— Простите, — отстраненно сказал он. — Я ничего не знал…
Какая наглая ложь! У этого человека была потрясающая способность внезапно уходить от темы и вести себя так, будто он страдает амнезией. Создавалось впечатление, что в минуты приступов он едва замечал мое присутствие, — и приступы эти начинались именно тогда, когда он слышал что-то, не совпадающее с его планами или мироощущением.
— Ну, — сказал он, бросив взгляд на часы, — мы закончили?
— Это вам решать.
Флек встал:
— Тогда мы закончили. Вы хотите сказать что-нибудь еще?
Да — что ты первостатейная задница.
— Полагаю, следующий ход ваш, — произнес я. — Имя моего агента и номер ее телефона у вас есть. Я буду рад продолжить работу над сценарием на обговоренных условиях. Поскольку ближайшие два месяца я свободен от работы над сериалом, это удачное время для того, что вы задумали. Но, повторяю, теперь ваш ход.
— Прекрасно, прекрасно, — сказал он, поглядывая через мое плечо на одного из своих помощников, который держал в одной руке сотовый телефон, а другой показывал, что ему следует ответить. — Послушайте… спасибо, что вы приехали. Надеюсь, вам это было полезно…
— Да, вы правы, — сказал я, уже не пытаясь скрыть сарказм. — Необыкновенно полезно.
Он вопросительно взглянул на меня:
— Вы говорили с сарказмом?
— Вряд ли, — произнес я уже с явным сарказмом.
— Знаете, в чем ваша проблема, Дэвид?
— Просветите меня.
— Вы не понимаете шуток, да?
И он снова состроил рожу в стиле «Попался!».
— Вы хотите сказать, что собираетесь работать со мной? — спросил я.
— Точно. И если придется ждать месяц, я подожду.
— Как я уже сказал, я могу начать…
— Тогда пусть мои люди поговорят с вашими, и когда все формальности будут улажены, мы организуем где-нибудь свободный уик-энд, чтобы перелопатить сценарий. Вас это устраивает?
— Да, вполне, — кивнул я, уже не зная, что вообще думать.
— Ну, если вы довольны, значит, я доволен тоже, — заявил он, с энтузиазмом пожимая мою руку. — Мне приятно заниматься с вами одним делом. И я действительно думаю, что вдвоем мы сотворим нечто исключительное. Такое, что быстро не забудешь.
— Я тоже уверен.
Он похлопал меня по плечу:
— Приятного перелета, друг мой. — И ушел.
Мэг, которая тихо стояла в углу, выступила вперед:
— Вертолет вылетит, как только вы будете готовы, сэр. Мы можем что-нибудь сделать для вас до отъезда?
— Абсолютно ничего, — сказал я и поблагодарил ее за то, что она за мной присматривала.
— Надеюсь, время, проведенное здесь, вам пошло на пользу, — сказала она с намеком на улыбку.
Вертолет доставил меня в Антигуа. «Гольфстрим» подбросил до Сан-Франциско. Мы приземлились по расписанию, после трех часов дня. Как и было обещано, в аэропорту меня ждал лимузин, который отвез меня к дому Люси в пригороде. Кейтлин, пробежав по дорожке, повисла у меня на шее. Ее мать вышла из дома, бросая злобные взгляды на шикарный автомобиль.
— Пытаешься произвести на нас впечатление? — спросила она, передавая мне саквояж с вещами Кейт.
— Люси, когда мне удавалось произвести на тебя впечатление? — спросил я.
Кейтлин забеспокоилась, поэтому я быстро посадил ее в лимузин, сказав Люси, что верну дочь в шесть в воскресенье, а затем велел водителю везти нас в «Мандарин».
— Откуда у тебя такая большая машина? — спросила Кейт, когда мы пересекали мост, направляясь в Сан-Франциско.
— Человек, которому нравится, как я пишу, дал мне машину на выходные.
— А ты сможешь оставить ее себе?
— Нет, но мы сможем пользоваться ею целых два дня.
Кейтлин понравился пентхаус в отеле. Мне тоже. Окна выходили на залив, вдали, на горизонте, просматривался сверкающий центр города.
Когда мы прижали свои носы к стеклу, чтобы полюбоваться роскошным видом, Кейт спросила:
— Папа, мы сможем жить здесь каждый раз, как ты приезжаешь?
— Боюсь, это для одноразового пользования.
— Снова богатый человек?
— Именно.
— Но если ты будешь продолжать ему нравиться… — с надеждой сказала она.
Я засмеялся:
— В жизни так не бывает, дочка. — И чуть не добавил: особенно в киношной бизнесе.
Кейтлин не захотела никуда выходить вечером. Ее было не оторвать от окна. Поэтому мы заказали ужин в номер. Пока мы ждали, когда его принесут, зазвонил телефон, и я услышал голос своего приятеля.
— Как делишки? — спросил Бобби Барра.
— Надо же, какая приятная неожиданность, — ответил я. — Ты все еще в Нью-Йорке?
— Ага, пытаюсь спасти эти гребаные акции. Но это все равно что пытаться заклеить лейкопластырем перерезанную сонную артерию.
— Эффектное сравнение, Бобби. И давай я догадаюсь, откуда ты узнал, что я здесь.
— Естественно, люди фила мне сообщили. Но я говорил и с самим. И должен тебе сказать, приятель… он от тебя в восторге.
— В самом деле?
— Эй, откуда такой ироничный тон?
— Он заставил меня прождать неделю, Бобби. Неделю. Затем появился за час до моего отъезда и сделал вид, что вообще не знает, кто я такой, и уже после этого выразил желание поработать со мной, но при этом поиграл в несколько дурацких игр. Он дергал меня за поводок, а мне это не нравится.
— Слушай, ну что я могу сказать? Между нами, он немного со странностями. Иногда мне кажется, будто он вообще из космоса. Но у него этих странностей на двадцать миллиардов, и он в самом деле хочет сделать этот фильм вместе с тобой…
— Знаешь, его творческие идеи — настоящее дерьмо, — перебил я его. — Он вообще, похоже, одержим дерьмом.
— И что? В смысле, у дерьма своя правда, так? Особенно если к нему прилагается ценник с семизначной цифрой. Так что забудь о плохих манерах этого парня, получай удовольствие от пентхауза, весело проводи время с дочкой и скажи этой своей агентше, чтобы на следующей неделе ждала звонка от людей Фила.
Но когда поздно вечером в воскресенье я вернулся в Лос-Анджелес и рассказал все Салли, она вылила мне на голову ушат воды:
— Ты надеешься, что он объявится? Не думаю… Он играл с тобой, как с ненужной безделушкой. Но ты, по крайней мере, неплохо загорел. С кем-нибудь еще завел знакомства?
Я решил, что лучше не упоминать о вечере, проведенном с миссис Флек, поэтому ответил отрицательно.
Салли явно хотела вернуться к теме, которая волновала ее, — о триумфальной победе над Стю Баркером. Оппонент превратился в большого союзника и защитника, и все это в течение одной недели! Дело дошло до того, что он дал ей карт-бланш в планировании на осень сетки передач и доложил начальству, что она является лучшим работником «Фокс».
