– Нет. Это правда, – ответила я, опустив
голову. – Я долго думала, насколько я могу быть с тобой откровенной, и
решила, что будет намного лучше, если ты узнаешь всю правду. А то надо же,
почти влюбился. В Париж из-за меня приехал. Сюрприз хотел сделать, а я тебе его
сама сделала. Нафантазировал себе чёрт знает чего. Представлял меня девушкой не
от мира сего, белой, пушистой, необыкновенной и даже волшебной, а я оказалась
обычной продажной девкой, – горько продолжила я свою исповедь. – Я
теперь поняла, почему ты не женат. Ты ущербен. Ты за свои деньги трясёшься.
Спишь и видишь, чтобы кто-нибудь копейку не стащил. Караулишь свой капитал.
Байки придумываешь про романтического грузчика. Хочешь найти девушку, которая будет
любить тебя не за деньги. Клим, это патология, честное слово. Ты на своих
деньгах до старости просидишь. И если хочешь знать, такой ты мне не интересен.
В моей памяти навсегда останется другой Клим. Романтичный, временами смешной,
но способный на настоящие чувства. А сейчас передо мной сидит Клим, у которого
сплошные насекомые в голове и полно различных комплексов. Клим, расслабься! Всё
нормально! Все твои деньги на счетах в целости и сохранности!
Я выхватила у Клима бутылку, вновь из неё отпила и произнесла:
– Вот и всё, Клим. А мне придётся всю эту неделю
терпеть этого ублюдка Стаса, так как мне работу терять нельзя. На мне слишком
большая ответственность, и я должна заботиться не только о себе, но и о близких
мне людях. Ну что ты молчишь? Клим???
– Я пытаюсь всё осмыслить. Всё как-то не так… Как-то
неожиданно…
Он забрал у меня коньяк и сделал несколько глотков.
– Марина, а почему ты стала этим заниматься? – с
болью в голосе спросил он.
– Ты хочешь, чтобы я начала перед тобой оправдываться?
– Я просто хотел знать.
– А чем я могла, по-твоему, заняться, если у меня с
детства не было ни отца, ни матери и я всё время жила в лесу? Чем? Это
единственная возможность увидеть мир, вращаться среди приличной публики и
зарабатывать нормальные деньги. Не все такие ублюдки, как этот Стас. Среди
богатых людей много нормальных мужчин, которые не только много платят, но и
относятся к женщине, как к божеству. Было бы лучше, если бы я мыла полы в
детском садике и получала за это копейки? Зато порядочная. Гордая и честная. Да
кому нужна эта гордость?! Ты её на хлеб не намажешь и в карман не положишь. Ну
и что бы я увидела со своей гордостью и порядочностью? Серые, голодные будни!
Влачила своё жалкое существование и ненавидела тех, кто живёт лучше, чем я?! Я
считаю, что это просто трусость и неуверенность. Нужно уметь пользоваться тем,
чем наделила нас природа.
Смахнув слёзы, я продолжила свой монолог:
– Тебе этого не понять. Богатый никогда не поймёт
бедного. И пусть я выбрала не самый праведный путь. Зато я отдыхала на
Сардинии, путешествовала по всему миру, видела богатые особняки на Рублёвке. Ну
и пусть я достойна презрения, а мне плевать! Намного хуже стоять голодной и
холодной вдоль трассы. И пусть другие ненавидят таких, как я. Пусть! Ненавидят и
завидуют, потому что у них никогда бы не хватило духу так жить и зарабатывать
такие деньги!
– Послушай, Марина, остановись! Зачем ты стараешься
казаться хуже, чем есть на самом деле?! Продавать себя – это самый простой
способ делать деньги, и самый страшный. Ты хорошо понимаешь, что путь, который,
ты выбрала, – это путь в НИКУДА. На сколько тебя ещё хватит? Лет десять? А
потом ты будешь проституткой на пенсии?
– А потом я уйду в лес, навсегда.
Я отдала Климу бутылку и постаралась выдавить из себя
улыбку, но вместо неё получился какой-то нервный тик.
– Я сказала всё это к тому, чтобы ни я, ни ты не
строили напрасных иллюзий. Ты никогда не сможешь меня принять такой, как
сейчас. А если сможешь, то никогда не простишь и не забудешь. Пусть я останусь
в твоей памяти той дикой девушкой из леса, а ты тем охотником, который однажды
зашёл ко мне на огонёк.
Я встала и, шатаясь, подошла к двери. Взявшись за дверную
ручку, я прошептала:
– Прощай.
Я была уверена, что Клим меня остановит, прижмёт к себе и…
никуда не отпустит. Но чуда не произошло. Наверное, потому, что в сказках ложь,
а мы живём в суровой реальности. Клим даже меня не окликнул. Он сидел
уставившись в одну точку, нервно курил и пил из горла. Разочарование – горькая
вещь. Страшно больно разочаровываться в том, кого ещё недавно обожествлял, кем
жил, кого ждал и кому почти поверил…
Я шла, покачиваясь, по коридору и постоянно оглядывалась.
Слёзы застилали глаза. Мне до последнего казалось, что сейчас Клим меня
догонит. Постояв у своей двери пару минут, я зашла в комнату, упала на кровать
и горько зарыдала…
Перед глазами пронеслось моё детство. И я увидела маленькую,
хорошенькую девочку с косичками, которую гладил по голове добрый и любимый дед.
Она спрашивала, где её родители, а дед отвечал – они улетели на небо.
Я всё время по ним скучала, смотрела на небо, ждала и
спрашивала, когда они оттуда вернутся. Дед говорил, что оттуда не возвращаются,
и я начинала на них злиться за то, что они меня покинули, уехали далеко-далеко
и не хотят со мною увидеться. Когда мне исполнилось пять лет, дед отвёз меня на
кладбище и показал мне их могилы. Тогда я впервые услышала, что они умерли и
лежат в этой земле. Рядом лежала и бабушка. Дед горько плакал, называл меня
сиротинушкой и бесприданницей, а я по-прежнему смотрела на небо и верила, что
они там…
Тогда я полюбила лес, а моими друзьями были деревья и
животные. Мы с дедом жили довольно замкнуто и почти не ездили в город. Внешний
мир пугал меня, и когда дед привёз меня в город, я расплакалась, испугавшись
проезжающих мимо машин, и не могла дождаться момента, когда мы вернёмся домой.
Слишком шумно, толпы людей, магазины, и так мало зелени… Так мало деревьев, за
которыми можно укрыться.
Больше всего я любила кроликов, которые жили у нас в
клетках. Я с ними играла, знала их по именам, а когда они меня не слушались,
ставила их в угол, а потом просила прощения.
Я выросла в изоляции и одиночестве, и мне это нравилось.
Когда дед сказал, что мне необходимо школьное образование и отправил меня в
город к родственникам, я плакала, умоляла его этого не делать. Дед
расстраивался и говорил, что я не должна загубить свою жизнь в этом лесу. А я
не понимала – о чём он, ведь только здесь я жила и дышала. Мне было горько
расставаться со своими друзьями – кроликами, и перед отъездом я просидела с
ними всю ночь напролёт. Убедив меня, что мне нужно учиться, дед привёз меня к
родне, которая изначально отнеслась ко мне с крайней недоброжелательностью.
Мамина сестра постоянно напоминала, что я должна благодарить Бога, что меня не
отдали в детский дом и я имею кров, тарелку супа и кусок хлеба.
