На мне были старые джинсы «Левайс», футболка и рубашка на молнии.
— Поскольку я не в курсе, что мы собираемся сегодня делать…
— Могу я внести предложение?
— Внимательно слушаю.
— Я хочу, чтобы сегодня ты мне позволил руководить всем.
— Под этим ты имеешь в виду…
— Я имею в виду, что ты не задашь мне ни одного вопроса по поводу того, что я делаю… и в то же время ты будешь делать все, о чем я попрошу.
— Все?
— Да, — сказала она и ухмыльнулась. — Все. Но не бойся, я не предложу ничего нелегального. Или опасного.
— Ну, уже легче…
— Итак, мы договорились?
Она протянула руку, и я взял ее.
— Наверное… если только ты не попросишь меня закопать тело.
— Это было бы слишком банально, — сказала она. — Давай вылезай из этих одежек.
Она прошла мимо меня в коттедж и направилась в спальню. Там она открыла стенной шкаф и покопалась в моей одежде. На кровать полетели черные джинсы, белая футболка, легкий кожаный пиджак и пара черных мокасин.
— Это сойдет. Переодевайся.
Марта вышла. Я разделся и надел то, что она велела. Когда я появился в гостиной, она стояла у письменного стола и разглядывала старую фотографию, на которой мы были вдвоем с Кейтлин.
— Много лучше, — сказала она, оглядев меня с ног до головы. Затем приподняла фотографию: — Ты не возражаешь, если мы возьмем ее с собой?
— Ну… нет. Но могу я спросить — зачем?
— А о чем мы с тобой договаривались?
— Не задавать вопросов.
Она подошла и еще раз быстро поцеловала меня в губы.
— Вот и не задавай. Пошли, — сказала она, беря меня под руку. — Мы отсюда уезжаем.
Мы направились к ее «рэнджроверу». Когда машина выехала из Мередита и свернула на шоссе, идущее вдоль Тихого океана, Марта сказала:
— Ты меня удивил, Дэвид.
— Удивил? Чем?
— Тем, что не спросил меня, что случилось в последние десять дней. Ты очень дисциплинирован.
— Ну, ты же сказала: никаких вопросов.
— И все же я отвечу… но при одном условии: после того как я тебе скажу, мы не будем это обсуждать.
— Потому что новости плохие?
— Да, потому что новости далеко не удовлетворительные. И я не хочу, чтобы это испортило нам сегодняшний день.
— Согласен.
— После нашей с тобой встречи я вернулась в Лос-Анджелес, села в «Гольфстрим» и улетела в Чикаго. Но перед этим я заскочила в маленький магазинчик, торгующий электроникой, и купила миниатюрное записывающее устройство, которое приводится в действие голосом. Затем, уже в воздухе, я позвонила Филиппу и сказала, что мне нужно немедленно встретиться с ним. Едва я вошла в его номер в отеле, я швырнула ему в лицо все эти документы. И знаешь, что он сделал? Он равнодушно пожал плечами и сказал, что не понимает, о чем я толкую. Тогда я провела его по всей авантюре, шаг за шагом, подкрепляя каждое свое слово свидетельствами, которые получила от тебя. Но он все полностью отрицал. Он даже не спросил, где я взяла эти документы! Когда же я начала орать, требуя объяснений, он полностью закрылся, ушел в себя. Наверное, я почти час изображала из себя актрису, пытаясь вытащить из него хоть какое-то признание. Но он меня игнорировал. В конце концов я собрала бумажки, выскочила из номера и вернулась в «Гольфстриме» в Лос-Анджелес. Еще пару дней я провела, занимаясь собственным расследованием. «Любич Холдингc» — это точно одна из компаний Филиппа, хотя, боюсь, никому не удастся связать ее с его именем — настолько все законспирировано. И хотя у меня нет доказательств, я твердо уверена, что кроме огромного вклада в благотворительный фонд Ассоциации кино- и телесценаристов Филипп положил приличную сумму прямо в карман Джеймса Лероя, исполнительного директора.
— Как тебе удалось это выяснить? — спросил я.
— Какое у нас сегодня правило?
— Прости.
— Это примерно все. То, что ты мне рассказывал при встрече, делалось за деньги. Филипп решил стереть тебя с лица земли. Не знаю почему. И он это сделал. Филипп никогда не признается, равно как и не объяснит побудительные причины. Но я знаю, что он виновен. И он за это заплатит. А цена такова: я от него ухожу. Хотя вряд ли это его сильно огорчит.
— Но ты ведь уже говорила, что собираешься уйти от него, — сказал я, надеясь, что это не звучит как вопрос.
— Нет, лично ему я об этом пока не говорила. А ты молодец, исхитрился задать вопрос, но он прозвучал как простое утверждение.
— Спасибо.
— Не за что. Жаль только, что мне не удалось вытянуть из него признание. Тогда бы я могла заставить его все исправить. Вместо этого…
Она пожала плечами.
— Все путем, Марта, — сказал я.
— Нет, совсем нет.
— На сегодня все хорошо.
Она сняла одну руку с руля и переплела пальцы с моими. И держала их так, пока мы не свернули к Санта-Барбаре, — там ей пришлось перевести рычаг на третью скорость.
Мы проехали мимо улицы, где я продал свою «порше». Затем миновали район с дизайнерскими магазинами и фешенебельными ресторанами, где без тертого пармезана не обойтись. Потом мы свернули и поехали вдоль побережья, пока не добрались до ворот гостиницы.
— Гм… — хмыкнул я, вспомнив тайную неделю, которую провел здесь с Салли, когда еще был женат и… тщеславен, как и положено выскочке.
Прежде чем я успел задать вопрос, Марта предупредила:
— Ни о чем не спрашивай.
Парковщик взял на себя заботу о машине. Мы вошли в холл Но вместо того чтобы направиться к регистраторам, Марта провела меня по боковому коридору к большой дубовой двери, над которой было написано: «Центр здоровья».
— Я решила, что ты нуждаешься в поправке здоровья, — усмехнулась она, открыла двери и подтолкнула меня вперед.
Дальше она бодро сообщила дежурной, что меня зовут Дэвид Армитаж и что я записан на сегодняшний день на полный комплекс услуг, включая прическу. Кстати, о прическе. Не могла бы она поговорить с мастером? Дежурная подняла трубку. Через пару минут из внутренней двери вышел высокий, мускулистый джентльмен. Говорил он почти шепотом и представился как Мартин.
— Итак, Мартин, — сказала Марта. — Вот вам жертва. — Она быстро сунула руку в свою сумку и извлекла оттуда фотографию меня и Кейтлин. — Вот так он выглядел до того, как переселился в пещеру. Вы не могли бы вернуть его преднеандертальское состояние?
Мартин улыбнулся одними губами.
— Без проблем, — сказал он, возвращая фотографию Марте.
— Ладно, красавчик, — улыбнулась она мне. — Тебе предстоит четыре часа сплошных удовольствий. Встретимся за выпивкой на веранде в семь.
