– Ну, славяне, двинулись, – сказал Шибко,
выскакивая из машины и делая пару шагов в сторону той самой двери. – Чего
попу просиживать?
В нем появилось нечто новое – свойственное странникам нетерпение,
то самое, что заставляет путника нетерпеливо толкаться на трапе самолета или в
коридоре вагона, как будто от этого поезд или самолет уйдут раньше расписания.
Кирьянов размашисто шагал следом, охваченный тем же нетерпением – чем быстрее
они доберутся до цели, тем меньше загадок и недомолвок останется… Вася
флегматично топотал в арьергарде.
За дверью прямо-таки ударила в глаза неправдоподобная,
невероятная в сибирском аэропорту белизна. Стены выложены кафелем, а пол
керамической плиткой, и все это сияло так, словно каждые пять минут по морскому
хронометру из потайных ходов выскакивала орда помешанных на чистоте уборщиц,
наводила неописуемый лоск и вновь скрывалась в своем убежище, нетерпеливо
ожидая, когда закончится очередной краткий миг безделья. Высокое зеркало сперва
было буквально невидимо и, если бы в нем не отражались они трое, вполне могло
сойти за проем в соседнее помещение.
Прямо перед ними оказался десяток – а может, целая дюжина –
белоснежных дверей. Над каждой горел огонек – где зеленый, где красный.
– Идите в любую дверь с зеленым огоньком, – сказал
Шибко Кирьянову с прежней холодной корректностью. – Это душевые. Там,
внутри, речевой автомат, выполняйте, пожалуйста, все его просьбы.
И подождал, когда Кирьянов зайдет внутрь, хотя ему, видно
было, не терпится шмыгнуть в соседнюю кабину.
Кирьянов закрыл дверь на кругленькую никелированную щеколду,
огляделся растерянно. Квадратная комнатка метра три на четыре была пуста, если
не считать неяркой лампы на потолке, пуста, как лунная поверхность, тот же
кафель на стенах, та же плитка на полу, белоснежный потолок, и ничего более…
Неизвестно откуда – то ли сверху, то ли сбоку, а очень может
оказаться, что со всех сторон сразу, – послышался приятный женский голос,
вроде бы тот же самый, что приглашал «Волгу» проехать в соседний отсек:
– После принятия душа вы получите совершенно новую
одежду. Ваша старая одежда будет храниться на складе в ожидании вашего
возвращения. Поэтому выньте, пожалуйста, из карманов все, что вы считаете
нужным взять с собой, и положите в лоток справа от вас.
Вышеозначенный лоток совершенно бесшумно в мгновение ока
выдвинулся из стены, одна из плиток оказалась торцевой стенкой белоснежной,
чистейшей внутри коробки.
Не мудрствуя лукаво, Кирьянов попросту вывернул поочередно
все до единого карманы и все, что в них нашлось, сложил в коробку. Связка
ключей громко брякнула, и он, отчего-то смутившись, застыл на миг в неловкой
позе.
Женский голос сообщил:
– Убедитесь, пожалуйста, что вы ничего не забыли. В
случае, если вам нечего более положить в лоток, скажите: «Семь».
Кирьянов убедился. И негромко сказал:
– Семь.
Лоток столь же мгновенно втянулся в стену, не осталось ни
малейшего зазора. Голос продолжал:
– Пожалуйста, снимите абсолютно всю вашу одежду и
сложите вещи внутрь очерченного синей линией круга.
«Это куда же?» – удивился было Кирьянов, но справа от него,
прямо на керамических плитах, и в самом деле возникла синяя окружность
диаметром метра полтора. Непонятно было, что это за линия, чем начерчена – если
краска, то как она возникла в секунду, а если свет, то где источник?
Сердито фыркнув от полнейшей невозможности понять фокус, он
принялся раздеваться, складывая все в центр круга. Оставшись в немудреном
наряде Адама, неловко переступил с ноги на ногу – последний раз ванну он
принимал не далее как сегодня утром, но все равно посреди этой стерильной белизны
даже чисто вымытое человеческое тело поневоле представлялось шматом грязи на
белой скатерти.
Прошло не менее минуты, прежде чем голос зазвучал:
– Пожалуйста, не вступайте в пределы очерченного синим
круга.
Хлоп!
Кирьянов форменным образом выпучил глаза.
Он не уловил ни движения, не услышал звуков. Нечто произошло
бесшумно и столь молниеносно, что человеческий глаз оказался к этому не готов:
что-то мелькнуло, и на полу не стало ни вещей, ни синего круга…
Он выругался про себя – ничего другого просто не оставалось.
– Пройдите в центр начерченного красным круга.
Помянутый круг уже алел у стены. Ну что тут было делать?
Кирьянов прошел, куда приказывали, встал в центре, а голос деловито наставлял:
– Пожалуйста, закройте глаза и примите свободную позу.
Не трогайтесь с места, не меняйте позы, не открывайте глаз до дальнейших
указаний.
Он зажмурился и опустил руки, расслабив все мускулы, какие
смог.
Сверху обрушился странный, ни на что не похожий поток – то
ли струи нежнейшей пены, то ли ливень теплой воды, перемешанной с дуновением
прохладного ветерка. Это было странно и дико, но он был не в силах отделаться
от ощущения, что загадочный поток пронизывал его насквозь, от макушки до пят,
не обтекал, а вертикально пронизал сквозь легкие и печенку, кости и мозг…
Кирьянов так и не успел понять, приятное это ощущение или совсем наоборот – так
быстро оно исчезло.
Женский голос:
– Процедура закончена, можете открыть глаза и
одеваться. Всего вам наилучшего.
Красного круга уже не было – один белоснежный кафель.
Дальнейшее загадок не являло – лоток с его мелочовкой вновь появился из стены,
а из открывшегося в стене проема размером с дверь платяного шкафа выехали
вешалка с мундиром и лоток, где рядом с черными начищенными туфлями лежала
фуражка.
Кирьянов задумчиво покрутил головой. Теперь он был
совершенно уверен, что это не Чечня – ну к чему перед полетом за Терек такие
вот душевые? Ох, эта душевая…
Он слышал о чем-то подобном за семнадцать лет службы – не
столь технически совершенном, но как раз подобном. Современный санпропускник,
дезинфекция, обработка… всегда связанная с атомными секретами или чем-то
похожим. А что, логично. Атомный объект и опытный пожарный – вполне
возможное сочетание…
На миг ему стало… нет, не страшно, просто не по себе.
Вспомнил все, что было наворочено вокруг Чернобыля в свое время и какими оттуда
возвращались ликвидаторы, еще ни черта о себе не зная…
Стоп, стоп! Не стоит паниковать раньше времени. Логично было
бы ожидать суперспецдуша перед самым входом на некий засекреченный объект,
связанный то ли с мирным, то ли с военным атомом или еще чем-то не менее
душевредным, но ведь они пока что в аэропорту и никуда еще не летят. А в то,
что под летным полем аэропорта и расположено, оказывается, хранилище чего-то
жуткого, уж позвольте не поверить, поскольку это из разряда кинотрилогии о
Фантомасе…
Та-ак, а это как прикажете понимать?
