Он улыбнулся.
– Ничего, она в порядке. Хотя в последнее время стала сдавать. У нас сейчас, если честно, отношения сложные. Она меня ругает. Говорит, что я неудачник.
Да, это серьезно. Если Марь Ванна что-то говорит и на чем-то настаивает, то ослушаться нельзя. Бедный Сережа! У него и выбора-то нет.
– У нее теперь идея фикс: женить меня!
– Да ты что?!
Неожиданно он взял ее за руку.
– Александра, может, нам начать все сначала? Вдруг все получится?
– Ты серьезно?
Он смутился.
– Ну а что? Мы оба повзрослели, многое поняли…
«Повзрослели? Нет, мой бедный мальчик тридцати лет, с намечающейся лысиной, боюсь, к тебе это не относится».
– Сережа, прости, мне надо идти.
Он усмехнулся.
– Вежливый отказ?
Саша промолчала.
Они вышли в зимний, вечерний город.
– Подвезти тебя?
Он покачал головой.
– Спасибо, Саша, не стоит. Мне надо в магазин, мама просила купить огурцы на салат и горошек. Приходи встречать Новый год к нам?
Сашино лицо исказила гримаса ужаса. После долгой паузы Сережа произнес:
– Прощай?
– Прощай.
Пассажирка сразу понравилась Саше, – необычная женщина. Хрупкая. Огромные темные глаза, короткая стрижка. Элегантно одета. Низкий, глубокий голос. Достоинство в каждом жесте. В руках одна хризантема (без дурацкой целлофановой обертки) – красиво, строго. За время поездки дама произнесла только две фразы: попросила отвезти в Шереметьево и спросила, можно ли курить.
В аэропорту, поздравив Сашу с наступающим праздником и обдав на прощание запахом изысканных духов, ушла.
Саша решила не уезжать сразу, постоять немного, отдохнуть. Позвонила Ане, поболтали. И вдруг…
– Вы еще не уехали? – спросила дама с хризантемой. – Отвезете меня в центр?
Она села на переднее сиденье. Нервно затянулась сигаретой.
Когда они ехали в Шереметьево, Саше казалось, что даме лет тридцать. Теперь Саша поняла, что много больше. Странно, двадцать минут прошло, а перед ней будто другая женщина.
У дамы зазвонил мобильный. Взглянув на номер, она резко прервала вызов и бросила телефон обратно в сумочку. Раздраженно и нервно крикнула:
– Поехали! Ну что вы стоите?
Поехали.
– Простите меня, – растерянно произнесла она. – Не знаю, что со мной. Я не хотела вас обидеть.
– Вы меня не обидели. Все в порядке!
Было очевидно, что за эти двадцать минут с ней что-то случилось.
– Мне хотелось поскорее уехать оттуда, – вдруг сказала она. – Смешно получилось. Как в дешевом фильме. Решила сделать мужу новогодний сюрприз – приехала его встречать! Без предупреждения! Забыла, что порядочные жены так не поступают. – Она старалась говорить нарочито весело. – Обычно я езжу на своей машине… А тут решила взять такси. Подумала, что из аэропорта мы вернемся вместе с мужем, на его автомобиле. По пути купим большую елку, шампанское и торт к Новому году! Я же не знала, что у моего мужа другие планы!
– Вы видели его?
Дама усмехнулась:
– Да, я видела его! А заодно и ее! Любовницу! Они прилетели вместе. Оказывается, мой муж решил внести разнообразие в служебную командировку – взял с собой любовницу! Такая шустренькая девочка, ласковая, как кошка, терлась о его щеку, что-то шептала ему на ушко, целовала, только что в штаны ему не залезла прямо там, у всех на виду! Они шли вместе, весьма довольные друг другом… А я стою, такая дура с цветком, в толпе встречающих – сюрприз для тебя, милый! Он меня не заметил. Они прошли мимо… А я бросилась оттуда, хотелось поскорее уехать.
Она замолчала, достала еще одну сигарету. Но курить не стала, сломала сигарету в руках.
– Его любовнице лет восемнадцать. Знаете, есть такие девушки, глядя на которых женщина зрелых лет скажет, что в их случае единственное достоинство – молодость. С годами они утрачивают шарм, становятся обычными, кроме юности, там больше нет никакой женской прелести… Хотя, может, это во мне говорит зависть? Зрелой женщины?! Не знаю… Нет, я не такая наивная, но только сейчас узнала, что он мне изменяет. Догадывалась, конечно. Но никогда не видела тех, с кем он мне изменяет. А тут увидела… Не ожидала, что будет так больно. Словно ножом по сердцу. Смеются, целуются. Он веселый, даже помолодевший! Зачем я вам все это рассказываю? Наверное, просто больше некому. Подругам не стану – из гордости, а больше и нет никого.
Саша улыбнулась:
– Вероятно, синдром случайного попутчика?
– Возможно. Незнакомому человеку легче открыться. А у вас такое лицо симпатичное, располагающее.
У нее опять зазвонил телефон. Она взглянула на высветившийся номер и нервно рассмеялась.
– Представляете, это звонит мой муж! Наверное, хочет сообщить, что благополучно прилетел. Заботливый! Я принципиально не лезла в его жизнь, не шпионила за ним, не читала его эсэмэски, срабатывал инстинкт самосохранения. Не хотела ничего знать. Когда не знаешь – проще. Все так живут. Мои подруги терпят измены мужей и уверяют, будто это нормально! Говорят: «Подумаешь, эка невидаль, измены! Да у этих скотов ген полигамности встроен в программу! Для них изменить – все равно что пописать».
Саше хотелось спросить, что же будет теперь, вот она приедет домой, и… Устроит скандал? Расстанется с мужем?
Пассажирка вдруг произнесла:
– Самое забавное, что даже теперь ничего не изменится. Я ничем не выдам ему, что знаю обо всем. Будем жить, как жили. А что мне еще остается? Уйти от него? Сил не хватит. Я какая-то слабая стала, сломленная… Да и сын не поймет. Наверное, надо принять все, как есть, и успокоиться. Если честно, я вообще не верю в любовь мужчины и женщины. Это дым, пока горит сигарета. Мгновенно сгорело, и ничего нет.
Саше стало совсем грустно – страшные слова… Особенно когда их произносит прекрасная, созданная для любви женщина.
Приехали. Остановились у роскошного дома. Пассажирка протянула хризантему Саше:
– Это вам! С Новым годом! Желаю, чтобы в вашем новогоднем такси ездили только счастливые женщины!
Саше хотелось ей что-то сказать, чем-то помочь, но все, что она могла, – это долго смотреть ей вслед и просить кого-то, чтобы конкретно у этой женщины, созданной для любви, все наладилось, выправилось…
Новый год не предотвратить, не уклониться, не переждать.
Веселые мотивчики «Джингл беллз» резали, как ножом по сердцу, праздничная иллюминация в витринах магазинов не радовала, а раздражала, и любое напоминание о милом, семейном празднике лишь подчеркивало степень одиночества. Сашино настроение стало стремительно ухудшаться еще тридцатого декабря. Мысль, что в прежние, лучшие, годы она в этот день находилась бы где-нибудь далеко от России, лишь увеличивала отчаяние.
