Сиси пришла первой, впрочем, как всегда. Энни отослала ее к соседям, чтобы напомнить Валерии о бокалах для вина, которые та обещала принести. Затем пожаловал Крис Эндрюс. Он спросил, приедет ли Мари.
— Что ж, и такие чудеса случаются, — съязвила Энни.
— Дело в том, что я написал пьесу. Мне было бы любопытно узнать, что она скажет, прочитав ее. Должен признаться, Энни, ты прекрасно выглядишь. Я никогда раньше не видел тебя в черном.
— Ты тоже неплохо выглядишь, — произнесла она. На Крисе был парчовый жилет, надетый поверх длинной свободной рубашки, и брюки-клеш. — Я дам тебе адрес Мари, и ты сможешь отослать ей пьесу. — Она назначила его ответственным за музыку. — Но боюсь, что там лишь песни шестидесятых годов: «Битлз» да «Роллинг стоунз». Я уже сто лет не покупала новых пластинок.
Пришли еще гости. Барклей принесли две бутылки отменного хереса. Сид смачно поцеловал Энни в щеку, пожелав ей счастья. Все то и дело спрашивали, куда же запропастился Лаури. Дот выкрикнула:
— Я слышала, что на автостраде М6 заблокировано движение. Я сказала об этом Берту, предположив, что, вероятно, бедняга Лаури застрял в этой самой пробке и не может никому ничего сообщить.
Майк Галлахер пришел в куртке, обшитой бахромой, — той самой, в которой женился. Его рыжие волосы были собраны в конский хвост. Он надел круглые очки в металлической оправе. Несмотря на веснушки и все такое же лукавое выражение лица, Майк имел величавый вид с тех пор, как стад успешным бизнесменом. Однако сегодня вечером он выглядел подавленным. Энни вспомнила, что на будущей неделе должен был исполниться год с тех пор, как умерла Гленда.
Каждый раз, слыша шум мотора, Энни выглядывала в холл, чтобы посмотреть, не приехал ли ее муж, но это были гости, которые продолжали прибывать: кузены и их жены, а также члены лейбористской партии. Затем на такси приехала Сильвия, несмотря на то, что отель «Гранд» был всего в десяти минутах ходьбы.
Майк открыл дверь, чтобы впустить Сильвию в дом. Они холодно улыбнулись друг другу. Сильвия схватила Энни за руку и потащила ее наверх.
— Сил! — протестуя, воскликнула Энни. — А как же вечеринка?
Сильвия, похоже, даже не слышала ее. Она втолкнула подругу в спальню.
— Я беременна! — крикнула она и бросилась на кровать. — Ребенок должен родиться в июне. Я бы отдала все на свете, чтобы увидеть лицо Эрика, когда он об этом узнает!
— О! — выдохнула Энни. — Моей радости нет предела. И когда же свадьба?
— А кто собирается жениться? У Ронни уже есть несколько жен, и у меня нет ни малейшего желания присоединяться к его гарему.
— Но ведь это значит, что ребенок будет считаться незаконнорожденным!
Сильвия весело рассмеялась.
— Да не будь же такой старомодной, Энни. Сейчас семидесятые, не забыла? И быть незаконнорожденным не значит ровным счетом ничего.
— А что скажет Ронни?
— А, Ронни! — фыркнула Сильвия. — Я сбежала от него. Для своего же блага я вернулась в Ливерпуль. Он имел наглость предположить, что ребенок от него!
— А разве это не так?
— Так, но он хотел на шесть ближайших месяцев упрятать меня в родильный дом, а потом планировал отправить ребенка своей матери. Вот нахал! — Сильвия принялась расчесывать волосы. — Мне пришлось бросить работу. Думаю, меня в какой-то степени можно назвать беглянкой.
— Вот черт!
Тут Дот закричала пронзительным голосом: «Энни, где штопор?», и она тут же вспомнила о вечеринке и о том, что Лаури так до сих пор и не приехал, хотя часы показывали девять.
Энни не могла с точностью сказать, когда чувство беспокойства сменилось стопроцентной уверенностью в том, что случилась беда. Отсутствие Лаури, длившееся уже столько часов, начало волновать всех. Люди стали вспоминать случаи, когда им тоже доводилось застревать в дорожной пробке по три, четыре, а то и пять часов. Дот решительно заявила, что если бы произошло что-то серьезное, Энни узнала бы об этом еще много часов назад. А Крис Эндрюс предположил, что у Лаури, по всей видимости, поломалась машина.
— Но он бы позвонил, — сказала Энни, пытаясь рассуждать здраво. — Ведь на автостраде наверняка есть телефоны, не так ли?
Часы пробили десять, когда раздался звонок в дверь. В это время звучала песня «Ты никогда не будешь гулять одна». Лаури не очень-то увлекался музыкой, но это была одна из немногих мелодий, которые ему действительно нравились.
Дядюшка Берт открыл дверь. Он протянул руку, и Энни ощутила ее тяжесть на своих плечах, увидев на пороге двух полицейских. Она заметила, как красиво блестит иней на тротуарах.
— Это миссис Менин, — сказал дядюшка Берт. Его рука сжалась еще сильнее. Музыка вдруг резко замолчала, и все собрались в холле.
— Мне очень жаль, мадам, — сказал полицейский. Энни почему-то подумала, какая же ужасная у некоторых людей работа. — Боюсь, у нас плохие новости…
ГЛАВА 7
Должно быть, Лаури подъехал к автомобильной пробке прямо перед выездом. Он съехал с автомагистрали как раз за Манчестером, чтобы попробовать добраться домой окольным путем. Возможно, он сбился с дороги, а может, подумал, что так он быстрее приедет домой, к семье и к тем людям, которые собрались сейчас для того, чтобы отпраздновать десятую годовщину их брака с Энни. Как все было на самом деле, не знал никто, кроме разве что самого Лаури, но он был мертв. Его машину занесло на льду, когда он собирался переезжать через маленький горбатый мост. Она рухнула в ручей, протекавший внизу. Глубина здесь была небольшая, но удар от падения оказался настолько сильным, что Лаури мгновенно умер. Он находился в салоне уже несколько часов, когда фары проезжавшего мимо автомобиля осветили «форд», уткнувшийся в речное дно.
У Энни было такое чувство, словно кто-то сдернул с нее теплое одеяло. Ее все время знобило, и она постоянно дрожала. Энни сделала над собой почти нечеловеческое усилие, чтобы не разрыдаться на глазах у детей, но горько проплакала всю ночь, лежа в холодной постели и думая о будущем без Лаури.
Окружавшие ее люди были воплощением доброты. Из-за того, что они волею судьбы оказались в ее доме в тот момент, когда пришло это страшное известие, все чувствовали, что эта трагедия частично касалась и их. Энни очень помогло то, что ее окружало столько любви. Каждый говорил о том, что ее Лаури был прекрасным человеком, преданным мужем и отцом.
Пришел Фред Куиллен, чтобы выразить соболезнование.
— Лаури постоянно говорил о тебе, Энни. Он просто боготворил свою семью.
Но наиболее ценную поддержку ей оказал Майк Галлахер.
— Ты наверняка думаешь, что мир уже никогда не станет для тебя таким, как прежде, но это не будет продолжаться вечно, милая. Потихоньку жизнь вернется в привычную колею. Лаури навсегда останется в твоем сердце, но наступит день, когда ты сможешь взглянуть в будущее. Мне хорошо знакомы подобные ощущения, я и сам пережил все это, потеряв Гленду.
