— Нет, мы так же прагматичны, как и вы, — парировал Астахов.
— Это очень сложный вопрос. За голову Юсуфа аль-Рашиди
предлагают двадцать пять миллионов долларов, а разработка нефтяных
месторождений на юге способна дать два или три миллиарда долларов. Цены
несколько разные, вы не находите?
— А вы не сравнивайте с ценой, которую дают американцы. Вы
вспомните, во что обошлись террористические акты только в Нью-Йорке, когда
рухнули обе башни Торгового центра. Вы знаете точную сумму в миллиардах
долларов, которую заплатили страховые компании?
На этот раз промолчал Шейнер. Он понимал, что его собеседник
прав.
— Мы должны будем провести большую работу, выйти на
Государственный департамент, — нехотя пробормотал он. — Речь идет о крупнейшей
нефтяной компании Америки, в которой задействованы интересы вице-президента США
Чейни. Нам будет очень трудно убедить американцев отказаться от подобных
разработок. Они не пойдут на это даже ради аль-Рашиди. Слишком высокая цена
сделки.
— Тогда совместная разработка, — сразу предложил Астахов, —
пополам. «Эксон мобил» и наш «Южнефтегазпром». Это предложение самое выгодное
для американцев. Они поставляют технику и вкладывают деньги, мы посылаем туда
своих специалистов, которые могут работать, не опасаясь попасть в руки
пограничников соседней страны. Иран сразу выдаст нам любого из наших
нефтяников, кто случайно окажется на их территории.
— Интересное предложение, — пробормотал Шейнер, — и очень
перспективное.
— Мы тоже так считаем, — кивнул Астахов.
— Хорошо. Я попробую переговорить с нашим руководством. Но
учтите, что наша цель остается неизменной. Уничтожение аль-Рашиди как главная
задача нашей операции.
— Вы, прямо как Катон-старший, все время твердите, что
«Карфаген должен быть разрушен», — добродушно заметил Астахов. — А еще говорят,
что евреи самые лучшие ростовщики и торговцы. Сейчас вы больше заняты
уничтожением аль-Рашиди, чем получением прибыли для «Эксон мобил».
— Именно поэтому мы смогли создать и сохранить свое
государство, — очень серьезно ответил Шейнер. — Отказываясь от прежних привычек
и догм. Наши деды начали работать на земле, превращая пустыни в цветущие сады,
наши отцы взялись за оружие, создавая лучшую армию в мире. Почти две тысячи лет
мы занимались только тем, что нам разрешали делать. Торговать и продавать,
заниматься ростовщичеством и ювелирным делом. Нас не брали в армии, нам не
давали работать на земле, нас не пускали во власть. Нужно было все начинать
заново. И поэтому мы создали свое государство и свою армию, сумев выжить в
окружении многочисленных соседей, которые нас так ненавидели. Иногда нужно
уметь отказываться даже от очень больших денег во имя своих принципов. Мы это
хорошо понимаем в нашей стране. Поэтому уничтожение аль-Рашиди для нас самая
важная задача.
Глава 11
За обедом они молчали. Другие члены делегации уже успели
спуститься и пообедать. К ним присоединился только Кажгельды, который смущенно
признался, что проспал обед. Так они и сидели втроем за столом. Фархад подумал,
что эти двое годятся ему в дети. Одной было чуть больше тридцати, другому под
тридцать. Совсем другое поколение. Они были совсем маленькими, когда развалился
Советский Союз. Их уже не воспитывали на подвигах молодогвардейцев и Зои
Космодемьянской. Наоборот, их учили, что все это была лишь советская
пропаганда. Не было подвига Зои, которую фашисты повесили. Она всего лишь
пыталась поджечь сарай с сеном, заготовленным для лошадей. Не было подвига
молодогвардейцев, которые вывешивали только нелепые листовки и смогли сжечь
документы на бирже труда, за что фашисты их и наказали. Вся история советского
народа была опрокинута назад. Коллективизация была представлена как сплошное
насилие над крестьянином, которого просто морили голодом и отнимали последнее.
Никто не вспоминал, что именно колхозы и совхозы дали фронту столь необходимый
хлеб, когда на коллективные поля выходили женщины и дети.
Индустриализация была основной ошибкой, так как превратила
страну в скопище городов, построенных вокруг металлургических предприятий. Куда
миллионами сгонялись бывшие крестьяне. Все было ложью. Даже победа в Великой
войне, когда брали числом, а не умением, потеряли огромное количество людей,
побеждали благодаря штрафным батальонам и заградительным отрядам. Даже прорыв в
космос был случайностью, которая затем развалила всю советскую науку и
промышленность.
В начале девяностых годов подобная чушь вбивалась в головы
молодых. Патриотизм стал ругательством, преданность идеалам превратилась в
объект насмешек, моральные принципы стали символами ушедшей эпохи, а честность
и порядочность превратились в ненужный рудимент совести. Этим ребятам было по
десять-двенадцать лет, когда распалась страна, подумал Сеидов. Они наверняка не
успели даже вступить в пионеры, прежний мир рухнул. На место чиновников, пусть
не всегда порядочных и компетентных, но старавшихся сохранять внешние приличия
и проповедующих хотя бы на словах некие моральные принципы, пришли другие люди.
Ловкие, беззастенчивые, хваткие, беспринципные. Они начали грабить страну,
которую защищали и сберегали миллионы людей, живших до них.
Сначала пришло время откровенных бандитов с кабаньими рылами
в малиновых пиджаках и золотых цепях. Затем время дельцов, умевших просто
украсть государственное имущество. И, наконец, время ловких и относительно
молодых людей, у которых был только один принцип — обогащаться любой ценой. Не
считалось зазорным обманывать, предавать, продавать, убивать. Они умело
воспользовались произволом, царившим в огромной стране, и начали расхищать
государственное имущество. Это потом, благодаря продажным журналистам и
писателям, возникнет миф о молодых людях, начинавших с нуля и заработавших свои
капиталы тяжелым трудом и своими талантами. Все это было неправдой. Первые
капиталы делались исключительно на краже государственного имущества и банальном
присвоении себе народного достояния. Потом это расширялось и продавалось. Так
возникли почти все состояния людей, которых потом назовут первой сотней
российских миллиардеров.
Ради справедливости стоит сказать, что подобные процессы
проходили и в других республиках, хотя и в гораздо меньших масштабах. Но там не
было столь откровенного паралича власти, какой был в России в девяностых, и
поэтому состояние в национальных республиках делали почти исключительно бывшие
должностные лица за счет банального воровства и массовой коррупции. Они тоже
считали себя бизнесменами и талантливыми экономистами, забывая, что во все
времена их называли банально «государственными ворами». Но торжествовал
принцип, сформулированный классиком, — «каждый имеет то, что охраняет».
«Они совсем иные, — подумал в очередной раз Фархад. — Им
неведомы наши идеалы и наши сомнения. Какими они будут? Какие нравственные
принципы формулировали их поколения? Ведь у нас разница с ними почти в двадцать
лет». Совсем другое поколение, для которого компьютеры и мобильные телефоны
такая же реальность, какой в его годы были телевизоры и магнитофоны.
