Соля была забавная и смышленая. При этом – серьезный человек с богатым внутренним миром. Недавно пожаловалась Саше:
– У меня кризис!
Саша подумала: может, шутит? Взглянула, а маленький человек абсолютно серьезен, задумчиво накручивает косичку на палец и размышляет, чем заняться в ближайшие годы.
– Кризис чего?
– Наверное, возраста! – вздохнула Соля. – Сейчас я переосмысливаю жизненные ценности. Раньше хотела заниматься атлетикой, а теперь понимаю, что это не мое! А зачем заниматься делом, если чувствуешь, что это не твое?
– Да, Соля, это прямой путь к тому, чтобы стать несчастным человеком.
– Именно, – улыбнулась девочка.
– А чем ты хочешь заниматься?
– Пока не знаю! Сложно разобраться в себе, когда ты еще маленькая и ничего про себя не знаешь! Взрослым, наверное, с этим проще!
– Вряд ли, – усомнилась Саша. – Мне кажется, у них еще хуже. Путаницы больше и непоняток про себя. Они все какие-то заблудившиеся, как мишки в песне.
– Что за песня?
Соле понравилась песня про медведей, и она часто просила включить ее.
Саша познакомилась с матерью Соли. Милая, интеллигентная женщина с красивым усталым лицом. Она призналась, что много работает, и на дочь, к сожалению, остается мало времени.
– Стыдно сказать, я ухожу – она еще спит. Прихожу – она уже спит. Общаемся только по мобильному телефону. Правда, у меня растет очень самостоятельная девочка.
Однажды Саша отвозила ее на вокзал. Оказалось, ребенок едет на соревнования. Услышав Сашин вопрос: «Не страшно ехать одной?» – девочка удивилась.
– Не в первый раз! Я с пяти лет езжу на сборы одна! А мама говорит, что если всего бояться, то ничего в жизни не добьешься!
– Правильно твоя мама говорит!
Неожиданно позвонил Максим. Она не хотела с ним встречаться. Повторяла, как заклинание: «Буду твердой!»
– Саша, давай встретимся?
– Я не могу!
«Молодец! Так держать. Продолжай и дальше в том же духе!»
– А завтра?
– Нет, и завтра я тоже не могу.
– Ясно, – спокойно произнес Максим. – А когда можешь? Я хотел подарить тебе твои фотографии.
– Фотографии? Ладно. Давай встретимся сегодня.
Почему она такая дура? Она была готова себя убить. Но фотографии… Саше хотелось взглянуть на них и убедиться, что тот вечер в Петербурге действительно был, а не приснился.
Фотографии смотрели в ресторане. С антуражем Максим подгадал. Свечи, вино…
– Извини, – смутилась Саша, – я не знала, что ресторан окажется таким пафосным. Наверное, предполагалось вечернее платье, а я в джинсах…
– Ничего, – улыбнулся Максим, – зато здесь ты при полном параде. В платье. Взгляни! – И он протянул ей фотографии.
Саше хотелось спросить: «Неужели это я?!»
– Да, – подтвердил Максим, словно понял ее мысли. – Эта красивая таинственная женщина – ты, Саша.
Она смутилась.
– Ты очень талантливый фотограф. Это магия твоего таланта сделала меня такой.
– Дело не в моем таланте… Просто ты красавица. С редким, исчезающим лицом, в котором чувствуется порода, драма…
– Спасибо… Значит, тот вечер все-таки был? Мне уже стало казаться, что Петербург и ангелы были сном. Правда, я не понимала, откуда у меня тогда взялись духи с запахом ириса.
– Когда ты вошла в зал, я сразу уловил ирисовый запах…
– Да, Максим. Я ношу его гордо, как королевский шлейф.
– Налить тебе вина, Саша?
– Я за рулем.
– Я тоже. Рассчитал шофера – пора избавляться от буржуазных привычек.
– Давно хочу спросить: какая у тебя машина?
– Большая.
– «Газель»?
– Что-то вроде этого.
– Так что же, Максим, удалось тебе «поднять небо»? Помнится, когда мы расставались в прошлый раз, ты собирался этим заняться.
– Стараюсь изо всех сил. Сам себе напоминаю атланта. – Он усмехнулся. – Оказалось, что это непросто. Кстати, я закрыл свой журнал. Менеджер и руководитель из меня никудышный.
– Чем станешь заниматься?
– Пока не знаю. Мне, как фотографу, сделали несколько предложений.
Сашу также интересовал вопрос о жене Максима, однако спрашивать конкретно об этом было неловко, и она ограничилась фразой: «Ну а вообще как дела?», подразумевая, что умный человек сам поймет тайные подтексты, и если захочет, то ответит.
Неожиданно Максим рассмеялся.
– Ты что? – растерялась Саша.
– Да так… Вспомнил анекдот в тему. Про мужика на пепелище, у которого сгорел дом. И жена. И дети. Он плачет. И отвечает на вопрос соседа: сгорел дом. И жена. И дети. А тот ему: «Ой, какой ужас! Ну а вообще как дела?» В общем, дела у меня примерно так же… – Он налил себе вина и выпил.
– Ты же за рулем, – укоризненно заметила Саша. – Неужели сгорело вообще все?
– Иногда мне кажется, что именно так, – кивнул Максим. – А первые подозрения закрались, когда погиб мой друг. Знаешь, возникло ощущение, что мир перевернулся. А потом еще кризис этот… Журнал начал сдуваться, а у меня не было ни сил, ни желания выправить ситуацию. Ну, закроемся, подумаешь! Закрылись. Сейчас уже полное пепелище. Да и в остальном не лучше…
«Так, ладно, спрошу в лоб, и будь что будет!»
– А с женой удалось наладить отношения?
Максим пожал плечами.
– Скажем так – я в процессе налаживания. Собственно, это давняя история. Что-то в наших отношениях стало меняться, когда карьера жены резко пошла вверх. Все эти топы, випы, постоянные съемки, разъезды по миру не укрепляют брак. По сути, последние два года мы с ней, как параллельные прямые, которые никогда не пересекаются. У меня командировки, у нее съемки. Каждый сам по себе. А формально вместе. Долгое время мне было важно сохранить хотя бы иллюзию того, что мы вместе… Но только моего желания недостаточно. А у нее все просто. Она присылала мне эсэмэски. Отовсюду. «Я люблю тебя». Из Милана, Парижа, Токио, Лондона. «Я люблю тебя». Никаких сложностей – эта фраза вбита в любой сотовый телефон. Достаточно нажать кнопку и отправить.
Саша усмехнулась:
– Да, представь, я тоже думала об этом, телефоны, механические фразы, суррогатные чувства, подмена понятий…
– Кое-что я стал понимать еще в сентябре, когда погиб мой друг. Она тогда находилась в Италии, на Неделе моды… Я позвонил ей, сообщил о случившемся, думал, она приедет поддержать меня, а она заявила, что не может отменить съемки. Ладно… Я один держал небо. Не привыкать. Сейчас она во Франции. И вот какая штука – недавно мне позвонил наш общий знакомый и мило сообщил, что видел мою жену, и она там, в славном городе Париже, не одна. После этого я на три дня ушел в запой. По возвращении подумал: не смотаться ли в Петербург? Ну, дальше ты знаешь, Саша. Я хотел извиниться перед тобой, если в тот раз чем-нибудь тебя обидел. – Он взял ее за руку.
