— Десять лет супружеской жизни! — ахнув, сказала Сильвия. — А разве это событие нужно праздновать как-то по-особому?
— Это называется оловянной, или алюминиевой, свадьбой, выбирай, что нравится. И мы устраиваем по этому поводу вечеринку. Впереди еще несколько недель, но хотелось бы знать наверняка, вернешься ли ты к этому времени домой?
— Ну конечно. Я не пропущу такого события. В любом случае я планировала быть дома к Рождеству. Но теперь приеду раньше.
Прошел почти год с тех пор, как Сильвия уехала в Лондон, где она нашла себе теплое местечко в рекламном агентстве. Несколько раз в неделю она звонила Энни с работы.
— А тебе не влетит от босса? — поинтересовалась Энни.
— Да он ест из моих рук. Ему очень хочется затащить меня в постель.
— А как он выглядит?
— Отвратительно! — захихикала Сильвия. — Я бы не переспала с ним, даже если бы от этого зависела моя жизнь. К тому же я вполне счастлива со своим красавцем-мужчиной — арабским принцем.
— Я все никак не могу поверить, что он действительно королевских кровей, — недоверчиво сказала Энни.
— Можешь в этом не сомневаться. Мы влюблены до потери пульса. К тому же он сказочно богат.
— А мне помнится, ты давала зарок не влюбляться.
— Да я и не жду, что из этого что-то получится. В следующем году Ронни возвращается на родину. И пока у нас есть возможность, мы предаемся самым безумным и изощренным ласкам.
— Ронни — довольно странное имя для арабского принца.
Сильвия нетерпеливо закудахтала:
— Я просто не могу выговорить его настоящее имя. Его вполне устраивает Ронни. Кстати, на днях я видела твою Мари.
— Неужели?
С каждым днем в душе Энни росла обида на сестру, которая никогда не отвечала на письма и напоминала о себе только в том случае, когда ей хотелось похвастаться новой ролью.
— Она рассказывала тебе, что снимается в постановке «Волосы»?
— «Волосы»? Это случайно не то шоу, в котором все ходят голыми?
— Совершенно верно! Бедняжка Ронни был ужасно смущен.
— Нет, она ничего мне об этом не говорила, но, честно говоря, я нисколько не удивлена.
В список гостей вошли практически те же люди, которых они приглашали на вторую годовщину свадьбы, хотя теперь Энни не планировала звать никого из кооператива. С тех пор они завели новые знакомства. Члены семьи Барклей, проживавшей в доме, когда-то принадлежавшем Траверсам, были истинными ливерпульцами, как говорится, солью земли. Некоторым людям из тупика Хезер до сих пор не нравилось то, что им приходится жить бок о бок с рыночными торговцами, хотя такую милую пару, как Сид и Вера Барклей, нужно было еще поискать. Несмотря на то что они практически не имели образования, они позаботились о том, чтобы подобная участь не постигла их детей. Бен, старший сын, надеялся в следующем году поступить в университет. Эта новость вызвала у Валерии Каннингхэм раздражение. Ведь она считала, что двери университетов должны быть открыты только для представителей среднего и высшего класса. Каннингхэмы же относили себя к средней прослойке зажиточных буржуа.
Энни заранее напекла целые подносы пирожных и сосисок в тесте. Она с предвкушением ждала пятницы. Подумать только, десять лет! Тот факт, что они с Лаури спустя столько времени по-прежнему были счастливы в браке, подтверждал, что их союз не был ошибкой и это событие стоило того, чтобы отметить его с размахом.
Лаури был в командировке. Он клятвенно пообещал, что выедет в середине дня в пятницу, чтобы вовремя успеть домой.
Энни купила новый наряд — черный трикотажный костюм с рельефной вязкой. У свитера были узкие рукава и воротник «хомут», а юбка была длинной и узкой. Энни понимала, что ей придется весь вечер втягивать живот.
В пятницу она достала с чердака украшения. Обычно Энни развешивала их чуть позже, но поскольку до Рождества оставалось совсем немного, это оказалось вполне уместным. Бруно сказал, что нет необходимости приходить в этот день на работу, однако, чувствуя себя слишком взбудораженной, Энни все равно пошла, чтобы немного успокоиться.
Дети, включая ребятишек Каннингхэмов, вернулись из школы. Все находились во взвинченном состоянии из-за того, что их отпустили на рождественские каникулы. Энни строго-настрого велела им не прикасаться к еде. Сара сделала симпатичную поделку из шишек, приклеенных к маленькому бревнышку, покрытому золотой краской и украшенному красной ленточкой.
В половине шестого Валерия известила о своем возвращении гудком автомобиля, и ее детишки сразу же ушли. Энни подумала, что это приехал Лаури. Взглянув на часы, она увидела, что муж опаздывает. Возможно, ему не удалось выехать в середине дня.
— Мамочка, а у тебя не найдется минутка для сказки? — спросила Сара.
Они с Дэниелом уже и сами хорошо читали, но когда дети сидели, прижавшись к матери в кресле, это было совсем другое дело.
— Только одна минутка.
Энни уже собиралась выключить телевизор, как диктор сказал что-то о дорожной аварии, случившейся на автомобильной магистрали М6, — там перевернулся грузовик. Никто не пострадал, но уже образовался хвост автомобилей, застрявших в дорожной пробке.
— Возможно, это и есть причина, объясняющая, почему нашего папы до сих пор нет дома.
Детишки по-прежнему обожали читать рассказы о Нодди. На этот раз Энни прочитала историю о Санта-Клаусе, застрявшем в дымоходе, и о том, как Нодди пришел ему на выручку, вытащив его оттуда на буксире с помощью веревки, прикрепленной к его маленькой красной машинке.
Когда она закончила, Сара почти с благоговейным трепетом произнесла:
— Смотри, мамочка, идет снег.
Сквозь большие окна было видно, как маленькие снежинки, словно светлячки, кружатся на фоне темного вечернего неба, отражая разноцветные огни рождественской елки. Окна с двойными стеклами создавали удивительный оптический эффект: глядя в снежную темноту, Энни и дети видели в глубине сада самих себя, три тесно прижавшиеся друг к другу головы — рыжую, златокудрую и темноволосую.
Энни испытывала блаженство, находясь рядом со своими детьми, и представляла, как Лаури не терпится выбраться из дорожной пробки, чтобы поскорее вернуться домой к своей семье и успеть к началу вечеринки, которая устраивалась в честь десятилетия их супружеской жизни.
В этот вечер в доме царила особая атмосфера, которая была вызвана волнующим предчувствием, всегда предваряющим какое-нибудь особенно приятное событие. Казалось, сами стены этого жилища, сложенные из кирпича и известкового раствора, знали о предстоящей вечеринке.
Сара и Дэниел тоже чувствовали это. Они сидели не шевелясь, глядя на свое иллюзорное пребывание в саду, в то время как крошечные ослепительные светлячки, кружась, летали вокруг.
— М-да, — сказала Энни, разрушив чары, — такими темпами я ничего не успею. Скоро начнут приходить гости. Я рассчитываю на то, что вы сможете самостоятельно помыться и переодеться. Думаю, ваш папа сегодня припозднится.
