— И что потом?
— Через полгода мы поженились.
— Как романтично, — заметил я.
Она улыбнулась и разлила остатки водки по рюмкам.
— Так какова мораль этой истории? — спросил я. — Вы не виноваты в том, что ваш муж снял этот паршивый фильм?
— Приблизительно.
Я допил водку. Теперь я даже не почувствовал, как она попала мне в пищевод. Потому что я уже ничего не чувствовал.
— Позвольте мне открыть вам один секрет. Мой муж заставляет вас ждать, потому что он не выносит общества талантливых людей.
— Полагаю, что любого, кто исхитрился заработать столько денег, можно смело назвать талантливым.
— Возможно. Но он мечтал о другом таланте: о творческом даре, если хотите. Таком, как у вас. И знаете, я тоже очень высокого мнения о вас. Как вы думаете, зачем я прилетела сюда? Я просто хотела познакомиться с вами. Я действительно думаю, что «Продать тебя» — это знаковый сериал.
— Я польщен.
— Рада стараться.
Она посмотрела мне в глаза и опять улыбнулась. Я взглянул на часы. Она сказала:
— Если вам пора спать, не позволяйте мне задерживать вас. Я могу попросить Гэри принести вам теплого молока и печенья. И уверена, где-нибудь найдется свободный плюшевый мишка, если вам нужна компания.
Марта выгнула брови — скорее шутила, чем флиртовала. Или скорее флиртовала, чем шутила? А может, она поднимает брови вообще без всякого повода? Черт, я не мог разобраться толком: я был пьян в хлам.
— Мне кажется, мне действительно стоит увидеться со своей постелью, — сказал я. — Спасибо за водку.
— Это все входит в обслуживание, — сказала она. — Приятных сновидений.
Я попрощался и, пошатываясь, направился в свою комнату.
Трудно сказать, как я туда добрался. Во всяком случае, на постели я растянулся прямо в одежде. В четыре утра я проснулся и едва успел добежать до ванной комнаты: приступ рвоты продолжался пять минут без перерыва — может, водка была и хороша, но мой организм к ней не приучен. Потом я разделся, встал под горячий душ и снова вернулся в кровать, весь мокрый.
Согреваясь под одеялом, я вспоминал свой разговор с Мартой Флек, но вскоре меня сморил сон.
Проспал я примерно до полудня. Ощущения были ужасными. Казалось, что мозги плавятся в атомном котле, в памяти всплывали кадры из «Сало», перемежающиеся крупными планами жены миллиардера.
Все, хватит! Сегодня я покидаю остров. Я и так слишком долго ждал, потакая капризам богатого человека. Дотянувшись до телефона, я позвонил Гэри и спросил, нельзя ли доставить меня сегодня в Антигуа, а оттуда дальше — в Лос-Анджелес.
Через пять минут раздался звонок. Это была Марта.
— Вы знакомы с чудом, которое называется «берокка»?
— Привет, Марта.
— Доброе утро, Дэвид. Что-то голос у вас глуховат.
— Зато вы звучите бодро.
— Спасибо «берокке». Это растворимый препарат с лошадиной дозой витаминов В и С. Единственное средство, которое, с моей точки зрения, помогает от похмелья. «Берокку» делают в Австралии, а они там все знают про похмелье.
— Пожалуйста, пришлите мне две таблетки.
— Они уже на полпути к вам. Только не пытайтесь раскрошить их с помощью кредитной карты и вдохнуть через трубочку, скатанную из пятидесятидолларовой купюры.
— Я такими вещами не занимаюсь, — обиделся я.
— Да я шучу, Дэвид. Расслабьтесь…
— Простите… И кстати, я получил большое удовольствие от вчерашнего вечера.
— Тогда почему вы хотите сегодня уехать?
— Как же быстро здесь распространяются новости.
— Надеюсь, это решение не связано со мной.
— Думаю, это больше связано с тем, что ваш муж заставил меня прождать чертову кучу времени. А у меня есть своя жизнь… и дочь, которую я должен навестить в Сан-Франциско в эту пятницу.
— Ну, это легко сделать. Я закажу «Гольфстрим», и он доставит вас прямиком к месту назначения в пятницу утром. Разница во времени в вашу пользу, так что вы будете там в середине дня без всяких проблем.
— Но это означает, что я вынужден буду болтаться здесь без дела еще два дня.
— Слушайте, я понимаю, что вы злитесь на моего мужа. Как я уже говорила вчера, он затеял с вами игру… он со всеми играет. И мне это не нравится, тем более что именно я предложила ему вашу кандидатуру. Ведь я большая ваша поклонница. Кроме «Продать тебя», я читала почти все ваши ранние работы для театра…
— В самом деле? — сказал я, стараясь без особого успеха сделать вид, что мне это безразлично.
— Да, я поручила моему помощнику отследить все ваши пьесы…
Представляю, какая потребовалась работа, подумал я, ведь ни одна из моих ранних пьес так и не была напечатана. Но я уже уяснил одну вещь насчет премилого семейства: если им что-то нужно, они это получают.
— …и я бы хотела поговорить с вами насчет тех изменений, которые вы внесли в сценарий для Филиппа.
И который, очевидно, Джоан передала ей.
— Вы его уже прочитали?
— Первым делом, утром.
— А ваш муж?
— Я не знаю, — сказала она. — Мы с ним несколько дней не разговаривали.
Я хотел было спросить почему, но передумал. Вместо этого я спросил:
— Вы в самом деле прилетели из Нью-Йорка, чтобы увидеться со мной?
— У нас на острове не часто гостят писатели, которые мне нравятся.
— И вам действительно понравился новый вариант сценария?
Она мрачно рассмеялась:
— Ищете поддержки?
— Точно, — сказал я.
— Ну, я считаю, что вы проделали блестящую работу.
— Спасибо.
— Поверьте мне, в противном случае я бы сказала прямо.
— Кто бы сомневался!
— Если вы останетесь, обещаю, что не стану больше накачивать вас водкой… если, конечно, вы сами не захотите этого.
— Ни за что.
— Тогда мы, как мормоны, объявим бой пьянству… на оставшийся день. Если хотите, я даже буду называть вас старина Дэвид…
Теперь пришла моя очередь рассмеяться:
— Ладно, уговорили. Останусь еще на денек. Но если ваш муж не появится завтра, я уеду.
— Договорились, — кивнула она.
Через несколько минут принесли «берокку». Я принял пару таблеток и вскоре почувствовал облегчение. Но окончательно справиться с похмельем помог день, проведенный с Мартой Флек. Если вспомнить, сколько водки она выпила накануне, то приходилось удивляться ее бодрому виду. Марта распорядилась, чтобы ланч подали на главном балконе. Солнце стояло высоко, но легкий бриз смягчал жару. Мы ели холодного лобстера, пили «Кровавую Мери» — водка, опять водка! — и без конца разговаривали. Марта отказалась от кокетливого тона, который она избрала накануне, и проявила себя весьма остроумной собеседницей. С ней можно было разговаривать на разные темы с одинаковым энтузиазмом. В том, что касалось редактирования сценариев, она оказалась хорошим специалистом — во всяком случае, высказанные мне замечания по поводу «Трех ворчунов» оказались к месту. Я убедился, что она и в самом деле знакома с моим творчеством — в числе других были названы две небольшие пьески, написанные в ранних девяностых, о которых я и сам уже благополучно забыл.
