Дзинь…
— Салют! Сонька у тебя? — раздался в трубке его хамоватый голос.
— Здравствуй, Семен! — вежливо ответила Бася.
Соня мгновенно погрустнела. Только что в шкаф не полезла прятаться от своего назойливого настоящего.
— Я сама ее обыскалась. Звоню ей, звоню. Понимаешь, нет нигде. Куда это она запропастилась? — приторно-любезно продолжала Бася.
— Я это выясню, будь спокойна! — угрюмо пообещал Чувалов и бросил трубку.
— Ну что? — пискнула испуганная Соня.
— Плохо дело! Говорит, что из-под земли достанет!
Завтрак закончился отчаянным Сонькиным ревом.
«Да, все плохо, да, попали по полной программе, дорогая подруга, но через два дня, между прочим, Новый год, и надо бы, да хотя бы всем назло, устроить себе настоящий праздник!» — примерно что-то такое психотерапевтическое Бася напевала Соне.
А Соня ныла: «Какой, к черту, Новый год, давай, что ли, повесимся вместе на твоей люстре в гостиной, раз все равно всякие уроды не дают подумать о вечном».
«Нечего портить мою люстру, — терпеливо отвечала Бася. — И вообще, смерть через повешение, утопление, отравление либо каким иным способом не есть выход из ситуации. Поищем другой. Красивый, изящный и через другие двери». Кажется, начало действовать — Соня задумалась и даже высказала предложение встретить праздник в ресторане.
Бася, конечно, тут же отмела это нелепое предложение — мол, про Чувалова забыла? Только мы в ресторан в новогоднюю ночь, а он тут как тут вместе со своими скаутами Митей и Витей! Сцапает тебя и сам повесит на люстре!
Нет, нет, нет! Новый год мы будем встречать вдвоем у меня дома! Накупим всякой вкуснятины. Два, нет, три торта, к черту фигуру, мы теперь девушки одинокие и самодостаточные, можем предаться чревоугодию!
— Шампанского надо взять побольше! — пискнула Сонька.
— Точно!
— И будет у нас с тобой самый лучший Новый год!
Бася давно заметила: у Соньки есть очень ценное качество — она никогда долго не унывает. Бывает, разревется, жалуясь, что какой-нибудь ее «лучший, вот точно лучший» (она решительно все свои любовные романы начинает с этой фразы) ее бросил — и тут же смеется. Веселый человек, жизнерадостный. Вон уже и на люстре вешаться передумала, и про Чувалова подзабыла — хохочет, и щеки раскраснелись, и мысли какие-то стала высказывать вполне жизнеутверждающие. Давай, говорит, в новогоднюю ночь напьемся в хлам и будем смотреть старые добрые комедии!
Иногда и подруга-блондинка может сказать что-то дельное. Бася это предложение приняла на ура:
— А давай! Ударим по хаосу тяжелой артиллерией из Шурика и Ивана Васильевича в придачу!
Наивная — она еще не знала, что хаос тоже кое-что приготовил. На закуску, так сказать…
* * *
Впрочем, всему свое время. Хаос нанесет ответный удар чуть позже, а пока погрузимся во внутренний мир героини.
На душе-то у Баси было ох как тоскливо. Утешала Соню, подбадривала, а как только за той закрылась дверь, она тут же ушла в самые что ни на есть депрессивные переживания.
А все потому, что перед глазами уже в который раз замаячил образ неверного возлюбленного. Кто о чем, а Бася, как вшивый о бане, снова про свою несчастную любовь.
Удивительно — за полчаса она успела подумать о нем по меньшей мере в нескольких эмоциональных категориях, причем взаимоисключающих.
Да, Бася думала о бывшем любовнике разнообразно. С ненавистью. С обидой. С нежностью. С раздражением. С обожанием. С презрением. С любовью, черт побери!
В общем, ясно — она еще долго будет испытывать к нему все возможные чувства, кроме одного — равнодушия, а стало быть, до исцеления еще очень далеко.
А самое скверное во всем этом то, что она, несмотря ни на что, продолжает надеяться на то, что он вернется. Даже осознав, что это очевидная глупость, даже утратив все иллюзии насчет Эда, она отчаянно желает и ждет его возвращения. Вот почему так?
Кстати, она давно задумалась об одной закономерности — почему-то большинство женщин влюбляются в «плохих парней» — порочных, развязных, самоуверенных, эгоистичных!
Летят себе бедные барышни на их свет, как мотыльки на пламя, будто себе на погибель… При этом срабатывает общий механизм, единый для умных и дурочек. Хотя умные, которые больше понимают, просто не дают хода своим чувствам или играют в любовь с «плохим парнем» по правилам (а правило тут только одно — общаться с избранником осторожно, соблюдая дистанцию, понимая, что чувства — это тигры, которые могут вырваться из клетки и, вдоволь порезвившись на воле, сожрать тебя вместе со всей твоей безумной любовью). Ну а дурочки, такие, как Бася, например, позволяют сожрать себя сразу и превращаются в итоге в безвольное, сломленное, молящее о любви существо.
И суждено им, несчастным, корчиться в судорогах, испытывая невероятную ломку от того, что их лишили незаменимого наркотика — общества любимого «плохого парня».
Нет бы искать себе правильного спутника жизни — положительного, умного, тонко чувствующего… Чтобы без единого намека на пороки!
Ну ладно — она вовсе не имеет в виду скучного лысого дядьку. Возможен же компромисс в виде приличного внутреннего содержания и приличной же наружности (ну там рост, бицепсы, трицепсы, голливудская улыбка… и не надо говорить, что я слишком много хочу!), или все-таки решительно невозможен?
Кому как повезет, видимо… Ей не повезло — подвернулся ну очень плохой парень, просто засада для девушки.
Причем забавно — она сама прекрасно понимает, что их с Эдом совместная жизнь в скором времени превратилась бы в ад для них обоих, так что, с точки зрения здравого смысла, оно и к лучшему, что расстались, чего греха таить! Но она никак не может справиться с эмоциями и успокоиться. Идиотизм какой-то. А впрочем, разве с этой любовью что-то поймешь?
Вот и выходит, что, измусолив тему любви в пух и прах в своих романах, ничего-то она про нее не узнала. Прав был классик, говоривший, что про любовь с точностью можно лишь сказать, что тайна сия великая есть.
Эх, хорошо бы сейчас опять влюбиться, чтобы клин клином вышибить. Но где же найти такого человека, который сумеет затмить Эда?
Что там Наина сулила, старая вруша? А! Любовь и вздохи на скамейке. Неужели и для Баси такое возможно?
Где он, ее родной и любимый, исключительно хороший парень, чтобы через тридцать лет совместной жизни идти с ним по аллеям и шуршать листьями, чтобы она, значит, такая Шапокляк в нафталиновой горжетке и он — седой, заботливый старичок — уже ни бицепсов, ни трицепсов, и голливудская улыбка э… изрядно поредела, зубы примерно через один, но зато осталась душа! И отношения! И трогательная забота друг о друге! И чтобы спустя тридцать лет супружеской жизни ни чуточку друг от друга не устать, и даже — о боже! — ни разу не захотеть друг друга прикончить!
