Халид Джалил посмотрел на своего собеседника.
— Это очень опасно, — пробормотал он, — американцы могут
начать свое расследование и сразу установят, что взрыв произошел в нашей
машине. Такого еще не было в Басре. И в Багдаде никогда не было.
— Значит, будет первый случай такого предательства, —
вздохнул вице-губернатор. — У тебя разве нет офицеров, тайно сочувствующих
аль-Рашиди? Всегда можно найти нескольких таких полицейских.
— Я вас понял, — задумчиво произнес Халид Джалил, — но это
очень опасно, — повторил он.
— Быть начальником полиции в таком городе, как наш, тоже
очень опасно, — заметил вице-губернатор, — но у нас есть выбор, Халид. Сначала
мы должны начать поиски. А полицейская машина — это наша страховка, на всякий
случай. Губернатор подпишет наши документы только после того, как попадет в
свой кабинет. Значит, он не должен туда попасть завтра утром. Или у тебя есть
другой план?
— Нет, — ответил Халид Джалил, — я вас понял. Мы сделаем все
как нужно.
Вице-губернатор вышел из машины, сильно хлопнув дверцей.
Конечно, опасно доверять такому человеку, как Халид Джалил. Но когда нет
другого выхода… Ему так не хотелось уходить из своего кабинета. В его возрасте
трудно найти перспективную и хорошо оплачиваемую работу. Ибн Тагриберди грустно
подумал, что ему уже много лет и его ненавидит так много людей. За столько лет
своей службы он сумел дослужиться до звания вице-губернатора, которое теперь у
него хотят отнять. Это его единственное хлебное дерево. Его кресло, из которого
он кормится. Не будет должности — не будет ничего. Не будет поста, он не сможет
выдать замуж свою младшую дочь, помогать остальным детям. Он даже не сможет
содержать свой большой дом и остаться жить в этом городе. На посту
вице-губернатора он приобрел столько явных и тайных врагов, что сразу после
снятия с должности ему придется расстаться и со своей охраной, которую он тоже
не будет в состоянии содержать.
Ему придется срочно продать свой дом и уехать отсюда
навсегда. Уехать вместе со всеми детьми и внуками. Ведь у них тоже не будет в
этом городе никакого будущего. Они все завязаны на нем. Это тоже восточный
обычай. Если снимают отца с работы, то за его грехи отвечает вся семья. Детей
выгоняют с работы, родственников изо всех бизнес-структур, даже разводятся с
его сыновьями и дочерьми. Политическое влияние и деньги — вот две составляющие
любого семейного успеха на Востоке, как две стороны одной медали. Здесь не
любят рассуждения о праве выбора молодых или влюбленности с первого взгляда.
Здесь влюбляются родители, которые высчитывают: выгодный брак или невыгодный
брак. А дети послушно следуют их советам. Конечно, и здесь попадаются нерадивые
молодые люди, которые протестуют, считая, что выбор должен делаться
исключительно влюбленными, но таких меньшинство. Большинство остальных
понимают, что должны органично входить в семейный клан, являясь частью этого
большого и надежно организованного сообщества. Если семья тебя не поддерживает,
то ты обречен. Никто не захочет с тобой общаться, знакомиться, дружить,
отдавать тебе свою дочь или сестру.
В пятьдесят восемь лет уходить в никуда ему не хотелось. У
него пятеро детей, шестеро внуков. И он должен думать об их будущем. Нет, он не
может отсюда уйти. Это просто невозможно. Становиться нищим в его возрасте так
унизительно и смешно. А особых накоплений у него нет. Старший сын живет в
Германии, одна из дочерей переехала в Сирию. Им нужны деньги, много денег.
Повсюду инфляция, повсюду повышаются цены. Дочь постоянно звонит из Дамаска,
требуя денег. Сын все время стонет, указывая, как вырос евро по отношению к
доллару. А ведь когда-то доллар считался поистине золотой валютой.
Нет, он не уйдет из этого кабинета. Пусть Нувайри сам
побережется. Он думает, что можно стать губернатором на своем предательстве и
остаться в этой резиденции, изгнав отсюда человека, который делает за него всю
черновую работу. Он ошибается. И Абид ибн Тагриберди собирается ему это
доказать.
Глава 13
Когда французский журналист начал стрелять, Кажгалиев
испуганно пригнулся. Жорж Брикар сделал третий выстрел и выпрямился. Алена пошатнулась,
чуть не упав, и, опираясь на стенку, выпрямилась. Затем взглянула на
стрелявшего с невольным уважением.
— Кто вы такой? — спросил изумленный Фархад.
— Меня попросили вас защитить, — пояснил Брикар, — а сейчас
нам нужно срочно отсюда уходить. Уходим, — повторил он по-английски, чтобы его
поняла Алена.
— Почему уходим? — возразила она. — Наши похитители как раз
хотели нас куда-то увести. Давайте вернемся в номер и вызовем охрану. В отеле
полно английских офицеров и солдат.
— Вы еще ничего не поняли? — показал на убитых Брикар. — Это
офицеры полиции собиралась вас похитить. Внизу уже ждала машина, которая должна
была вас отсюда забрать. Я очень сильно подозреваю, что им нужен был только
уважаемый господин Фархад Сеидов, а вас бы пристрелили прямо у машины. Вы нужны
были для антуража, простите за такую грубость. Они ищут только вас, — добавил
он по-арабски, обращаясь уже к Сеидову, — а вашу спутницу они бы пристрелили
внизу.
— Тогда тем более не нужно выходить, — высказался Сеидов.
— Через несколько минут сюда поднимутся другие офицеры
полиции. И англичане не смогут вас защитить, — убежденно сказал Брикар. — Или
мы сейчас уходим и спасаем вам жизнь, или вы возвращаетесь в свой номер, рискуя
быть убитым очередным посетителем. Вы еще не поняли, что эти полицейские
действовали по поручению самого начальника местной полиции?
Фархад взглянул на Алену. Та отвернулась. Она помнила, что
Гладков должен был попросить об этой помощи. И поняла, о чем говорит Жорж
Брикар. Но никто не мог предположить, что эти полицейские окажутся предателями.
— Идемте, — согласился он, обращаясь к Брикару, — хотя у нас
нет никаких гарантий, что вы тот человек, который будет нас спасать.
— Меня послал аль-Рашиди, — тихо произнес Брикар, — теперь
вы мне верите?
— Пока я вижу только трупы полицейских, которых вы убили. А
как мы выйдем из отеля? Повсюду стоят патрули, гостиница оцеплена войсками и
полицейскими нарядами.
— Ничего страшного, — улыбнулся Брикар, — у меня есть машина
прессы, большой закрытый фургон, который хорошо знают в Басре. Я наездил на нем
не одну сотню километров, и поэтому меня уже никто не останавливает. Обычно в
фургоне я перевожу камеру и видеоматериалы. А сегодня перевезу вас двоих…
— Троих, — вставил Кажгалиев, — я не отпущу их одних.
— Значит, троих, — согласился Брикар, — пойдемте быстрее.
Здесь опасно оставаться.
Они вышли на лестницу, спускаясь вниз. На первом этаже
Брикар открыл дверь и показал им направо. Они прошли через несколько комнат и
оказались в одном из помещений, где окна были заколочены решеткой.
