Мухомор остановился, сошел с пунктира, коснулся вершины
невысокой конструкции, словно бы из полупрозрачного синего стекла, подставил
ладонь. На нее упали два желтых цилиндрика размером с карманный фонарик,
Мухомор сунул один Кирьянову, а от второго откусил верхушку. Подбодрил, явно
рисуясь:
– Жуй давай. Хорошая шамовка…
Кирьянов осторожно откусил что-то хрустящее, рассыпчатое,
сладкое, прожевал – ну, вполне…
– Это бесплатно, – пояснил Мухомор, в два счета
расправляясь со своим цилиндриком. – В обеспечение потребностей. Ну да, а
ты как думал? У них тут тоже на зарплате живут, куда ни кинь. Есть какой-то там
минимум, который бесплатно, а если захочешь себе позволить что пороскошнее,
изволь лавэ доставать. И правильно, по-моему, народишко без стимулов зажрется и
разболтается, хоть двуногий, хоть шестилапый… Короче, первым делом пойдем в
кабак. Роскошный кабак, я каждый раз слюнки глотал, но не по моим отпускным
было. Зато теперь, с аристократическим баблом… Эй, сюда! Во-он по той зеленой!
Улучив момент, Кирьянов протянул руку и осторожно коснулся
кончиками пальцев светло-малиновой струи ближайшего фонтана, рассудив
логически: будь это опасно, фонтан непременно огородили бы…
И точно, это была не вода, а нечто вроде света, пальцы
прошли насквозь, ощутив лишь легкое тепло – а может, это просто показалось. В
воздухе повис сильный приятный аромат. Кирьянов поднес руку к носу. Пальцы
пахли, как тысяча кусков туалетного мыла… Где-то он уже то ли слышал, то ли
читал…
И тут он вспомнил совершенно точно. Покрутив головой,
подумал ошеломленно: «Ах, вот оно что… Похоже, до чего похоже! С натуры,
выходит, писал классик…»
И заторопился следом за Мухомором, направившимся под
блестящую высоченную арку. Менее чем через минуту они оказались под открытым
небом – приятного нежно-сиреневого цвета. На небе сияло желтое солнце, иногда в
высоте проносилось что-то обтекаемое, серебристое, дул слабый теплый ветерок,
порой обдававший волной незнакомых запахов, среди которых не было ни одного
неприятного.
Поток живых существ поредел. Они шагали по широкой синеватой
поверхности, чистой, гладкой и ничуть не скользкой, определенно тротуару;
неподалеку, по центру улицы, проносились разноцветные шары, конусы и нечто,
напоминавшее дирижабли – без окон, дверей, колес. А на противоположной стороне
по такому же тротуару неспешно шагали те же разнообразные живые существа.
Трудно было сказать, дома это или просто некие конструкции
неизвестного назначения – не было двух одинаковых, разнообразие форм, высоты и
цвета было таким, что глаз опять-таки отказывался воспринимать сооружения, мимо
которых они двигались, как нечто рукотворное.
– Ну, какие впечатления? – ухмыльнулся Мухомор.
– А черт его знает… – сказал Кирьянов потерянно. –
Глаза разбегаются, в глазах рябит…
– Ничего, привыкнешь. Ну, ты обратил внимание? Ни
единого мента, никто не лезет документы проверять, никто не интересуется,
какого черта эти двое тут шляются… Раз идут, значит, так надо, раз едут
куда-то, имеют право… Свобода, кореш! Хочешь, дам по рылу вон тому, хлипкому?
На кенгуру похожему? Зуб даю, он мне в ответ не заедет и менты не прибегут –
засюсюкает, что я негуманно поступаю, шокирую его, падлу. И всего делов… Хочешь
убедиться?
