— Ему было плохо в школе, — сказала я. — Мне кажется, его обижали. — Я чувствовала себя во всем виноватой. — Я должна была разобраться до конца, когда это случилось в первый раз.
— Когда это произошло?
— На прошлой неделе. Я попросила Джоан Флинн присматривать за ним. Я также сказала Гари, что хотела бы поговорить с его папой, но, должно быть, он не передал мою просьбу.
— Не вини себя, Маргарита, — ласково сказала Кэти, — у тебя в классе тридцать детей, и о каждом нужно позаботиться. Ты не можешь уделять особое внимание каждому.
— Да, но… — я не стала продолжать. Сейчас не время было объяснять особые обстоятельства. Возможно, Роб Финнеган не хочет, чтобы в школе знали о том, что у его сына нет матери.
Сэйра Миллер вошла в класс с адресом Гари, и Кэти сказала, что немедленно пойдет к нему.
— Можно я пойду? — Я положила руку на ее рукав.
— Мисс?
— Да, Эстер? — Я совсем забыла о своих учениках. Мне пришлось приложить максимум усилий, чтобы мой голос не звучал раздраженно.
— Обязательно рисовать дым из трубы? Из нашей трубы дым не идет. В нашем доме центральное отопление.
— Ты можешь рисовать только то, что захочешь, Эстер. — Я повернулась к Кэти. — Можно, я пойду домой к Гари? — повторила я. — Я несколько раз общалась с его отцом. Мы вроде как знакомы.
— Если хочешь, дорогая. Я присмотрю за твоим классом. Ага, так вы, я вижу, делаете домики. — Она приветливо улыбнулась детям и начала ходить от стола к столу, вслух восхищаясь их работой. Кэти была замечательным учителем, творчески подходила к своей работе. — Скорее, Маргарита, — поторопила она меня. — Если дома его нет, сразу позвони мне. Я сообщу в полицию.
Если бы кто-нибудь обратил внимание на мою езду, он бы точно сообщил об этом в полицию. Я, как ненормальная, неслась к дому Гари на Сэнди-роуд.
Это оказалось старое здание на два входа, с двумя звонками на панели возле двери. Под нижним звонком было написано «Мисс Э. Финнеган». Я два раза нажала на кнопку. Почти сразу дверь открыл Роб Финнеган. На руках он держал Гари. Глаза малыша были красными и распухли от слез. Увидев меня, он спрятал лицо на плече отца.
— Слушаю? — отрывисто произнес Роб. Выражение его лица было жестким, недружелюбным.
— Вы знаете, почему я здесь. — Никогда не думала, что от облегчения можно потерять сознание. Мне пришлось ухватиться за дверной косяк, чтобы не упасть. — Можно, я воспользуюсь вашим телефоном, чтобы сказать мисс Бернс, что с Гари все в порядке? В школе из-за него переполох.
— Раньше надо было беспокоиться. — Роб отступил в сторону. — Вы можете воспользоваться телефоном. Он в гостиной.
Комната, в которую я вошла, совершенно очевидно была гостиной. Я увидела комод, на котором стоял телевизор, книжный шкаф и столик с тремя стульями вокруг, а также диван. Диван все еще был разложен, а посередине холмом возвышалось скомканное пуховое одеяло. Я вспомнила, что Роб работает по ночам. Видимо, он спал, когда его сынишка пришел домой. На каминной доске стоял ярко-красный телефон, перевернутая трубка лежала рядом. Вот почему телефон не отвечал. Я набрала номер школы, и Сэйра Миллер сняла трубку. Я сказала ей, что с Гари все в порядке.
— Жив-здоров, — заверила я ее.
— Слава Богу! — выдохнула она. Я пообещала, что вернусь в школу, как только все улажу, на что она ответила: — Я уверена, что мисс Бернс сказала бы вам, чтобы вы провели там столько времени, сколько сочтете нужным.
