— Как я говорил — у тебя будет все. Что ты хочешь? Деньги, новый дом в любом мире… Эльфы не уважают материальные богатства, но при необходимости для нас нет ничего невозможного.
— Новый дом — где? — Женщина, не откидывая капюшона, засунула под него руку.
Опять будет дергать себя за прядь волос, догадался Вигала. Непонятно почему, но эта мысль ему понравилась. Он попытался представить, как гоблинша ловит под капюшоном локон.
Мысли начали разбегаться, как блохи на больной собаке. И даже образ гоблинши не вызывал у него почему-то волны привычного отвращения.
Вигала одернул себя, одновременно и застыдившись и разъярившись. Недостойно прирожденного эльфа тешиться мыслями о ком-то из расы гоблинов.
— Где захочешь. Ты когда-нибудь бывала на Каракале? Там удивительно тепло. Безбрежные мелкие моря с водой, чуть солоноватой, розовой и голубой одновременно. Бесконечные отмели и пляжи из белого и желтого песка. Там лучшая во всей Вселенной рыбалка…
— Гм… — Судя по хмыканью, проклятая гоблинша то ли размышляла, то ли издевалась.
Все теплые чувства Вигалы к ней тут же испарились. Женщинам не положено сомневаться. Им положено только одно — с радостью соглашаться на все, что предложит им прирожденный эльф! Что бы это ни было…
Он подумал это без всякой тени смущения. Но потом червячок сомнения все-таки зашевелился в нем. А может, он чего-то недопонимает в женщинах? Или, во всяком случае, в этой женщине из гоблинов.
— Разреши спросить. Почему ты сам там не поселишься? Раз уж на этой Каракале все так миленько и тепло.
— Мое место среди моих сородичей, — вполголоса твердо заявил эльф. — Эльфы всегда вместе, и это…
— Вот видишь, — живо перебила она уверенную речь эльфа, — ты сам привык жить среди своих сородичей. А мне предлагаешь укрытие в полном одиночестве. Убежище, нору, где я должна спрятаться ото всего и ото всех. И еще расположенное неизвестно где.
— Ну почему же в одиночестве? На Каракале, насколько мне известно, живут очень гостеприимные аборигены… — слабо воспротивился Вигала.
— Тогда почему ты не у них в гостях, а у нас? — уличила его Терли. — Это чувство стаи, Вигала… ты ведь разрешил мне называть тебя по имени?
Он кивнул. Женщина разговаривала на д'эллали. И твердое в эльфийском языке имя Вигала звучало у нее как Вьи-игала. Немного мягковато… но ему нравилось.
— Твоя стая просит тебя, и ты бежишь сюда. А моя стая — здесь. Может, она не так хороша, как мне хотелось бы. Но я могу существовать лишь в ней, потому что только она дает мне понимание, кто я и зачем живу…
Он помолчал. Затем в перерыве между двумя ложками заметил:
— Но ты — разумное существо. В стае же бегают лишь звери.
Локоть гоблинши дернулся вниз — значит, ее пальцы продолжали терзать невидимый под капюшоном локон.
— Эльф Вигала… ведь эльфы живут долго. Наверное, тебе тоже немало лет?
— Сорок два, — поджав губы, сознался он.
Почему все так стремятся узнать его возраст?
Собственная недозрелость — по эльфийским меркам — всегда была для него больным местом. Одна радость — с годами этот недостаток он обязательно исправит.
— Вот видишь, — поучающе сказала женщина, — и росту ты большого, и по возрасту уже не мальчик. И вот я сижу здесь и пытаюсь объяснить взрослому эльфийскому благородию, что все разумные существа — те же звери, только гораздо хитрее бессловесных тварей. Бедных, простых зверей… Разница невелика. Здесь, в этих застенках, мир познается быстро. И я не вижу смысла бежать отсюда. Особенно если все это для того, чтобы помочь какому-то благородному эльфу выполнить его миссию. И сидеть затем всю жизнь затворницей в мире с прекрасной рыбалкой не хочу. Даже если ты убьешь Сусли и Гьялви…
«Надо понимать, это имена двух уцелевших гоблинов», — подумал Вигала. И непроизвольно скривился от отвращения. Что было глупо, потому что гоблинша, заметив это, тут же быстро и достаточно жестко проговорила:
— Даже если ты их убьешь — ведь жизни гоблинов для тебя ничего не значат, так? Равно как и моя жизнь, о высокорожденный эльф. Все равно их род будет искать меня всю мою жизнь, чтобы отомстить. Гоблины умеют ненавидеть долго и упорно. И мне придется до последнего дня оглядываться через плечо, прислушиваясь к каждому шагу — а вдруг кто-то из гоблинов у меня на пороге? И все это ради какой-то твоей миссии.
Вигале нечего было возразить. Он мрачно подумал — а не начать ли ненавидеть всех умных женщин? Скопом. Потому что с ними каши не сваришь…
И в своих целях не используешь.
Эльф медленно ел мясную размазню, до краев заполнявшую миску. И мрачно обдумывал решение, которое ему предстояло принять. Вигала, как истинный эльф, терпеть не мог гоблинов. Он брезговал даже название этой расы упоминать слишком часто.
Но Ларец Сил все еще не найден. И время, проведенное в темнице, утекало у него сквозь пальцы. Он почти видел его — в виде раскаленной песчаной струйки, текущей внутри его головы.
Эскалибур умел сдвигать время, пробивая в пространстве Врата Перехода, но и его возможности не беспредельны. Сколько он уже сидит здесь — неделю, больше?
У Вигалы накопилась куча вопросов, на которые пока не было ответа. Связан ли этот внезапный арест с Ларцом Сил? Или же кто-то решил припомнить им прежние похождения в городе магов? Однако маги-оружейники берут за арест входящих в ворота достаточно большую сумму. А все их прошлые прегрешения — даже вернее сказать, грешки — не тянут на такого богатого врага. Или на такого мстительного… Побитые в драке в городе магов обычно просто покупают какое-нибудь заклятие, накладывая его на обидчика. Скажем, заклятие слабости живота в самый неподходящий момент. Действенно и обидно…
А если кто-то обиделся на их троицу за ту аферу по защите старушек, то, скорее всего, он обратился бы к магам-оружейникам с вполне конкретной жалобой. И их ждало бы не долгое и загадочное сидение в узилище, а скорый суд.
Пока он тут находится, никто не ищет Ларец Сил. Может, в этом и состоит цель неизвестного оппонента?
Эльфы не умрут, потеряв Землю. Но сожаление и осознание собственного бессилия будут вечно сопровождать их по Дорогам Всех Миров. И виноват в этом будет он.
Он должен вырваться отсюда любой ценой. Хоть это решение и коробило его.
— Стаю можно поменять. — Слова упали в полной тишине, наполнявшей камеру. Гоблинша вздрогнула, хотя Вигала говорил намеренно негромко. — Присоединяйся к нам. Ко мне. — Это «ко мне» вышло немного натянутым, и Вигала тут же поспешил загладить впечатление: — Я могу предложить тебе новую стаю — мою.
— И как долго ты собираешься ломать комедию? — тут же нахально поинтересовалась проклятая баба. — Один или два дня после того, как выберешься отсюда? А потом предложишь мне заняться рыбалкой?
Вигала аккуратно уложил в рот содержимое следующей ложки, медленно проглотил.
