Быть может, она так бы и сделала, если бы они с Чарли не договорились в следующую субботу увидеться в городе, чтобы выбрать рождественские подарки для мамы и сестер.
Они встретились в «Лайонсе», чтобы вначале выпить по чашке чая. Это был один из самых холодных дней на ее памяти, и Эми надела свое новое темно-коричневое бархатное пальто и меховые сапоги.
— У меня предчувствие, что это последнее Рождество на несколько ближайших лет, к которому в магазинах можно будет хоть что-нибудь купить, — угрюмо произнес Чарли. — Чем дольше будет продолжаться эта чертова война, тем хуже будут обстоять дела.
— Я думала, Марион не любит, когда ты ругаешься.
— Если я не ошибаюсь, Марион здесь нет. Я буду ругаться столько, сколько я, черт возьми, захочу.
— Ты не ошибаешься, ее здесь действительно нет. — Эми чуть было не добавила «к счастью», но вовремя прикусила язык. Чарли сам выбрал Марион. Его никто не заставлял на ней жениться. — Что ты имел в виду, когда говорил «чем дольше будет продолжаться эта война, тем хуже будут обстоять дела»? — вместо этого спросила она.
— Это ведь ясно как божий день. — Он посмотрел на сестру, как на полоумную. — Уже чувствуется нехватка чая и сахара. Нельзя рассчитывать на то, что моряки станут ежедневно рисковать жизнью только ради того, чтобы население могло наслаждаться бесконечными чаепитиями. Очень скоро дефицитом будет все, что приходится импортировать. — Чарли сложил на груди руки и помрачнел еще больше. — Более того, фабрики будут производить только то, что идет на нужды обороны. Марион попросила подарить ей на Рождество зонтик, пока их еще производят. Как ты думаешь, может, маме тоже нужен зонтик? — с надеждой в голосе поинтересовался он.
— У нее есть зонтик. — Барни купил его перед самым отъездом.
— А как насчет хорошей сумки?
— Я привезла ей шикарную сумку из Лондона. Джеки и Бидди, кстати, тоже.
Чарли разочарованно вздохнул.
— А ты не знаешь, может, маме еще что-нибудь нужно?
— Знаю! Тапочки! — воскликнула Эми. — Ты купишь ей тапочки, а я халат. Мы приобретем их в одном магазине, чтобы подобрать похожие цвета. Что касается Джеки и Бидди, они будут рады косметике. Любой. Ты можешь купить им хорошенькие косметички, а я подарю содержимое. — Эми заметила, что ее обычно добродушный брат сегодня не в себе. Честно говоря, она никогда не видела его таким удрученным. — Что стряслось, Чарли? — Она сжала его пальцы.
— Марион просто ничего не понимает, — угрюмо пробормотал он.
— Чего не понимает? — спросила Эми, не дождавшись продолжения.
— Что я не хочу прятаться за чужими спинами. Я хочу пойти в армию, сделать хоть что-то полезное, а не отсиживаться за этой идиотской чертежной доской всю войну, которая еще неизвестно сколько продлится. Люди подумают, что я трус или инвалид, и я не знаю, что хуже. — Чарли работал в отделе плавильного оборудования «Инглиш электрик». Его работа была важна для оборонной промышленности, и его не могли призвать в армию. — Когда я сказал маме, что сыт по горло гражданской жизнью, она восприняла это как личное оскорбление. Она считает, что я должен быть благодарен судьбе за то, что могу остаться дома. А что скажешь ты, сестренка? Ты тоже предпочла бы, чтобы Барни никуда не уезжал?
— Конечно. — Но ее ничуть не оскорбило желание мужа пойти в армию, и даже в голову не пришло попробовать его отговорить. Эми считала, что Марион ведет себя глупо и эгоистично, но слишком сильно любила брата, чтобы сказать ему об этом.
Они купили маме чудесный голубой стеганый халат и тапочки под цвет. Косметику для сестер они выбрали в «Оуэн-Оуэнсе». Там же Эми показала Чарли хорошенькую эмалированную брошь, и он купил ее ей в подарок. В свою очередь он выбрал рубашку, которую сестра подарила ему.
Эми была довольна покупками, но Чарли все еще был не в духе. Эми пригласила его в «Откормленного теленка» на Титбарнстрит и угостила пивом и бутербродами с говядиной. Она и сама съела бутерброд, запив его стаканом белого вина. Эми выслушала прогноз брата относительно того, что скоро пивоварням придется производить амуницию и к следующему Рождеству пиво останется лишь приятным воспоминанием. Двое мужчин за соседним столиком с ужасом смотрели на него.
— Не болтай ерунды, Чарли, — Эми ткнула брата локтем в бок.
Выпив пиво и вино и покончив с бутербродами, они вместе направились к вокзалу Эксчендж, где легко было поймать такси. В воздухе кружились снежинки, и похолодало еще сильнее. Чарли считал такси чудовищным расточительством и не преминул сообщить об этом Эми.
— Ты уже не можешь ездить на автобусе или на поезде, как все нормальные люди?
В ответ Эми пожала плечами и улыбнулась.
У двери в здание вокзала ее внимание привлекло большое объявление, озаглавленное «Лондонская, Центральная и Шотландская железные дороги». Из объявления следовало, что на железной дороге отчаянно не хватает рабочих рук. «Имеются вакансии машинистов, кочегаров, носильщиков, кондукторов, клерков, сторожей, проводников вагонов-ресторанов и уборщиц. Заинтересованным лицам обращаться в кабинет начальника вокзала слева от багажного отделения». Внизу очень маленькими буквами было приписаны исполненные недовольства слова: «Некоторые из этих вакансий открыты для женщин».
— Я бы с радостью каждый день ездила в Лондон в вагоне-ресторане, — загорелась Эми.
— Это наверняка невероятно скучно. Кроме того, учитывая, что ты женщина, ты, скорее всего, можешь рассчитывать только на работу уборщицы.
— Ох, Чарли, не будь таким занудой. На месте Марион я бы предпочла избавиться от тебя, чем день за днем терпеть твое дурное расположение духа.
Похоже, в этот день его ничто не могло развеселить.
— Пока, — проворчал Чарли, позволил сестре поцеловать себя и направился к поезду, бормоча под нос что-то насчет того, что Марион, наверное, уже решила, что он сбежал из дому.
Эми перечитала объявление. Все другие варианты работы подразумевали необходимость разыскивать кучу адресов, заказывать бланки, а для того, чтобы получить работу на железной дороге, от нее требовалось всего лишь пройти через здание вокзала и постучать в дверь.
Если бы Эми не пила вина, быть может, она не стала бы поступать так импульсивно. Если бы Чарли не уехал, быть может, он сумел бы ее разубедить. Но Чарли уехал, вино было выпито, и в данный момент перспектива работы на железной дороге казалась Эми чрезвычайно заманчивой.
Снег шел беспрерывно с того самого дня, как она встретилась с Чарли, чтобы купить рождественские подарки. Прошло уже больше недели, и снегопад все усиливался. Эми сообщила представителю железной дороги, что хотела бы приступить к работе не раньше Рождества, но он усомнился в ее патриотизме, заставив ее почувствовать себя так ужасно, что она согласилась приступить к работе немедленно.
— Нас устроит, если вы приступите со следующей недели, — отрывисто сообщил ей не начальник вокзала, который был слишком занят, чтобы беседовать с таким ничтожеством, как она, а неприветливый тип с бородой и дурными манерами по имени Осберт Эдвардс.
