Вот, а теперь скажите, объясните мне, какая связь между горячей печенкой и моим любовником? Может быть, рассказ о кабаньей печенке — это необходимое предисловие к моей лавстори, которая была, но которой не должно было быть? Никудышное предисловие. Ассоциация абсолютно бессмысленная. Но, господа, если мы скажем, что какая-то ассоциация не имеет смысла, это будет означать, что мы считаем, будто жизнь имеет смысл, будто жизнь это не просто масса или ряд бессмысленных фотографий, мгновений, которые летят одно за другим без всякого порядка и логики. Без той логики, которую в состоянии понять мы, смертные. Мы, смертные?! Я уже мертва, но все равно ничего не понимаю! Человек остается глупым и мертвым. Не очень-то приятное открытие. Вот в моих мыслях у меня в ладонях подрагивает горячая печенка, я смотрю в объектив фотоаппарата в руках господина Стиепана и при этом хочу рассказать вам о своем любовнике. Сейчас я сделаю над собой большое усилие, отброшу печенку, вот, я ее бросаю, руки у меня чистые, подождите, все-таки я бы их вытерла о джинсы, если бы была живой, если бы я была в джинсах, если бы не неслась вскачь на этой гадости, которая на самом деле и заставляет меня рассказывать и рассказывать. Если бы я чувствовала себя нормально, если бы не раскачивалась так страшно, если бы мягкий конь подо мной был чем-то твердым, я бы молчала, я бы вообще не стала с вами разговаривать. Я бы развалилась в жестком деревянном кресле, закурила сигарету, хотя, когда была жива, я не курила, боялась умереть, я бы сидела, курила, искоса смотрела на вас и ждала вопросов. Вот так… Болтаю я оттого, что раскачиваюсь. Ужасно раскачиваюсь.
Звонил он мне каждый день. Я привыкла. Если вдруг не звонил, день был для меня бессмысленным. Он был небольшого роста, чуть выше меня, мышцы его рук были мягкими, бедра ненамного крепче, у него был маленький твердый язык, таким он и остался до сих пор, знаю, что маленький и твердый, я держала его во рту. Когда я была с ним, то часто говорила себе: старушка, ну ты даешь, надо же какого подцепила! Все-таки знаете, и не возражайте, это приятно, когда тебя трахают и муж, и любовник. Когда после траханья с любовником мы шли по улице, у меня перед глазами часто возникала воображаемая стена. Именно стена! Я смотрела на серую бетонную плиту, мотала головой направо, налево и искала хоть какую-то щель, через которую можно увидеть витрину или неоновое освещение. Стена исчезала не сразу. Противное ощущение. В браке я часто мечтала о великой любви, настоящей любви, о герое, который бы не колотил меня, а слушал, разговаривал со мной, приносил бы мне в кровать кашу из бананов. Я люблю кашу из бананов, но не люблю разминать бананы. Когда я нашла любовника, я вовсе не превратилась в счастливую молодую кобылу, которая все время машет хвостом и подставляет горячий зад здоровенному херу. Вместо счастья меня охватила депрессия, я сама себе задавала миллион вопросов. Да, во мне поселился страх. Страх из-за того, что я осознала себя как очередную шлюху, которая гуляет по белу свету и объясняет свое блядство тем, что нуждается в любви и боится мужа, который, если обо всем узнает, может забить насмерть. Но в то же время я оправдывала себя тем, что, когда муж бьет меня по почкам доской для разделки мяса, а рот у меня заткнут тряпкой, чтобы не было слышно, как я вою, я могу утешаться мыслями о том, что все это закончится и через пару дней я так расцарапаю спину своего любовника, что его жена сразу это заметит.
Если бы мой муж не начал опять жить дома, я бы никогда не завела любовника. Когда он был на семинарах или выездных сессиях суда, я несколько дней жила в бетонных комнатах, кухне и гостиной, одна, а по ночам с Экой. Она в нашей квартире только спала. А остальное время проводила или в школе, или у его старухи. Я с радостью смирилась с ролью замужней монашки. Когда он куда-то уезжал, мы не трахались, когда на день-два появлялся дома, мы опять же не трахались, потому что он готовился к следующей поездке. Это были самые счастливые дни моей жизни. Я забыла его маленький член, тисканья и пыхтения, у меня была своя работа, свои дела, время от времени в мою жизнь внедрялась Эка, но не часто и не резко. Эта девочка росла возле меня, но без меня, а рядом с его старухой. Я удивлялась тому, какой она была красивой и долговязой.
