— Ах да. Извините, дорогая. Я в некоторой растерянности, если хотите знать. В письме его имя выглядело как Нелл.
— Интересно, он случайно не родственник этой кинозвезды, Ричарда Грини? Тот тоже очень привлекателен, хотя волосы у него темные, а не светлые. Вы его когда-нибудь видели, Элис?
— Нет. Мы с Джоном редко ходили в кино, пока дети были маленькими. А теперь работаем с утра до вечера. — Она вынуждена была делать вид, что у них все нормально и что они непременно пошли бы в кино, будь у них свободное время.
— Полагаю, что не за горами тот день, когда вы решите, что Эмбер-стрит уже недостаточно хороша для вас, и переедете в более фешенебельный район. Думаю, вы легко можете себе это позволить, учитывая, какие деньги вы зарабатываете.
— Я об этом даже не мечтаю, миссис Наттинг, — сухо ответила Элис. — Благодарю вас, для меня Эмбер-стрит достаточно фешенебельна. Я живу там и умру там же. Мы переделываем комнату для стирки в ванную, так что скоро нам не придется ходить в туалет во дворе. Мне этого достаточно.
— Как приятно сознавать, что мои деньги за мытье волос шампунем и укладку пойдут на устройство внутреннего туалета для Лэйси. Сегодня ночью я усну спокойно.
«Неужели эта ужасная женщина вообще может спать и грязные мысли не заставляют ее бодрствовать ночи напролет?» — подумала Элис. Но она оставила эти мысли при себе, хотя иногда, когда она имела дело с такими неприятными клиентками, это было нелегко.
* * *
— Он такой красивый, — мечтательно произнесла Фионнуала за чаем. — Немножко похож на архангела Гавриила. С ним не сравнится ни одна кинозвезда. И вы ни за что не угадаете, что он сделал, когда я помогла ему занести вещи. Он поцеловал мне руку !
— Вот это да! — На Маив это, похоже, произвело впечатление, но Орла, для которой и предназначались слова Фионы, была далеко-далеко отсюда.
— У него есть радиола, — продолжала Фионнуала, желая привлечь внимание своей сестры, — куча пластинок и миллион книжек.
Теперь пришла очередь Кормака удивляться:
— Каких книжек?
— О, всяких разных. Их так много, что не запомнить. Правда, он сказал, что я могу взять почитать любую, если мне захочется.
— А он позволит мне взять у него какую-нибудь?
— Я спрошу, если хочешь. — Фионнуала улыбнулась с чувством превосходства. — Мы уже подружились. Правда, мам?
— Ну, конечно, милая. Полагаю, так оно и есть. — Новый жилец наверху, похоже, намеревался подружиться со всеми.
— Он спросил, может ли называть меня «Фиона», и я ответила «да», а когда я назвала его «мистер Грини», он сказал, чтобы я звала его «Нейл», даже несмотря на то, что он учитель.
Орла возродилась к жизни.
— Он ведь не твой учитель, так что вы равны, — раздраженно заметила она. — С чего бы ему ожидать, что кто-то твоего возраста будет называть его «мистером»? Ты ведь не ребенок.
— Мистера Флинна я называю мистером Флинном, — запинаясь, возразила Фионнуала.
— Да, но ведь мистер Флинн — старик. Сколько лет этому Нейлу?
— Двадцать семь, он сказал.
— Ну вот, — удовлетворенно заметила Орла, словно нашла подтверждение своей точке зрения. — И мне не нравится имя Нейл.
Фионнуала покраснела.
— А мне не нравится имя Микки.
— Мне наплевать.
— Мне тоже.
— Девочки! — устало вырвалось у Элис. — Пожалуйста, не могли бы мы спокойно выпить чаю?
— Тогда скажи Орле, чтобы она оставила меня в покое, — угрюмо бросила Фионнуала.
— Орла, побереги свой сарказм для кого-нибудь другого, а не для своей сестры.
— Что я такого сказала? — Орла с невинным видом оглядела сидящих за столом, но ей никто не ответил.
Как только с едой было покончено и со стола убрали посуду, Кормак занялся своим домашним заданием. Казалось, ему совсем не мешают разговоры и царившая вокруг суматоха. Фиона мыла тарелки, Маив вытирала их, Элис начала готовить тесто и начинку для сладких пирожков и лукового пирога на завтра.
За Орлой зашел Микки Лэвин, они собирались на прогулку. Элис сочла это верхом идиотизма в такую холодную погоду, но и они с Джоном делали подобные глупости, когда он ухаживал за ней. Влюбленные всегда хотят остаться одни. Погода, какой бы ужасной она ни была, значения не имеет.
Элис раскатала тесто; она надеялась, что у Орлы с Микки не было ничего серьезного. Он был неплохим парнем, учитывая его происхождение: средний сын в семье, где девять детей, отец почти никогда не утруждал себя работой, а мать была страшной неряхой — вечно ходила в переднике, даже отправляясь по магазинам. Старший сын сейчас сидел в тюрьме за воровство. Несмотря на такое происхождение, Микки сумел не опуститься и даже как-то умудрился стать учеником сварщика.
Однако Элис хотела все-таки чего-то лучшего для своих дочерей — для всех своих дочерей, если на то пошло. Она задумалась над тем, может ли получиться что-нибудь у Фионы с Нейлом, но потом решила, что вряд ли. Как только о его приезде станет известно, ему начнут строить глазки все молодые одинокие женщины в Бутле, не исключая и кое-кого из замужних дам.
Она положила начинку на холод, чтобы сохранить ее. В твидовом пальто и с шарфом на голове появилась Фиона, объявив, что идет на исповедь.
— Но ты исповедовалась в прошлую пятницу. Какие страшные грехи ты совершила, что тебе снова понадобилось каяться, да еще так скоро?
— Никакие, мам. Просто мне хочется сходить в церковь.
— Не задерживайся, милая. На улице очень холодно. — Было что-то трогательное и вместе с тем жалкое в том, что девушке в возрасте Фионы не оставалось ничего другого, кроме как пойти в церковь.
Маив, у которой было утреннее дежурство в больнице и которой нужно было вставать с первыми лучами солнца, отправилась пораньше в постель с книгой. Элис предложила принести ей чашку какао. Кормак сделал свое домашнее задание и тоже улегся в кровать, взяв с собой энциклопедию.
Наконец-то Элис осталась одна. Она включила радио — вскоре должны были передавать пьесу. Джон появится очень поздно. Когда он приходил домой, она обычно уже спала. Эта ужасная миссис Наттинг несла чушь, рассуждая о тех больших деньгах, которые они зарабатывали. После всех накладных расходов у Элис оставалось немногим больше того, что она получала, когда работала на фабрике, а заработки Джона вообще казались смехотворными, если учесть, сколько времени он проводил в мастерской. Тем не менее он делился заработанным, о чем свидетельствовала будущая ванная комната.
Иногда Элис охватывало чувство вины за то, что она сидит в теплом доме, положив ноги на скамеечку, слушая радио или читая, в то время как Джон работает не покладая рук. Если бы только он нашел себе помещение поближе, она бы забегала к нему вечерами с термосом чая и вкусным теплым пирогом. Сейчас они виделись очень редко. Лицо ее погрустнело. Их брак стал пародией, неудачной шуткой. Они обращались друг к другу с холодной вежливостью.
