Договор есть договор. И хотя Мэмэ Цакуто не был невинным узником, которого стоило спасать, все же эльфа связывало обещание.
И еще Вигале не хотелось пререкаться с женщиной, ждавшей его под отверстием люка. Не то чтобы она была настолько безупречной, чтобы он перед ее прекрасным личиком устыдился своего собственного равнодушия ко всем, кроме своих друзей и своего дела, но…
«Но в проклятой гоблинше обнаружилось слишком много благородства», — злобно подумал Вигала.
И с размаху опустился на колени, протянув руки к изножью шевелящейся массы.
Эльфы — зеленый народ. Придется уговорить стебли усохнуть, а то не удастся протащить всепланетного папашу даже в отверстие люка.
Он выполнил свое дело достаточно быстро, не обращая внимания на понукания и нелестные эпитеты, доносившиеся снизу из люка. Самым безобидным из них было «высокородная заносчивая морда». К остальным он даже не прислушивался, решив сохранять спокойствие.
Бухнувшись снова в жижу с очередным узником на плече, эльф увидел только удаляющуюся спину Терли. Гоблинша даже не стала дожидаться, пока он спустится. Заслышав его шаги, она развернулась и побежала дальше по туннелю, неся на плечах узника. Мужское самолюбие шевельнулось в нем. Следовало бы догнать эту Терли и снять с ее плеча ношу.
Но, с другой стороны, раз она считает, что может нести этот груз, — то флаг ей в руки. Кто он такой, чтобы указывать самолюбивой гоблинше, что ей следовало бы подождать, пока он проявит галантность и освободит ее от нагрузки?
В нем почему-то шевельнулась обида. Терли даже не посмотрела, как он спускался. А если бы он поскользнулся и упал? Похоже, ее безграничное милосердие на эльфов не распространяется.
Когда гоблинша через определенное расстояние остановилась и переместила обожженное тело на одно плечо, он примерно знал, что она скажет. И не обманулся.
— Клади сюда.
Вигала наклонил голову и ехидно улыбнулся:
— Не слишком много на себя берешь? В буквальном смысле.
Терли сверкнула глазами, и он в полном молчании сбросил свою ношу ей на плечо. И опять обратил внимание, что она даже не покачнулась.
В следующую камеру он лез, готовый к любому сюрпризу. Но увиденное все-таки удивило Вигалу.
На полу в углу скорчился крошечный гном, поджав колени к подбородку. Эльф подошел поближе и вгляделся в маленькое лицо, изборожденное глубокими морщинами.
Гном-апориори.
Миры, где беспорядочно расселился в незапамятные времена кое-кто из Содружества Перворожденных Рас, на сегодня представляли смесь из планетных аборигенов и представителей Перворожденных. Где-то гномов, кобольдов, троллей и гоблинов было больше, где-то меньше. Где-то совсем чуть-чуть. Эльфы, уйдя с Земли в свое время, избрали участь вечных странников, живущих то там, то тут. Но они никогда не задерживались в чужих мирах больше одного столетия.
Чужие миры были неуютны. Все время где-то что-то горело, где-то шли войны, развлекавшие эльфов, живших достаточно долго для того, чтобы все удовольствия, кроме опасных, начали приедаться. События в чужих мирах развлекали — и одновременно убивали их. Поэтому время от времени король Михраэль, глава зеленых эльфов, принимал решение. И драконы, нагруженные эльфами, троллями, кобольдами и прочим волшебным народом, взмывали в чужие небеса. Перворожденные покидали мир со старыми, изведанными уже опасностями — лет этак за семьдесят — сто все эти опасности успевали стать привычными и приевшимися. И перебирались туда, где их встречали новые опасности, зачастую не слишком отличавшиеся от прежних.
Однако переезд — тоже разнообразие.
За годы скитаний эльфы успели уяснить, что войны и конфликты полностью не заканчиваются никогда и ни в одном из миров. Победы в любой войне на самом деле иллюзорны, потому что ее невозможно закончить, война всего лишь переходит в другую стадию — вялотекущую, как тление угля под золой. От войны можно только отвернуться и сделать вид, что ее нет.
И в разных мирах эльфам приходилось сталкиваться с апориори. Гномы-апориори занимались тончайшим делом выявления скрытых конфликтов. И иногда по заказу нуждающихся сторон — переведением их в конфликты открытые.
Или же созданием новых войн и конфликтов. На абсолютно пустом месте.
Апориори соглашались работать только за большие деньги и относились к касте, все недоразумения с которой разрешались исключительно дипломатическим путем. Крошке апориори было не место здесь, в этой камере. Такие, как он, пыткам не подлежали — поскольку были слишком умны и слишком дорого стоили…
Но все же гном лежал тут, на полу вонючей тюремной камеры. И постанывал, глядя на Вигалу воспаленными больными глазами. В темноте тускло светились фосфоресцирующие белки гнома с синеватыми прожилками.
Из канализационного люка сзади донесся звучный плеск. То ли Терли устала стоять со своей ношей на плечах, то ли таким способом решила напомнить ему, что надо поторапливаться. Эльф улыбнулся, представив, как женщина в сердцах бьет кулаком по жиже.
Однако следовало поторапливаться, а то Терли опять перейдет к своему речитативу из оскорблений.
— Выбраться наружу не хочешь, гном? — любезно предложил Вигала. — А то у меня сегодня день хождения мимо закрытых дверей. Приглашаю.
Гном в темноте дернул белками глаз и прохрипел:
— У тебя голос как у… как у эльфа.
Эльф хмыкнул и пробурчал:
— Люблю, когда узнают по голосу.
Гном-апориори приподнялся с пола и зашелся в надсадном кашле.
— Так ты на самом деле эльф? И на самом деле здесь? А то я решил, что мне уж мерещится…
— Я эльф зеленого плаща, — подтвердил Вигала, склоняя голову. — Не спрашивай, как я здесь очутился, — времени нет.
Намокшие в канализационной жиже штаны холодили кожу. Прежде его одежда была нежно-зеленого цвета, как и положено эльфу зеленого плаща. Он даже боялся представить, какого цвета штаны были теперь. Цвета детской неожиданности? При таких цветовых изменениях было несколько самонадеянно с его стороны называться зеленым эльфом…
— Сколько будет стоить мое спасение? — придушенно спросил гном. И заскребся по полу, пытаясь встать.
«И кто только назвал гномов-апориори умными», — сердито подумал эльф. Зачем спрашивать про цену? Раз зовут с собой в побег, то двигай ногами и молчи, глядишь, спасут бесплатно. А этот сейчас еще торговаться начнет. Или же сомнение проявит, что спасение за так — это ловушка.
— А за красивые глазки, — поделился с ним Вигала и протянул руку, чтобы помочь гному встать. — И хватит вопросов! Или бежим со мною, или лежи, где лежишь.
И тут гном-апориори опять удивил его, тяжело откатившись по полу подальше от его руки.
— Нет! Нельзя прикасаться ко мне…
— Почему? — спросил Вигала, не отводя руку.