– Да ладно, – сказал Кирьянов. – Пусть его…
– Хотя, конечно, оборачивается по-всякому… Видишь во-он
ту вывеску, желтую, с черной каймой, с синими загогулинами? Хороший бар,
бесплатный. В прошлый отпуск мы с ребятами там малость поцапались с какими-то
фраерами, черт их ведает, кто они и откуда, на собак похожи, вроде того
генерала, что ордена нам вешал, только поменьше и другой породы. Тоже выпить не
дураки, тоже были в форме. И, что характерно, насчет гуманизма ни хрена не
чирикали. Мигом просекли, что к чему – ну, мы с ними и похлестались добре,
во-он за тем углом, там скверик, место подходящее… Собаки они там или кто, а в
торец заезжали умеючи и с большим удовольствием. Так мы чавки друг другу
начистили – вспомнить приятно. И опять, что характерно, ни единого мента не
примчалось. Я себе прикидываю, что это были орелики вроде нас, не зажравшиеся
галакты, а дикие… Видно птицу по полету, а борзого по плюхам… Нет, туда мы не
пойдем. С нашими ксивами да ошиваться по бесплатным забегаловкам? Бери выше,
кореш! Прямым ходом в ресторацию для белых людей…
Он свернул направо, к сооружению, больше всего напоминавшему
пчелиные соты – только высотой с десятиэтажный дом, со множеством шестиугольных
ячеек медового цвета. Посреди каждой горели огоньки, зеленые и розовые. Выбрав
ячейку с зеленым, Мухомор проворно подтолкнул к ней Кирьянова, вытянул руку,
коснулся огонька, словно кнопку надавил. И уверенно шагнул в клубившуюся в
глубине ячейки желто-золотистую пелену.
Они оказались в небольшом помещении кубической формы, с
золотистыми стенами, больше всего напоминавшем кабину лифта. Перед ними
вспыхнула в воздухе цепочка разноцветных символов.
– Во-от, – Мухомор бесцеремонно ткнул пальцем в
ближайший, – это-то я знаю. Написано, что заведение весьма даже
коммерческое, и всякой шушере с тощим лопатником не хер заглядывать…
Послышался приятный голос:
– Уважаемые гости, ресторан считает своим долгом
предупредить, что наше заведение относится к разряду полноправных и отличается
варьированным в высокой степени эквивалентом…
– Слышал? – обернулся Мухомор к Кирьянову. –
В точности, как я тебе толкую. Говоря по-простому, кабак дорогой… Ну и хрен с
ним! Нас нынче не испугаешь!
Он коснулся одного из символов, и пелена перед ними
распахнулась.
У Кирьянова перехватило дух.
Они стояли в центре огромного белого круга, окаймленного
полосой столиков, напоминавших светло-коричневые шляпки грибов. Иные из них
тонули в полумраке, едва озаренном колышущимися язычками свечей, иные ярко
освещены. Добрая половина занята самыми разнообразными существами.
Но не это было самым удивительным. Помещение более всего
походило на исполинский стеклянный колпак, лишь кое-где пересеченный тоненькими
прожилками золотистого металла – и по ту сторону высоченных широких окон
открывался прекрасный вид. Полнеба занимал бело-зеленый диск неведомой планеты
– туманные струи облаков, завивавшиеся причудливыми спиралями, меж ними на
зеленом фоне проглядывают буроватые, четко очерченные полосы, похожие на
наблюдаемые с неимоверной высоты горные хребты. А над диском чернело
космическое пространство, где ярко светили огромные звезды, складывавшиеся в
незнакомые созвездия.
Кирьянов словно к земле прирос.
– Оценил? – самодовольно спросил Мухомор с таким
видом, словно это он спроектировал и построил все это или был полноправным
владельцем. – Это мы с тобой на орбиту запрыгнули. Лучший кабак на
планете, так и называется «Орбиталь» или что-то вроде… Для начала мы с тобой
пожрем и выпьем от души, а потом не спеша выберем приличный курорт, опять-таки
дорогущий, и махнем развеяться по полной. Могу тебе по секрету сказать, что
насчет баб тут обстоит, как и везде, если опять-таки умеючи… Гляди веселей и
шагай за дядькой!
