Она поднялась, подошла к нему, быстро поцеловала его в щеку
и вышла из комнаты. В коридоре ее ждал Гладков. Он подошел к ней.
— Я понял, что он не захочет брать вас с собой, и поэтому
предложил свои услуги, — сказал Гладков.
— Вы правильно сделали, — кивнула Алена, — боюсь, что у нас
большие проблемы. Он хочет обнародовать информацию о своем участии в спасении
жизни отца аль-Рашиди.
— Его могут убить, — тревожно заметил Гладков, — я обязан
доложить об этом в Москву.
— Доложите, — согласилась Алена, — я тоже считаю, что это
очень опасно. Но, с другой стороны, это вызовет к нам гарантированный интерес
сторонников самого аль-Рашиди и поможет выйти на него. Нужно подумать, как нам
себя вести. Или посоветоваться.
— Один неверный шаг — и нас просто сотрут в порошок, —
пробормотал Гладков, доставая носовой платок и вытирая сначала свою лысину, а
затем и лицо.
Алена усмехнулась.
— Боитесь? — жестко спросила она.
— Да, — признался Гладков, — я всю жизнь проработал под
дипломатическим прикрытием. Унеси-принеси, возьми-забери, передай-отдай. Читай
газеты, проверяй информацию. И все. Больше я ничего не должен был делать. И
если бы меня даже задержали, то в лучшем случае мне грозила высылка из той
страны, где я бы провалился. Я не готовился к нелегальной работе, как вы,
Алена. Да и здесь все немного иначе. Здесь один неверный шаг, и меня разорвут в
клочья, наплевав на мой дипломатический статус. Даже наш разговор в коридоре не
совсем безопасен. Никто не гарантирует, что сейчас к нашей гостинице не
двигается грузовик со взрывчаткой, за рулем которого сидит очередной полоумный
смертник. И каждая секунда здесь может стать последней. А вы хотите, чтобы мы
вообще вызвали огонь на себя. Я к этому не готов.
— Запросите свое руководство, как нам себя вести, —
посоветовала Алена, — и тогда мы будем знать, что именно они хотят и как нам
выстраивать нашу стратегию. А я запрошу свое руководство.
— Сколько вам лет? — выдохнул Гладков. — Тридцать или
немного больше? А мне сорок два. И я на службе уже почти двадцать лет. И очень
хочу уехать живым из этой страны, вернуться к своей жене, которая не выдержала
здесь и двух месяцев, к своим мальчикам, которым еще по восемь лет. К своей маме,
которая растила меня без отца и которая так гордилась моими успехами. Поэтому
давайте без ложного пафоса и героизма. Я боюсь за нас всех, за наше общее дело,
за нашу операцию. С одной стороны, мы должны успешно завершить нашу
командировку и, по возможности, выиграть этот тендер, что почти невозможно. А с
другой — постараться выйти на аль-Рашиди, что тоже почти невозможно.
— Поэтому вы сегодня сделаете свой запрос, и мы наконец
узнаем, что для них важнее. Найти аль-Рашиди или обеспечить многомиллиардный контракт,
— закончила Алена, — и не нужно так раскисать. Пока не произошло ничего
страшного. Очевидно, все самое плохое у нас еще впереди.
— Ну да, вы меня успокоили, — пробормотал Гладков и,
повернувшись, пошел по коридору.
Глава 4
Встреча с губернатором Хальдуном Нувайри началась ровно в
два часа дня. Резиденция находилась на окраине города и охранялась
американскими солдатами. Очевидно, губернатор был человеком достаточно
благоразумным, чтобы не иметь в своей охране иракский воинский контингент, который
мог его сдать, предать, продать или просто убить за хорошие деньги, что им
могли заплатить политические соперники Нувайри или просто чиновники, мечтающие
получить его место. Резиденция была достаточно роскошной и вместительной. В
большом зале, где губернатор принял делегацию, было метров сто пятьдесят. За
длинным столом можно было разместить человек тридцать или сорок.
Ждать пришлось недолго. В комнату, напоминавшую небольшой
зал, вошли сразу восемь гвардейцев. И почти сразу следом за ними в зал буквально
ворвался губернатор, за которым степенно вышагивал вице-губернатор. Губернатор
Хальдун Нувайри оказался мужчиной среднего роста, достаточно плотным, с густыми
бровями, решительным подбородком и почти квадратным лицом. Своими повадками он
напоминал бывшего испанского каудильо, хотя тот был гораздо ниже ростом. В
молодости губернатор хотел стать актером и, очевидно, сохранил в себе
склонность к актерской игре на всю жизнь. Он энергично тряс руки всем членам
делегации, изображал счастливого человека, потирал руки и даже сказал по-русски
«Зидыраствуте», что, видимо, было высшим проявлением его любезности. Он явно не
ожидал, что руководитель делегации и еще несколько человек будут так хорошо
говорить по-арабски. Это его обрадовало более всего. Прибывавшие в Басру
руководители американских или английских компаний обычно не знали арабского
языка. Они считали, что вполне достаточно знать только английский. Все
расселись за длинным столом, а губернатор оказался во главе его.
— Мы рады приветствовать в нашем городе российскую
делегацию, представляющую ваше великое государство и такую известную компанию,
как… — он запнулся, повернул голову к вице-губернатору, сидевшему с правой
стороны.
Тот поднялся и, чуть запинаясь, подсказал:
— «Южнефтегазпром».
— Да, именно компания «Южпром», — сократил название компании
губернатор, махнув рукой своему заместителю и разрешая ему садиться, — мы рады,
что вы нашли возможным прилететь сюда и принять участие в этом тендере.
— Мы не знали, что у вас объявлен тендер, — вежливо произнес
Фархад, — поэтому нам кажется, что мы оказались не совсем на равных позициях с
американцами и англичанами. Ведь мы готовились к переговорам, считая, что
тендер — это обычная инсценировка для строителей, чтобы они могли заключить с
нами договор и приступить к освоению денег. Но, прибыв в Басру, мы узнали, что
вместе с нами в тендере и переговорах участвуют американская компания «Эксон
мобил» и английская «Бритиш петролеум». Согласитесь, что это несколько меняет
наши планы.
— Напрасно, — энергично возразил губернатор, — вы же знаете,
какое это опасное место. Болотистые поля, непроходимые топи, луга, заболоченные
реки. И ни одного шага в сторону, иначе вы попадаете к нашим вечным друзьям
фарсам, а Иран не склонен вас выдавать. Конечно, если вы не американцы и не
англичане. Но я понял, что среди вас нет ни англосаксов, ни евреев.
— Нет, — кивнул Сеидов, — но это не меняет характера наших
отношений. Насколько нам удалось узнать, главным судьей в этом тендере будет
американец Сайрус Бантинг, а это уже игра не по правилам.
— Он профессор университета, — пробормотал губернатор, — и
мы вполне доверяем его мнению.
— А также мнению всех остальных членов делегации, —
продолжил Фархад. — Я понимаю ваши опасения, господин губернатор. Но и вы
должны понять нас. Проделать такой путь, чтобы узнать об американской и
английской заявках…
— Ничего еще не потеряно, — сказал губернатор, — мы
надеемся, что вы предложите нам лучшие условия тендера.
