Обед прошел в молчании. Убрав посуду, Грета стала смотреть на кухне маленький телевизор, а Мэттью делал то же самое в зале. Так продолжалось до шести часов, когда настало время готовиться к вечеринке в Саутпорте, организованной одним из руководителей «Мидельйен» – компании, которая перекупила «Дойл Констракшн».
Грета надела красное креповое платье с тесемочными оборками сверху и снизу, напоминающее наряды испанских танцовщиц. Хизер не было рядом, так что на ее советы рассчитывать не приходилось. Грета накрасила губы ярко-красной помадой в той платью и нанесла на лицо много румян и туши для ресниц. Когда она вышла к мужу, на лице Мэттью отразилось удивление, но он ничего не сказал – лишь помог ей надеть недавно купленную роскошную котиковую шубу с норковым воротником и манжетами.
На вечеринке Грете почти никто не говорил о том, как хорошо она выглядит и как ей идет красный цвет, да и вообще разговаривали с ней очень мало – а ведь в доме миссис Харт она всегда была центром всеобщего внимания! И когда какой-то американец по имени Чарли Мэгью все же расщедрился на комплименты, Грета так обрадовалась, что даже дала ему номер своего телефона. Мужчина пообещал как-нибудь пригласить ее на ленч. Грета была уверена, что Мэттью не станет возражать, но на всякий случай ничего ему не сказала.
– Она казалась такой милашкой, – проворчал Мэттью.
– Ты хочешь сказать, что больше она такой не кажется? – резко бросила Руби.
– Вот именно.
Приход Мэттью в разгар рабочего дня – после Рождества прошло недели две – стал для Руби большой неожиданностью. Мойра посадила Брэндана в коляску и пошла на прогулку, а Руби решила, пока их нет, убрать в комнатах студентов. Парни должны были вернуться через несколько дней, но до сих пор у нее не было времени на уборку.
– Мы женаты всего лишь полгода, а у меня уже появилось чувство, что этот брак – ужасная ошибка, – грустно произнес Мэттью.
– Зачем ты мне все это рассказываешь?
Эти слова прозвучали еще резче, чем предыдущие, и Руби сама этому удивилась: вообще-то появление Мэттью ее обрадовало, пусть даже он принес с собой плохие новости. Когда она открыла дверь и увидела его на пороге, ее сердце радостно ухнуло куда- то вниз.
– Потому что мне надо поговорить с кем-нибудь, а ты – единственный человек, с кем я могу это сделать.
– Хочешь чаю?
– Я все ждал, когда ты предложишь мне его.
Мэттью устало опустил длинное тело на кухонный стул. Его плечи поникли.
Руби налила в чайник воду. Заметив, что стиральная машинка остановилась, она пнула ее ногой – бедняжка работала на последнем издыхании, и ее надо было периодически подбадривать.
– Так что же у вас не так? – намного доброжелательнее спросила Руби у Мэттью.
– Сам не знаю, Руб.
От этого «Руб» по ее телу пробежала теплая волна – это означало, что они вновь были друзьями.
– Я понятия не имею, что делаю не так, – продолжал Мэттью. – В последнее время я разучился понимать, что правильно, а что нет. У Греты постоянно плохое настроение, она раздражается по пустякам и вечно тоскует. Раньше я даже представить себе не мог ее в плохом настроении, но за последние месяцы это стало для нее нормой.
– Я и сама видела ее в плохом настроении, и меня это буквально шокировало.
Похоже, Мэттью это ничуть не удивило.
– Вот видишь?! – воскликнул он. – А еще она стала поливать грязью вас с Хизер – да и Мойру, коль уж на то пошло. Кажется, Грета почему-то решила, что вы устроили против нее заговор.
– Ерунда какая! – быстро проговорила Руби. – Меня ужасно беспокоит ее состояние. Хизер считает, что со временем Грета успокоится, что же касается Мойры, она, похоже, вообще ничего не заметила.
– У Греты появился пунктик касательно Брэндана – она очень хочет забрать его себе.
– Брэндан – не вещь, чтобы передавать его туда-сюда. За ним и без того ухаживают два человека.
– Я и сам не раз говорил ей примерно то же самое.
– Ты жалеешь, что предложил ей выйти за тебя?
– А я и не предлагал – это была ее идея.
– Что?! – изумленно переспросила Руби, которая в этот момент наливала кипяток в заварочный чайник. Ее рука вздрогнула, и несколько капель попали на пальцы. Женщина вскрикнула.
Мэттью вскочил на ноги, схватил ее за руку и сунул под холодную воду.
– Ну что, так лучше? – обеспокоенно спросил он.
– Намного лучше, спасибо. Так почему ты принял это предложение? – поинтересовалась Руби.
Мэттью намочил в холодной воде кухонное полотенце и приложил его к обожженному месту.
Они стояли у мойки, почти соприкасаясь телами, и Руби чувствовала на щеке теплое дыхание Мэттью.
– Потому что я мягкосердечный человек, и это предложение мне польстило – а еще потому, что в то время я чувствовал себя несчастным и униженным.
– А почему ты чувствовал себя несчастным и униженным?
– Руби, ты сама знаешь ответ.
Чтобы не встретиться с ним взглядом, Руби стала смотреть на мойку.
– Прости меня, Мэттью. Я понимаю, что заслуживаю самых обидных слов, – тогда я повела себя как последняя тупица. Я всегда медленно соображала, и до меня дошло, что именно ты хотел мне сказать, лишь после того, как я поговорила по телефону. Я звала тебя, но ты не захотел вернуться.
– Я был слишком зол, чтобы возвращаться.
Повисла долгая пауза. Никто не шевелился. Наконец Мэттью шепотом спросил:
– А что бы ты ответила, если бы я договорил тогда?
– Мэттью, уже поздно думать об этом, – сказала Руби, отстраняясь. – Ты сам должен это понимать.
Мэттью вздохнул:
– Должен-то должен, но мне больно даже думать об этом.
– Ничего не поделаешь, – суровым тоном проговорила Руби, хотя больше всего ей сейчас хотелось заплакать, припасть к его груди, попытаться загладить обиду, которую она ему нанесла…
Но Мэттью был мужем ее дочери, и говорить о любви было слишком поздно. Если бы он был женат на другой женщине, Руби, возможно, была бы довольна, что его брак оказался неудачным.
– Черт бы побрал эту стиральную машинку! – воскликнула женщина, когда жужжание в очередной раз прекратилось, и вновь стукнула машинку. – Так я никогда не закончу стирку.
– Руби, Бога ради, можно же купить новую!
Мэттью уже успел взять себя в руки – как будто этого странного разговора никогда не было. Он вернулся за стол, и Руби поставила перед ним чашку с чаем.
– На что купить? – невесело засмеялась она.
С уходом Греты исчезла и ее доля в семейном бюджете, кроме того, приходилось немало тратить на Брэндана – пусть даже это были приятные расходы.
