Читая последние строчки, он ощутил, как кровь стынет у него в жилах, но, очевидно, приукрашивать написанное не было смысла.
— Насколько я могу понять, — продолжал Клайв, откашлявшись, чтобы проглотить комок в горле, — Джо упал неподалеку от траншеи и стал звать вас. «Он звал свою маму, — пишет Альби. — Иногда он выкрикивал и мое имя, но я не мог пошевелиться. Я кричал ему в ответ, но не знаю, слышал ли он меня».
И тогда Марта заплакала.
— С тех пор как Альби рассказал мне об этом, я все время слышу голос Джо: дома, на работе, даже во сне. Я просыпаюсь, а его нигде нет. — Она прижала руки к груди. — У меня разрывается сердце при мысли о том, что он умер, взывая ко мне. — Она понурилась и прошептала: — Эта боль не утихнет никогда. Она останется со мной до самой смерти. — Марта подняла голову и с мольбой взглянула на Клайва. — Почему я не получила никаких известий о том, что они нашли его тело и похоронили? Я хочу сказать, что имею право знать, что случилось с моим сыном, верно?
— Альби полагает, что тело Джо подобрали на следующее утро. «Пришли двое мужчин и унесли его. Они сказали: "Совсем еще мальчишка"». — Клайв со вздохом положил письмо Альби на стол. — Надеюсь, что скоро вы получите официальное извещение, Марта. Они должны были что-то сделать, как-то все организовать и устроить. — Он не знал, что сказать еще. А потом задумался — если бы он вдруг оказался там, на фронте, санитаром, то смог бы помочь Джо или другому такому же парнишке, как Джо?
Марта с трудом поднялась.
— Мне пора возвращаться на работу, — сказала она. — Мистер все утро сам не свой, так что лучше мне не опаздывать.
— Возьмите. — Клайв протянул ей письмо Альби, но Марта остановила его.
— Спасибо, что прочли его для меня, но не могли бы вы оставить его у себя? Не хочу, чтобы кто-нибудь из моих детей нашел его. Я предпочла бы, чтобы они не знали, как погиб их брат. — С трудом переставляя ноги, она направилась к выходу, и Клайв бросился вперед, спеша распахнуть перед нею дверь.
— Желаю вам… — «счастливого Рождества», собирался сказать он, но вместо этого пробормотал: —…успокоиться и прийти в себя. — Поддавшись внезапному порыву, Клайв наклонился и поцеловал ее в щеку. — Да хранит вас Бог, Марта. — Прошло много лет с тех пор, как он перестал верить в Бога.
— И вас тоже, мальчик мой.
Клайв смотрел ей вслед из окна офиса. Когда она скрылась из виду, он вернулся за стол и тут заметил, что Марта даже не притронулась к пирогу, который испекла мать Герберта. Слезы потекли по его щекам. Будь его отец здесь, он бы отрекся от него!
В сочельник к дому Росси доставили две посылки. Первую привезли на автомобиле, в ней оказалась индейка от Кейт, уже поджаренная, а также корзинка со сладостями — пирог, два рождественских пудинга, две дюжины сладких пирожков с начинкой, пакетик порошкообразной смеси для соуса и коробка шоколадных конфет.
Вскоре после полудня во двор, подпрыгивая на ухабах, въехал фургон с надписью «Фредерик и Хьюз», сделанной золотистыми буквами. Из него выгрузили белую картонную коробку. Это была посылка от Клайва Декстера. Внутри лежала тончайшая шаль кремового цвета, большая кукла ростом с годовалого ребенка, игрушечная железная дорога с паровозом, который выпускал дым, и бутылка ирландского виски.
— Должно быть, это тебе. — Марта протянула виски изумленному Карло. Он тут же откупорил бутылку и стал время от времени к ней прикладываться.
А Марта смотрела на дорогие яства и подарки и думала о том, что до конца дней своих предпочла бы ходить в обносках и питаться впроголодь, лишь бы только Джо был жив. И она ничуть не сомневалась в том, что вся ее семья думала так же.
Наступило Рождество, и Марта, Карло и двое их младших детей сели за стол обедать. Карло не собирался никуда уходить. Он даже побрился, надел чистую рубашку и принял участие в разговоре, время от времени вставляя словечко. Он заметил, что индейка восхитительно мягкая, а виски нежное, как сливки.
— Bella
[30]
! — пробормотал Карло, поднеся бутылку к свету и глядя на жидкость, мерцавшую, словно расплавленное золото.
Еще с утра он развел огонь в очаге, воспользовавшись древесным углем, специально припасенным для этой цели, и двумя ящиками из-под апельсинов, которые Лили и Джорджи нашли в доках.
Обед был съеден в молчаливой безрадостной обстановке, которую несколько разрядило появление Джойс и Эдварда. Дочь показала обручальное колечко.
— Это чистый бриллиант, — похвасталась Джойс, выставляя левую руку, на которой сверкал острыми лучиками маленький драгоценный камень.
— Поздравляем вас обоих, — тепло сказала Марта. Слава Богу, наконец-то случилось хоть что-то приятное!
Немного погодя явился Франк. Он уже где-то поужинал и, кажется, вознамерился развеселить родственников забавными историями и анекдотами. Он принес с собой несколько игр и колоду карт. Несколько часов подряд старший сын развлекал Лили и Джорджи, пока на глаза ему не попалась игрушечная железная дорога. Он улегся на пол в своем лучшем костюме и, как ребенок, с радостной улыбкой стал наблюдать за локомотивом, бодро тащившим за собой вагоны по игрушечным рельсам. Даже в прежние времена, когда Карло еще работал, они не могли себе позволить такой дорогой игрушки.
— Наш Джо был бы от нее в восторге, — сказал Франк. Он по-прежнему играл с паровозиком, но тут, сообразив, что бары все еще открыты, потащил своего отца пропустить по кружечке пивка.
— Может быть, я еще вернусь, — прокричал он, уходя. — А если нет — увидимся на Новый год!
Джойс одевала и раздевала Лютика, куклу Лили, до тех пор, пока не пришло время уходить. Они с Эдвардом собирались на праздник к девушкам из магазина, которые устраивали вечеринку у себя на съемной квартире.
Марта стояла на пороге и махала им вслед, как вдруг заметила Томми Мэхоуна. Малыш, одетый совершенно неподобающим для декабря образом, сидел на ступеньках дома на другой стороне улицы, в подвале которого и обитало семейство Мэхоунов.
Марта пришла в ярость. Осторожно ступая по обледенелым булыжникам, она перешла через двор и забарабанила в подвальное окно.
— Есть там кто-нибудь? — крикнула она, но ответа не получила.
— Где твои мама и папа? — спросила она у дрожащего от холода малыша. На нем были шортики, поношенная вязаная кофта и резиновые сапоги разного размера.
— Ушли, — невнятно проговорил он.
— Они что, забыли взять тебя с собой?
— Не знаю.
— Свиньи! — выругалась она. Ребенок не протестовал, когда она подхватила его на руки и отнесла к себе домой.
Марта нянчилась с ним почти весь вечер. Она кормила Томми кусочками индейки и шоколадными конфетами, одновременно беспокоясь, что его стошнит, если он съест слишком много. Лили и Джорджи играли в настольную игру и распевали рождественские гимны, споря о том, кто из них поет громче.
