Но останавливаться и анализировать причины дрожи у него не было времени. Тимофей дернул существо на себя, краем глаза держа в поле зрения его напарника. Тот еще не заметил, что происходило сбоку, и продолжал до странности замедленное движение верхней конечностью по Лехиной груди.
Чужая голова с вытаращенными багровыми глазами странной формы оказалась после рывка прямо перед Тимофеем. Он развернул подбородок влево и круговым движением головы изо всех сил боднул чужака, целя лбом в точку над багровыми глазами. Раздался слабый хруст, несказанно порадовавший его слух. И шея под руками Тимофея тут же обмякла. Чужак начал заваливаться на него, пришлось отбросить неприятно пахнущее тело в сторону.
После чего Резвых обнаружил, что стоит на коленях перед следующим противником, успевшим выпрямиться и развернуться к нему.
Один удар. На большее сил у него не хватит. Горячая боль текла по напряженному телу, вызывая сполохи темных искр на краях поля зрения. Он задыхался, но боль в ребрах не давала сделать полный вдох.
Существо перед ним было близнецом первого, уже лежавшего на полу. На этот раз шея находилась на недосягаемой высоте.
И тогда он сделал единственное, что смог придумать в этой ситуации — напряг руку и выбросил выпрямленную до предела ладонь по направлению к паху.
Рука вошла во что-то мягкое, прорвав ткань коротких обтрепанных штанов. Тимофей стоял на коленях и смотрел на существо снизу вверх. На несколько сердцебиений время замедлило свой бег. Существо стояло неподвижно, не сводя с него багровых глаз. Словно задумавшись.
А потом покачнулось и грузно завалилось навзничь.
Тимофей обессиленно опустился с колен на четвереньки, с хрипом выдохнул воздух. Тело вновь дало о себе знать новым приступом боли. Перед глазами вспыхивали и гасли черные пятна. Он даже не заметил, как в очередной раз провалился в беспамятство…
Сознание возвращалось медленно, толчками. Сначала он ощутил воду, влившуюся ему в рот. Потом — чью-то грубую руку, державшую сзади за плечи. Запах дорогого одеколона и плотность мускулов говорили о том, что рука принадлежала Лехе. Тимофей нехотя приоткрыл глаза.
Местное солнце все так же ярко светило через прутья решетки. И тень от соседней стены была почти той же длины, что и в момент схватки с местной тюремной мафией. Значит, на этот раз его беспамятство длилось недолго. Он перевел глаза вверх, к темному силуэту над головой.
Сверху на него встревоженно глядел Леха. Потом на его лице выразилось облегчение. Браток отвернулся, что-то пробормотал в сторону, не слишком ласково адресуясь к чьей-то матери и проблемам появления дурака Тимофея на свет. Затем торопливо поднес к его губам чашку с водой и почти насильно влил следующий глоток.
Тимофей закашлялся, поднял дрожащую руку и отвел чашку в сторону.
— Очнулся, доходяга? — Голос Лехи звучал сердито.
Резвых моргнул, не желая говорить. Нижняя челюсть подрагивала, в горле першило.
— Молодец, — ехидно сказал Леха, — отстоял миску с кашей, хвалю.
И больше он ничего не говорил, продолжая сердито смотреть Тимофею в глаза. Какое-то время они молчали. Слева доносились неразличимые голоса — кто-то из сокамерников вел тихую, неторопливую беседу. Слова в разговоре были совершенно неразличимы. То ли разговор велся не на языке Эллали, то ли собеседники сидели слишком далеко от них.
Спустя какое-то время Тимофей спросил безразличным голосом:
— Ты уже получил наши порции?
Хотя сейчас ему было не до еды. Он был целиком и полностью погружен в переживания собственного измученного тела. И не был уверен, что сумеет проглотить хоть что-то.
— Получил, — помолчав, более мягко проговорил Леха. — Сразу после того, как ты устроил здесь битву зомби. Сейчас покормлю.
Он повернулся, взял миску и поднял ее на уровень Тимофеева лица. Глиняный край стукнулся о зубы, отдавшись болью в ослабевших деснах. Тимофей сделал над собой усилие и медленно проглотил размазню, уже не серую, как вчера, а буровато-желтую. На вкус каша сильно напоминала жидкое картофельное пюре. Он глотал ее и вспоминал дом. Причем больше всего вспоминалась школьная столовая, в которой такое пюре подавали чуть ли не каждый день…
— Вот и хорошо, — удовлетворенно произнес Леха, со стуком ставя на пол опустевшую миску. — Теперь поспишь?
Тимофей вяло мотнул головой в знак отказа. Затем сглотнул, проталкивая последний комок размазни в горло, разлепил губы и хрипло попросил:
— Воды…
— Сейчас, — засуетился Леха, — сейчас, бедный ты мой, головкой стукнутый.
Тимофей попил, потом с трудом оперся на руки и сел самостоятельно.
Со вчерашнего дня камера совершенно не изменилась. Единственное различие — два сраженных амбала по-прежнему украшали собой пол неподалеку от них.
Только теперь Тимофей смог рассмотреть их как следует. Ноги были тонковаты для массивного тела, но колени были похожи на человеческие и гнулись вперед. От бедер тело расширялось, раздутые плечи выглядели так, словно под шкурой у амбалов были надеты хоккейные доспехи. Шеи длинные и жилистые, как у лошадей, и сплошь поросшие буроватым подшерстком, переходящим на голове в короткую, торчком стоящую коричневую шевелюру.
В общем, красивые парни.
Тимофей перевел взгляд на Леху.
— Они так и не вставали?
— Спят, наверное, — буркнул в ответ браток.
«Что-то в последнее время Леха стал совсем немногословным», — отметил про себя Тимофей.
— Они случайно не… не умерли? — Нечто вроде сожаления шевельнулось у него в душе. Но очень ненадолго. Боль и насилие меняют человека.
— А кто его знает? — философски сказал Леха. — Я им шеи пощупал, но так ничего и не нашел. Говоря по-библейски — разве я доктор инопланетянам сим, сэнсэй?
Мысли разлезались, как нитки в прорехе. Тянуло в сон.
— А как же стражники? Никто не возмущался? — вяло поинтересовался он.
Леха бессознательно погладил рукав куртки. Только теперь Тимофей заметил, что кожаное изделие вновь поменяло своего хозяина. И золотая цепочка тоже вернулась на родимую шею.
Леха закончил поглаживание и довольно четко произнес:
— Подошли, поглядели и ушли. Ни слова не сказали. — В голосе слышались нотки рапортующего сержанта. — На лицах вроде бы одобрение появилось. Правда, хари у ребят были такие, что и не знаю…
— Хоть что-то радостное…
Леха, словно не слыша его, задумчиво продолжил:
— Не знаю, может, у них так не одобрение, а крайнее огорчение выражается? На их доблестных рожах, имею в виду…
«Шутник», — вяло подумал Тимофей. Он оглядел своих собратьев по камере, преодолевая сонливость. Амбалов, похожих на двоих нападавших, больше в камере не было. Все остальные были щуплыми созданиями немного странноватого вида, но в общем достаточно человекообразных форм. Единственное, что отметил сэнсэй, — цвет кожи у всех разный.
