Отец вздохнул.
— Ты хорошая девочка, Энни.
Взяв с собой Сильвию, Энни на следующий же день отправилась в Ватерлоо за платьем.
— Розовое, — твердо сказала она. — Оно должно быть такого же цвета, как роза.
К тому времени как они зашли в последний магазин за десять минут до его закрытия, Энни уже почти отчаялась что-либо найти. Продавщица подняла голову, нетерпеливо взглянув на посетительниц, и направилась к ним мимо рядов с платьями.
— Вот это платье просто идеальное! И это как раз ее размер.
Платье, сшитое из тяжелого шелка, было насыщенного розового цвета, с прямоугольным вырезом и маленькими рукавами.
— Красивое, — восхищенно произнесла Сильвия. — Уверена, твоей маме оно понравится.
Когда продавщица поняла, что сейчас продаст вещь без предварительной примерки, она тут же оживилась и продемонстрировала желание помочь. Она подсказала Энни, какую выбрать шляпку.
— Можно попробовать сделать так, чтобы вот эта вещица сочеталась с платьем. — Она взяла розовый обруч с пером и крошечной вуалью. — Она точно такого же цвета.
Энни примерила обруч.
— А что думаешь ты? — спросила она Сильвию.
— На рыжих волосах это выглядит просто ужасно, однако стиль очень удачный.
— В таком случае я беру это, — с благодарностью в голосе сказала Энни.
— Может, накрасим ей губы?
— Да оставь ты ее в покое, Мари. Она великолепно выглядит, — сказала Энни, смерив сестру взглядом.
В день свадьбы, с самого утра, Мари взяла бразды правления в свои руки, потратив уйму времени на то, чтобы испробовать на волосах матери множество причесок, пока наконец не остановилась на большом пучке, завязав его на затылке. Мама растерянно стояла посреди комнаты, пока Мари шныряла вокруг, поправляя рукава платья и маленький кулон.
— Чуть-чуть помады придаст ее образу завершенность.
— Мама не кукла, — резко сказала Энни. — Да и вообще, откуда вдруг такой интерес к ее внешности? Тебя ведь это нисколько не интересовало.
— Я никогда не думала, что она так прекрасна. Тебе следовало бы купить ей кружевные печатки.
— Я не подумала об этом.
— Я была бы совсем не прочь поносить потом эти туфли. То есть я хочу сказать, что она вряд ли когда-нибудь их снова наденет. — Мари с завистью посмотрела на черные замшевые туфли с небольшими узкими каблуками. — Тебе они будут малы.
— Ты похожа на кровожадного стервятника. Может, ты возьмешь в придачу и нейлоновые чулки?
— Не отказалась бы. Или сумочку.
— Она принадлежит Сиси. Сильвия купила ее в подарок маме на Рождество. К тому времени, как я вспомнила о дамской сумочке, у меня закончились деньги.
— А где отец? — спросила Мари.
— Он на улице, ждет такси.
Такси должно было отвезти маму с папой к тетушке Дот, а потом подбросить девочек к дому Доны, где они должны были переодеться.
— Интересно, она отдает себе отчет в том, что происходит? — Мари, распустив волосы матери, стала расчесывать их, закручивая концы на палец.
— Надеюсь, что нет. Иначе она подумает, что превратилась в манекен.
— А ты обратила внимание на выражение лица нашего папы, когда он увидел ее в обновках? — Мари рассмеялась. — Оно стало вдруг сентиментальным и глупым, словно он вот-вот расплачется.
Энни не ответила и отвернулась, чувствуя себя так, словно она вмешивается не в свое дело. В отличие от Мари, она не видела в этом ничего смешного.
Энни внимательно смотрела на свое отражение в зеркале платяного шкафа в доме Доны.
— Боже, как же я странно выгляжу.
Как и предсказывала Мари, она вытянулась, а еще заметно округлилась. Энни уже больше года носила бюстгальтер тридцать четвертого размера. Ее бедра были довольно пышными, но хорошо очерченными, а тонкую талию выгодно подчеркивал широкий пояс. Волосы она украсила веночком из голубых цветов.
— Мне лучше надеть его вот так? — спросила Энни у Доны, которая вся светилась в своем белом атласном свадебном платье.
В этот момент к ним подошла Мари.
— Ты уверена, что твое платье подходит тебе по размеру? То, что на мне, ужасно жмет.
— Если платье жмет тебе, то я в него точно не влезу.
— Думаю, мне лучше ничего не есть, иначе я сломаю молнию. — Мари вытерла пот со лба.
— Пока, Томми, мой мальчик, — закричала Дот. — Счастливого медового месяца. И будь умницей!
Когда машина с молодоженами растворилась в автомобильном потоке, Дот и мать невесты разрыдались, повиснув друг у друга на шее.
Все стали потихоньку возвращаться назад, в большую комнату над пабом, где проходил свадебный прием. Музыкальный дуэт, состоящий из пианиста и барабанщика, начал играть композицию под названием «Ревность», и спустя несколько секунд Берт уже кружил по залу в паре со всхлипывающей Дот. В мгновение ока деревянный пол затрясся под ногами новых пар. Дети играли в крестики-нолики или же стремглав носились среди танцующих, и очень скоро комната напоминала парную.
— О Берт, — всхлипывая, сказала Дот, когда танец закончился. — Когда-нибудь наступит день, когда у меня не останется ни одного их моих сыновей. И дом опустеет.
— Не беда, милая, у тебя по-прежнему буду я, — произнес Берт.
Дот расплакалась еще больше. Берт же весело рассмеялся.
— Она всегда становится слишком сентиментальной, когда пригубит виски. Энни, дорогая, принеси-ка нам немного фруктового пунша. По крайней мере, если у Дот в руке будет бокал, она, возможно, и не заметит, что напиток безалкогольный.
А в это время Энни опустошила очередной бокал пунша. Напиток был изобретением Алана, который учился в колледже ресторанного хозяйства на шеф-повара. Подойдя к чаше с пуншем, он с удовлетворением отметил, что она почти пуста.
— Пожалуй, надо бы принести еще.
— Пунш просто великолепен, — сказала Энни. — В такую жару я бы, наверное, пила его литрами.
— Держу пари, Майк в этом году тоже упорхнет из родного гнезда, — шмыгнув носом, сказала Дот, когда Энни вернулась. — Уж очень серьезно он настроен в отношении этой Памелы.
— Так и было… до сегодняшнего дня, — произнес Берт. — Памела получила отставку. С тех пор как наш Майк увидел подружку Энни, он стал похож на глупого щенка. Посмотри-ка, как они танцуют!
Майк, не отрывая взгляда, с обожанием смотрел на Сильвию. С другого конца комнаты за ними пристально наблюдала девушка лет восемнадцати. Сильвия встретилась взглядом с Энни и весело подмигнула.
— А ты обратил внимание на Кена? — вдруг сказала Дот. — От него остались кожа да кости. Я с ним потом поговорю, скажу, чтобы он сходил к доктору. Налей им пунша, Энни. Алан принес новую партию.
