Набив карманы, она проследила, чтобы дети вновь обулись, и вернулась с ними к башне, на этот раз со стороны ярмарочной площадки. У Марты остались деньги только на то, чтобы прокатить Лили и Джорджи на игрушечной железной дороге с крутыми подъемами и спусками, купить три рожка мороженого и вернуться на пароме домой.
Они плыли обратно. Джорджи положил голову матери на колени, с другого бока к ней прижималась Лили, и ее согревало драгоценное тепло их маленьких родных тел. Слипающимися от усталости глазами она следила за солнцем, огненный шар которого тускло просвечивал сквозь вечернюю дымку, медленно опускаясь к горизонту, и его отражение дробилось на быстро темнеющей воде.
В Кингз-корт их ждало письмо от Джо. Лили принялась читать его вслух.
«Дорогая мамочка,
здесь, во Франции, все так же, как и у нас, в Англии. Мы высадились на берег в городе под названием Кале, а потом нас на грузовиках отвезли в лагерь, который разбит почти на самой окраине. Когда местные жители видят нас, они кричат «Да здравствуют англичане!». Холмов нет, зато здесь много зелени, и повсюду пасется скот, совсем как в Англии. Коровы и овцы, кстати, тоже такие же, как у нас дома.
В лагере нет настоящих зданий, одни палатки. Мы с ребятами тоже спим в палатке, и здесь есть такие огромные навесы, где мы едим, слушаем мессу и лекции. Даже уборные и те находятся в палатках…»
— Что такое лекция, мам? — спросил Джорджи.
— Не знаю, родной мой.
Лили заявила, что тоже не представляет, о чем идет речь, и стала читать дальше.
«…Здесь, в лагере, собралась одна молодежь, и ходят слухи, что скоро нас отправят домой, потому что мы еще несовершеннолетние и нас вообще не должны были призывать в армию.
Словом, может случиться и так, что я вернусь к вам намного раньше, чем можно было ожидать.
Твой любящий сын Джо».
Когда Лили умолкла, Джорджи испустил радостный вопль.
— Он пишет: «раньше, чем можно было ожидать». Так что совсем скоро наш Джо вернется.
Марта готова была поклясться, что от счастья сердце не помещается у нее в груди. Это письмо стало прекрасным завершением поистине чудесного, благословенного дня.
В понедельник Марта с нетерпением ждала Кейт под навесом зоомагазина и, едва завидев девушку, радостно замахала письмом.
— Оно от нашего Джо, из Франции! — выдохнула она.
Кейт схватила Марту за руки.
— Мне хочется поскорее прочесть его! — Она взяла Марту под руку и потащила за собой. — Но сначала давайте закажем кофе.
Пять минут спустя, сидя за столиком в кафе на Центральном вокзале, Кейт оторвалась от письма.
— Он скоро может вернуться домой, — проговорила она. Ее глаза сияли. — Ох, Марта, это было бы замечательно.
— Мне до сих пор не верится, — пролепетала Марта. — Прошлой ночью я не могла заснуть, думая о Джо. Как только он вернется, я тут же сдеру с него эту военную форму, и не успеет он оглянуться, как я надену на него старую одежду. А если война еще не закончится к тому времени, как ему исполнится восемнадцать, я привяжу его к кушетке, чтобы он и шага не смог ступить за дверь.
— А как же Франк? — напомнила ей Кейт. — Ему ведь уже семнадцать, не так ли? Разве вы не станете возражать, если он пожелает вступить в армию?
— Разумеется, стану, но Франк из тех, кто хорошо знает, что почем в этой жизни. — Ей не хотелось объяснять, чем в данный момент занимается ее старший сын. — Он ни за что не согласится пойти в солдаты за жалкий шиллинг в день, подвергаясь опасности быть раненым или убитым. — Марта содрогнулась при мысли о том, что с ее Джо может случиться что-нибудь из того, о чем она только что говорила. Только не теперь, когда он вот-вот должен вернуться домой.
После ухода Марты не прошло и минуты, как кто-то опустился на ее место за столиком.
— Вы наверняка чем-то очень довольны, мисс Келлауэй, — сказал Клайв Декстер. Он выглядел потрясающе в коричневом твидовом костюме и вязаном галстуке.
— Это из-за того, что Джо возвращается домой, мистер Декстер, — ответила Кейт, стараясь справиться с внезапно нахлынувшим чувством удивления и радости при его неожиданном появлении.
— Рад слышать. — Он улыбнулся, но она заподозрила, что думал молодой человек совсем о другом. Он лишь делал вид, что радуется вместе с нею. Но ведь она же любит его! При виде его красивого бледного лица, лукаво изогнутых губ, прямого носа безупречной формы, находящихся в такой близости от нее, Кейт стало не по себе. В животе у нее возникла сладкая ноющая пустота. Девушка так часто заглядывала в секретариат колледжа в надежде, что Клайв оставил ей записку, что там на нее уже смотрели с недоумением и жалостью. Ни одной записки, кстати, за все время так и не появилось.
— Вы искали меня? — осведомилась Кейт.
Нельзя сказать, что его ответ польстил ее самолюбию.
— В некотором роде. Собственно, я искал Марту. Она уже ушла или вы еще ждете ее?
— Ушла.
— Мне просто стало интересно, возымело ли какой-нибудь эффект мое письмо в Военное министерство.
— Если бы оно принесло хоть какие-нибудь результаты, Марта наверняка сказала бы мне об этом. Между прочим, она получила письмо от Джо. Из Франции.
— И он написал ей, что возвращается домой?
Девушка кивнула, жалея, что Клайв не проявляет к ней и половины того интереса, который вызывали у него Джо и Марта. Кстати, разве они не договорились обращаться друг к другу по имени? Но она ни за что не станет называть его Клайвом, пока он упорно именует ее «мисс Келлауэй».
Молодой человек оживленно потер руки.
— Когда это случится — то есть когда он вернется домой, — я устрою в его честь вечеринку. — Он добродушно взглянул на нее. — Разумеется, вы тоже приглашены, мисс Келлауэй.
— Благодарю вас, мистер Декстер. — Устроить вечеринку в честь Джо и пригласить ее. Как это мило с его стороны! Да если бы не она, он никогда бы не узнал о существовании Джо. И как же ее угораздило влюбиться в такого несносного человека?!
— Чуть не забыл, — продолжал между тем Клайв. — Я должен написать вашим родителям и пригласить их на ужин в самое ближайшее время. Или, скажем, на обед в воскресенье. Все-таки Омскирк находится достаточно далеко, чтобы возвращаться туда в темноте. Особенно если учитывать то, что дни становятся все короче и короче. Вы не заметили?
Кейт кивнула. У противоположной стены кафе, за барной стойкой загорелось несколько газовых ламп, и их ровные язычки отразились в зеркале на стене. Они создавали уют и напоминали о зиме и Рождестве, до которых оставалось совсем недолго. Скоро нужно будет покупать подарки. Обычно Кейт занималась этим с удовольствием, но только не в этом году. Собственно говоря, ей нравились все времена года: зима, на смену которой приходила весна; весна, возвещающая о наступлении восхитительного лета; лето, переходящее в осень; и, наконец, вновь зима, с морозным и чистым воздухом. Кейт обожала снег, новогоднюю елку, украшения и каракулевую шубку и шляпку, доставшиеся ей от матери, в которых она чувствовала себя заморской принцессой.