Я попрощалась и, обернувшись к Робу, увидела, что он укладывает Гари в постель. Глаза малыша слипались от усталости. События сегодняшнего утра истощили его силы.
Роб подоткнул одеяло, приложил палец к губам и кивнул на дверь. Я вышла за ним обратно в прихожую, откуда он провел меня в неубранную кухню с грязной посудой в сушилке. Я остановилась в дверях.
— Простите за беспорядок, — кратко извинился Роб. — Я не ожидал гостей. — Он взял в руки чайник. — Хотите чаю? Пожалуйста, не подумайте, что я жажду общения. Просто мне самому отчаянно хочется чаю, и было бы грубо не предложить вам присоединиться ко мне. Я бы попросил вас уйти, если бы не надеялся узнать, что случилось. Почему за моим сыном никто не присматривал? Он был просто в кошмарном состоянии, когда пришел домой. Ему удалось убежать и проделать весь путь домой, а никто этого даже не заметил. Разумеется, не может быть и речи о его возвращении в вашу школу.
Это было похоже на то, как если бы между нами с грохотом опустилась завеса. Мы так хорошо ладили, уже почти подружились, но теперь я стала его врагом.
Я объяснила, что произошло.
— Мисс Миллер нельзя упрекнуть в беспечности. Она довела Гари до класса, только не открыла дверь. Едва мы поняли, что он исчез, как обыскали все здание. Не найдя его, мы позвонили вам, но линия была занята.
— Я снимаю трубку, когда я пытаюсь заснуть, чтобы меня не беспокоили люди, набравшие неправильный номер или пытающиеся мне что-нибудь продать.
Я кивнула. Мне не хотелось, чтобы Роб подумал, будто я обвиняю его в том, что он не отвечает на телефонные звонки.
— Что случилось с лодыжкой Гари? — спросил он.
— Наверное, кто-то ударил его ногой. На прошлой неделе у него из губы шла кровь. Когда я спросила Гари, что случилось, он ответил, что упал.
— Он сказал мне то же самое. В смысле, о губе. Лодыжку мы еще не обсуждали. На прошлой неделе у него на плече был большой синяк. Гари сказал, что ударился о дверь. Он отказывается ябедничать на других мальчишек и навлекать на них неприятности. Бог ты мой! — Глаза Роба светились гневом. — На него свалилось столько бед. Сперва умерла его мама, потом нам пришлось уехать из Уганды, которую он обожал. Мы вынуждены тесниться в этом несчастном домишке, превратив жизнь моей сестры в ад. Я не хочу выбрасывать деньги на аренду квартиры, поскольку вскоре они могут понадобиться для покупки дома, а теперь ко всему прочему Гари травят в школе. Ребенку всего пять лет. Сколько еще он сможет все это выдерживать?
И тут меня посетило видение. Я увидела маленькую девочку, стоящую в дверном проеме, совсем как я сейчас. Ее руки были опущены, а рот открыт. Девочка горько плакала. Ей тоже было пять лет, и она плакала, потому что ничего не могла понять и ей было страшно. Она не могла понять, почему жизнь такая жестокая. Ей рассказывали о Боге, но она не думала о Нем, а все плакала и плакала, и плакала, пока ее не начало тошнить, пока у нее от плача не заболело горло. Ее никто не мог утешить. Ее пытались взять на руки, но она всех отталкивала. Во всем мире ей были нужны только два человека: мама и папа. Но, судя по всему, папа умер, а мама куда-то уехала.
— Что с вами?
Я забыла, где нахожусь. Я моргнула и обнаружила, что стою в незнакомом доме рядом с незнакомым мужчиной, который удивленно на меня смотрит.
— Ничего, — пролепетала я. Мужчина, сообразила я, был Робом Финнеганом, а та часть дома, в которой находилась я, принадлежала его сестре, Бесс. Почему-то я заметила, что он стоит босиком, его светлые волосы всклокочены, а джинсы и белая футболка помяты. Было похоже, что он уже не сердится.
