— Моя?
— Твоя.
Глава 8
Увидев цветы, Ева обрадовалась, как ребенок. Лера не знала, что мать любит цветы. Бедная Ева, я тебе на день рождения такую же корзину подарю.
Словно услышав ее, Ева призналась, что ей никто роскошных цветов не преподносил. Дымов дарил гвоздики. Три штучки, всегда почему-то или подмороженные, или подвявшие. Денег-то не было, тебе не понять…
Лера усмехнулась про себя: сейчас, что ли, есть? Даже этот букет смотрится нелепо в их обычной двухкомнатной квартирке. Стеночка — привет восьмидесятым, потертый диван… Бедная мама, идеалистка несчастная, ты никогда не умела устроить свою жизнь. Казалось бы, ну сейчас-то можно надавить на папика, для него деньги — пустяк, ведь та стерва смогла выжать из него по максимуму, а мать… Сидит тут на обшарпанном диване, на чужие цветы умиляется.
Странное щемящее чувство нежности и жалости охватило Леру. Что-то ее Ева стала сдавать… Господи, как жаль этих женщин с духовными запросами, они уже в шестьдесят безнадежные старухи… Надо бы ей кремиков купить подороже, а там заработает — на пластику мать отправит, если, конечно, уговорит.
На висках уже седина, стала носить очки. Хрупкая, маленькая Ева… Лера значительно выше матери и смотрит на нее свысока.
Мама, мама, я тебя очень лю…
А цветочки, кстати, не от Марика. Лере пришлось соврать. Марик, святая правда, из хорошей семьи, но беден, как церковная мышь, и с нулевым балансом, так, видать, навсегда и останется. Сам виноват — слишком много рефлексирует, постоянно стонет, как все плохо, и повторяет, что ни в чем нет смысла. Очень выгодная позиция. Если нет смысла, зачем что-то делать, работать, чего-то добиваться? Можно сидеть на родительской шее, материть все вокруг и ждать конца света. Правда, непонятно, зачем ему любовь. Сидел бы уж тихо, ждал апокалипсиса. Лера-то тут при чем?
Смысла, может, и нет ни в чем, а сексуальные порывы есть, природа-мать, что поделаешь, и Марик хочет Леру. Сейчас, наверное, надеется взять измором. Вдруг Лера хоть от усталости, наконец, ему даст?
А цветочки — от нажористого Т., нормального российского аллигатора, в смысле олигарха. Господин, даром, что из бывших товарищей, умеет пустить пыль в глаза. Он Леру в Москве задаривал подарками. Так забавно, подарил кольцо с бриллиантом, и карат такой душевный, не поскупился дяденька.
Когда Лера приехала, Ева сразу кольцо заметила. Спросила, откуда.
Лера соврала, что сама купила, мол, чешская бижутерия, нравится? Ева ответила, что не нравится. «Слишком вульгарная подделка, сразу видно, что дешевка, камни очень крупные. Сверкают, как бутылочное стекло!»
Эх, Ева-Ева, где тебе в бриллиантах разбираться, если у тебя за всю жизнь было единственное украшение — колечко с маленькой капелькой рубина? Вот прабабушка из графьев знала толк в украшениях, но всех их лишилась в семнадцатом году.
В общем, на хорошее колечко Лера в этот раз в Москву съездила. Т. еще приглашает, к колечку надо бы и серьги подобрать, да и колье не помешает.
А цветочками Т., получается, напоминает о себе.
Кстати, надо бы позвонить, поблагодарить. Или не надо? Ну ладно, в конце концов, хотя бы просто из вежливости.
Пока Ева заваривала чай, Лера набрала номер Т.
— Привет, детка! С наступающим! Давай говори быстрее, чего хотела. Я тут в аэропорту.
— Уезжаешь?
— Наоборот, только что прилетел.
Лера представила Т.: страшно деловой, очень занятый мужчина среднего роста, с брюшком, лысоватый (волосы нарастить, что ли, не может?); одень его попроще и поставь в другие жизненные условия — внимания не обратите.
Обычный такой мужчина, но ох, с понтами! Правда, для понтов есть основания — нолик с большой жирной палочкой. Все, что нажито непосильным трудом.
Главное, держится уверенно (уверенности придают денежные потоки, могучие и необратимые, как реки, а также хранители тела Т., прошедшие тщательный отбор). Женщинам нравятся уверенные в себе мужчины. Лера вот думает, принять интересное коммерческое предложение Т. или нет. Но ведь думает, тратит на обдумывание время и душевные силы, а не будь в Т. этой уверенности, стала бы она думать? Лысоватый, с брюшком дядька… То-то и оно!
— За цветочки спасибо!
— Да перестань. Захотелось сделать приятное девушке Лере. Кстати, странная девушка Лера, ты девственность еще не утратила?
«Вот циничный подонок», — усмехнулась про себя Лера.
— При мне пока.
— Молодец, блюди себя! Девственность — неразменная монета, даже в наше время производит впечатление. Ха! В наше — особенно! Цены тебе нет, — заржал Т. — В Москву-то не собираешься?
— Не было в планах.
— Так поменяй планы. Считай, я тебя приглашаю на Новый год. Организуем программу и подарки от Деда Мороза! Не без приятности проведем время.
Лера задумалась. А что, если… В принципе, чем не решение всех проблем?
Т. ее сомнения понял, но давить не стал. Просто сказал, что если она согласится, вопрос с перемещением ее тела из Петербурга в Москву он решит. «Доставят в лучшем виде!»
Лера ответила, что подумает, и если что — непременно воспользуется приглашением.
— Думай! Только недолго, а то желающих много! — честно признался Т.
На том и простились.
Ехать, не ехать… Не монетку же бросать? А обычный принцип «действия из противоречия», с помощью которого Лера решает сложные вопросы, здесь не работает. Спрашивается, чему противоречить? Разве что системе воспитания, с помощью которой мать с бабушкой обрабатывали Леру и отягощали всякими морально-нравственными установками: мол, чувства должны быть бескорыстны, за деньги отдаются только падшие женщины, и все такое…
Если так — то ехать. Потому что вариант, прямо скажем, неплохой, дороже уже не продаться. Купец подходящий! Да и так вроде не противный. Если настроиться, то можно даже, как говорит Т., «не без приятности провести время».
Или, напротив, войти в противоречие с разумом, который утверждает, что продажа девственности аллигатору Т. есть выгодное вложение капитала, и поступить непрактично?
Ну ладно, у нее есть еще пара часов. Если что, Т. быстро подсуетится, и на Новый год она успеет.
И кстати, надо бы разобраться с еще одним вопросом. Батюшка же приезжает, с какого-то перепугу вдруг решил посетить родные края. С этим-то что делать? Вроде надо встретиться, отдать дочерний долг, да и ему не мешает напомнить об отцовском… Как быть? Позвонить самой или ждать, когда позвонит он? Может, самой, невыносимо видеть, как бедная Ева ждет его звонка. Смотрит на телефон с собачьей тоской и ждет, вдруг Дымов поздравит их с Новым годом по старой памяти.
Позвонить самой… Сегодня? Поздравить с Новым годом? А будет ли он рад? Может, вообще с какой-нибудь телкой приехал и ему не до них с матерью. Как снег на голову — досадное напоминание из прошлого, Лерин звонок: «Папочка, это я, твоя Лера! Как кто такая, твоя дочка, вспомнил?»
