девяносто седьмого года, как раз после того, как этот бред с Моникой Левински попал в прессу и последовали незначительные поправки в течение семидесяти двух часов. Но в долгосрочном плане…
Бобби умел доступно объяснять клиентам суть вещей. Он с ловкостью фокусника управлялся с цифрами и фактами. Все это шло вразрез с той грубостью, с какой он обычно разговаривал со своими помощниками. Я заметил, что Гэри и Мэг тоже прислушиваются к разговору. Интересно, думают ли они то же, что и я: как такой умный человек может превращаться в противного клоуна, когда речь идет о бытовых вещах? И почему он упорно изображает из себя неандертальца, когда дело касается женщин? Однако деньги и секс делают дураков из всех нас. Кто знает, может быть, Бобби решил, что ему наплевать, если все узнают, каким безнадежно голым он бывает в своей глупости.
Бобби захлопнул сотовый, расправил плечи и сказал:
— Никогда не бери в клиенты дерматолога. Для них каждый прыщ на рынке уже меланома. Но… — он подтолкнул Гэри, — ты слышал, приятель, что я обещал этому козлу дать ответ в десять…
Гэри взял свою переносную рацию и заговорил:
— Джули, со мной мистер Барра. Он хочет, чтобы у тебя на экране были все данные по НАСДАГ
[15]
к нашему приходу, то есть через три минуты. Ясно?
Из рации послышался голос.
— Будет сделано.
— Показывай дорогу, — снисходительно обратился Бобби к Гэри, затем повернулся ко мне и добавил: — Встретимся позже, приятель, если ты все еще благоволишь к такому ничтожеству, как я.
Когда они ушли, Мэг спросила:
— Мне показать вам вашу комнату?
— Пожалуйста.
Мы вошли внутрь. Главное фойе представляло собой длинный просторный коридор с белыми стенами и такими же белыми полами. Как только я вошел, я обнаружил себя стоящим перед одной из лучших работ американских художников-абстракционистов XX века: захватывающее полотно, изображающее математическое уравнение на блестяще текстурированном сером фоне.
— Это «Универсальное поле» Марка Тоби? — спросил я у Мэг.
— А вы разбираетесь в искусстве, — заметила она.
— Я видел эту картину только в книгах. Изумительно.
— Если вы любите искусство, вам следует познакомиться с тем, что мы здесь называем Большим залом.