Тем не менее иногда по утрам мне бывало с ней очень хорошо. Просыпаешься одна, дочка еще спит, занятия у нее сегодня во вторую смену, все утро мое. Можно посмотреть через окно на соседа, как, облокотившись на подоконник, он неподвижно смотрит в пустоту. Дочка просыпалась, приходила ко мне, целовала меня в шею, она, эта худенькая костлявая девочка, любила приласкаться, потом одевалась и убегала к бабушке. Я варила себе яйцо, съедала его и отправлялась на радио повторять «алло, алло, мы вас слышим». Это была прекрасная жизнь! Никто тебя не контролирует, у тебя нет никакой нормы, зарплата обеспечена, ты местная знаменитость, живешь без стрессов, хозяина над тобой нет, спонсоры тащат тебе футболки, нижнее белье, чулки, копченое мясо, билеты в кино и в театр, купоны, за которые бесплатно получаешь несколько килограммов стирального порошка… Вдруг! Всё сразу! А еще год или два назад…
Но однажды он появился в дверях, остался дома и стал трахать меня три или четыре раза в неделю! Боже милостивый! Вода плещется в ванне, он втягивает ее носом, потом из носа же громко высмаркивает, производя какие-то звуки вроде «шшшлюп, шшшлюп». Я лежу скрючившись, в пижаме, толстой, непривлекательной, надеясь, что застиранная махровая пижама остудит его пыл. Головные боли, трихомонасы вагиналисы, судороги, менструации… Ничто не могло его остановить. Он вылезал из ванны, вытирался, брал в руки фен, входил в комнату, улыбался, показывая крупные белые зубы. Вот ужас! Вот что такое ужас! Нужно бы написать книгу «Что со мной происходит, когда ко мне в кровать забирается мой муж». Вот был бы бестселлер! У миллионов женщин от одной только мысли, что придется трахаться с собственным мужем, напрочь пересыхает пизда! Я этого не утверждаю, это мое предположение. Но я почти уверена. Могу поклясться, что это так! Я раздвигала ноги. Жены могут играть в тысячу разных игр, пока муж их трахает. Стоит ли купить двуспальный пододеяльник, два шестьдесят на два, или нет смысла, потому что одеяло два на два? Можно купить в рассрочку и новое одеяло, перьевое, более тонкое, но пошире и потеплее. Одеяло плюс простыня на резинке, пододеяльник и две наволочки, пятьсот кун в месяц, по карте «Diners», за пять взносов? Хорошо бы покрасить эту стену, надо купить ту машинку, валиком очень трудно. Нет, лучше нанять маляра. Окраска — дело не такое простое, как нам стараются внушить с экрана телевизора продавцы кистей: позвоните нам сейчас, волшебная кисть все сделает за вас! Это обычное вранье, лучше пригласить маляра, ни в коем случае никаких денег вперед, никаких авансов, стоит хоть что-то дать, прождешь его потом несколько недель, они всегда договариваются о работе сразу в нескольких местах. Из Экиной комнаты нужно выкинуть кровать для гостей. Нам лучше всего купить высокий надувной матрац. Не нужен — выпустил воздух и убрал в коробку. Джинсы мне режут в паху, в городе есть портной, который вставляет в шаговый шов кусочек ткани, и неприятные ощущения пропадают, даже когда ты сидишь, самые лучшие джинсы — эластичные, вообще-то для джинсов сейчас жарко, надо купить легкие брюки хаки… Его стоны иногда прерывали ход моих мыслей или воображаемый разговор с молодой продавщицей в «Indian shop». Пока он пыхтел, я с закрытыми глазами снимала с шеи бусы из бирюзы. А легкая рубашка хаки, к брюкам, джинсовая куртка и туфли без каблука, те, в которых нога дышит, недавно открылся новый магазин с туфлями, в которых нога дышит… Он кончил. Отвалился от моего тела. Ты кончила? Я, ласкаясь, пристраивала свою голову в ямку над его ключицей, ох, ты просто золото, говорила я. Я обнаружила, что можно трахаться с мужем и в то же самое время осматривать прекрасные магазины, благоустраивать квартиру, обдумывать, не покрасить ли волосы в другой цвет, а может быть, изменить и прическу. Траханье с мужем иногда имеет смысл. В минуты, когда я с ним трахалась, я могла бы сдавать приемный экзамен на поступление в монастырь, настолько далеки были мои мысли от его хера, который он в этот момент в меня засовывал. Я знала, я научилась этому у мамы, с мужчинами нельзя разговаривать откровенно. Нельзя слишком часто смотреть им в глаза, говорить им правду, ждать от них честной игры. Жизнь с ними — это единственная возможная жизнь, но тут есть свои правила. Короткие фразы. Ты ел; когда вернешься домой; рубашки лежат там; я подмылась; я кончила просто феноменально, ты потрясающий; тебя никто не понимает; хочешь пива или вина, холодного, теплого, лед; я пошла в парикмахерскую, я не была целый месяц; эту блузку мне подарила Мери, эти брюки у меня от Анны, туфли подарила мама на день рождения; какие духи ты имеешь в виду, мне их принес спонсор. Кока разводится, уходит от мужа, конечно, она шлюха, это знает весь город, нет, она вовсе не самая близкая моя подруга!
