— Что же мне делать? — взмолилась Марта.
— Пусть этим делом займется ваш Карло. В конце концов, он глава семьи, — строго заметил молодой полисмен. — Джо не только ваш сын, но и его.
Марта вернулась домой. К счастью для Джо, он успел куда-то удрать и тем самым избежал хорошей трепки, которую намеревалась задать ему мать. В остальном же она была обескуражена, не зная, что делать дальше, куда и к кому пойти. Осси Нельсон снабдил ее важными сведениями, но от этого она лишь растерялась еще больше.
Господи Иисусе! Марта рассерженно топнула ногой. На нее вновь нахлынуло желание надрать Джо уши, но потом ей захотелось прижать сына к груди и целовать до изнеможения.
Лили и Джорджи тихонько сидели за столом и играли. Это было их изобретение — игра с пуговицами, карандашом и клочком бумаги. Лили подняла голову.
— Хочешь, мы принесем воды, мам, и ты приготовишь нам чаю?
— Да, моя маленькая, с удовольствием. — Марта обессилено опустилась на кушетку и обхватила голову руками. В висках у нее стучало, а сердце болезненно и гулко колотилось в груди.
— Может, приготовить заодно и бутербродов с маргарином?
— Да, пожалуйста, — прошептала Марта. Она чувствовала себя бесконечно усталой не только оттого, что ей пришлось пробежать половину Ливерпуля, а еще и потому, что дети покидали ее один за другим. Джойс жила своей жизнью, Франка она видела так редко, что его, можно сказать, уже не было дома, а теперь вот-вот заберут и Джо. Совсем скоро она может остаться одна с младшими детьми.
В доме, в котором они жили раньше на Джерард-стрит, Марта и Карло занимали самую большую спальню, мальчики — комнату поменьше, а девочки — самую маленькую. После переезда в Кингз-корт вся семья спала в одной комнате. Чтобы создать хотя бы видимость уединения, Марта повесила занавески вокруг двуспальной кровати — хотя Карло в последнее время даже не прикасался к ней, — а дети спали на матрасах прямо на полу, Лили — с одной стороны, мальчишки — с другой.
Нынче ночью младшие дети улеглись спать первыми. Следом за ними в постель отправился Джо, который пришел домой притихший и обескураженный.
— Отец и мать Альби ничуть не возражают против того, что он идет в армию, — сообщил он матери.
— Мне плевать на то, что думают отец и мать Альби, — презрительно фыркнув, заявила ему Марта. — Возражает твоя мать, и только это должно тебя заботить.
Она осталась сидеть, скорчившись на кушетке, ожидая прихода Карло. Она расскажет ему о том, что случилось, как советовал ей Осси Нельсон. Пусть теперь он сделает что-нибудь. В самом деле, пора ему вспомнить о том, что у него есть семья и он обязан присматривать за детьми ничуть не меньше ее.
Но Карло ничего не сказал, даже не поздоровался, когда гораздо позже столкнулся с женой лицом к лицу. Вероятно, он был пьян настолько, что не мог связать и двух слов, или же лишился дара речи от удивления, увидев, что она ждет его.
— Наш Джо только что поступил на службу в армию, — безо всяких предисловий заявила ему Марта. Она отнюдь не намеревалась ходить вокруг да около. — Он сказал, что ему уже восемнадцать, но сержант Гиллиган, который и подсунул ему контракт на подпись, прекрасно знает, что Джо всего четырнадцать. Я считаю, что надо что-то предпринять, и хочу, чтобы это сделал ты. Я отведу тебя в баню и отдам твой костюм в чистку. — Хотя она удивится, если костюм придется мужу впору, учитывая, как он растолстел и обрюзг за последнее время. — И еще тебе нужно побриться. На мужчину они обратят больше внимания, чем на женщину. И действовать надо быстро, Карло. Мы не можем просто сидеть сложа руки и ждать самого худшего. — Марта имела самое туманное представление о том, кто такие «они», но наверняка это мужчины в дорогих костюмах, преисполненные чувства собственного достоинства и важности.
Но Карло стал крениться все ниже и ниже, пока не согнулся пополам. После чего старческой шаркающей походкой направился в спальню, и в глазах у него не отражалось ничего, кроме бесконечной жалости к самому себе. И Марта поняла, что больше никогда и ни в чем не сможет полагаться на мужа.
Неделю спустя Джо получил письмо, согласно которому в следующее воскресенье в десять часов утра он должен прибыть к театру «Ротонда» на Скотланд-роуд, где его будет ждать конный шарабан, чтобы отвезти в армейский лагерь под Уиганом
[9]
. Далее в письме говорилось, что отныне он считается рядовым пехотной дивизии «Западный Ланкашир», а его рота называется «Парни из Воксхолла».
— Что-то они торопятся, верно? — мрачно заметила Марта, увидев послание. — Я была уверена, что перед поступлением в армию тебе нужно пройти медицинский осмотр.
— Меня осмотрят уже на месте, — робко ответил Джо. — И еще я должен взять с собой свидетельство о рождении.
— Вот как!
Все было шиворот навыворот, а она ничего не могла поделать. Марта вспомнила, что отец Лоулесс обладает некоторой властью и авторитетом и, не исключено, сможет ей помочь, но, прибыв к нему в пресвитерий
[10]
, от его экономки миссис Бэйли она узнала, что священник уехал на время каникул.
— Он в Морекамбе, миссис Росси, с сиротами из приюта Святой Бернадетты. Вернется через две недели. Быть может, вы хотите поговорить с другим священником, или подождете, когда вернется отец Лоулесс? Сейчас на месте отец Рафферти. Он сильно сдал, бедняга, но человек он очень милый и хороший.
Отец Рафферти произносил проповеди во время мессы так невнятно и сбивчиво, что нельзя было разобрать ни слова. И дело отнюдь не в том, что никто, кроме священников, не понимал латынь, в проповедях других священников прихожане хотя бы улавливали порядок слов. А вот отец Рафферти служил обедню на совершенно другом языке, и многие подозревали, что он выдумал его сам и попросту несет околесицу.
Но сейчас отец Рафферти не мог понять ее! Бедный старик явно страдал слабоумием.
— Какая армия? — раздраженно поинтересовался он, нервно проводя рукой по гриве снежно-белых волос, чем привел их в такой беспорядок, что высвободить пальцы оказалось не так-то просто. — О какой войне мы говорим? И кто такой Джо? И, если уж на то пошло, кто вы такая?
Марта тщетно пыталась объяснить, что произошло и как она к этому относится, но священник, похоже, лишь окончательно запутался. Мозгов у него было не больше, чем у новорожденного котенка.
Марта сдалась.
— Ладно, это не имеет значения, святой отец. — Она поднялась на ноги.
— Да благословит тебя Господь, дитя мое. — Отец Рафферти тоже попытался подняться, но это ему не удалось.
— Благослови вас Бог, отец.
И вот теперь он уходил от нее, ее сынок, ее Джо. А она не сделала ничего, чтобы остановить его, разве что молилась во всех католических храмах в округе, да ставила свечки. Собственно говоря, она даже помогала Джо с отъездом, купив ему кальсоны и две пары носков. Марта бегала по рынкам в поисках недорогой пристойной куртки, для чего ей приходилось отпрашиваться с работы и терять в зарплате, пока Джо не настоял, чтобы она угомонилась.
