Больше Валентина ничего сказать не успела.
Неожиданно из-за киоска выпрыгнул Мефодий и с диким визгом накинулся на Коноплева. Чего там говорить, Коноплев был мужчина увесистый в отличие от известного художника. Но это не могло остановить Мефодия Сидоровича.
– А-а-а-а!!! – висел он на спине Коноплева и долбил его сухонькими кулачками. – Ты опять за старое! Валюша, я не про тебя! Ты опять за моей женой ухлестывать начал! Мерзавец какой, а?! Да я тебе сейчас… Поверни башку, я в нос бить буду!!!
– Да етить твою! – взвыл Коноплев, стараясь сбросить цепкого противника. – Да что ж такое?!
– Коноплев! Не матерись! – зычно распоряжалась Валентина. – И поверни башку, когда тебя просят! Мефодий! Руки береги! Береги… Да чего ж вы, как два петуха-то, господи ж ты боже мой!
– Я его щщас убью совсем! – верещал Мефодий. – Чтоб его вообщщще не было! Поверни башку!
Коноплев не мог повернуть башку в принципе – Мефодий сидел на его спине и колошматил по чему придется. И все же большой Лешка извернулся и скинул с себя Мефодия. Тот вскочил мячиком, ухватил с земли пластиковую бутылку и теперь размахивал ею, как заправский мушкетер шпагой. Коноплев пер, как танк, но Мефодия трудно было поймать на одном месте. Он подпрыгнул, лихо гикнув, и саданул бутылкой в нос противнику.
У Коноплева тут же пошла кровь.
– Мефодий! Убил же! – взревела Валентина. – Ты ж его убил!
Коноплев, услышав это, покорно стал оседать.
Тем временем возле драчунов уже собралась приличная толпа – продавцы побросали свои товары и столпились вокруг.
– Вот и ладно, – расправил плечи Мефодий, поглядывая, однако, с большой опаской на поверженного противника. – И пусть! Потому что… А чего он?!
– Господи! Да что это делается? – с воем раненой волчицы кинулась к Коноплеву Михална. – На эту Валентину никаких мужиков не напасешься! Вставайте… Как вас там? Вам нужна срочная реанимация!
– Мефодий! Я от тебя такого не ожидала! – ошарашенно проговорила Валентина Адамовна и, присев возле горе-любовника, принялась отчаянно хлестать его по щекам.
– Валюша… – растерялся Мефодий. – Так ты тоже… То есть… ты за него, да? Я и не нужен вовсе?
Боевой пыл с него слетел мгновенно, руки опустились, и казалось, мужчину просто придавило к земле плитой несчастья.
Коноплев же, напротив, собирался нежиться под заботливые «охи» женщин, однако после пары Валиных пощечин вскочил как угорелый:
– Сдурела совсем, да? Тебе просто категорически нельзя давать доступ к мужскому телу!
И с новой силой накинулся на Мефодия.
Теперь тот даже не сопротивлялся, а только лениво уворачивался от ударов. Поэтому и пропустил парочку крепких ударов.
На защиту мужа тут же бросилась Валентина, и первый же удар сшиб Коноплева с ног.
– Мефодий! – кинулась Валентина к мужу. – Монечка мой, ну что ты придумал? Да на кой мне сдался этот попугай? Мефодий! Это я ж его для Михалны вон… Михална! Подбирай свое добро да тащи домой! Мефодий!
– Мам, что тут у вас? – появился возле родителей Володя. Заметив отца с расшибленным носом, сын присвистнул. – Ого! А у вас тут весело… Пап, жить-то будешь? Вставай, поехали домой. Поднимайся, земля ж еще ледяная.
– Погоди, – отмахнулся Мефодий, продолжая сидеть на земле. – Валя… Что ты сказала? Для Михалны? Ты его то есть совсем и не любишь?
– Монечка, – устроилась рядом с ним Валентина и теперь гладила его по рукаву и всхлипывала. – Ты приехал? Домой? А я уже и тефтелей вчера наготовила. Думаю, ты приедешь, а у меня уже и все готово. Сядем мы с тобой на кухне да и будем…
– Я прошу прощения, – кланялся перед ними растрепанный, с грязным от крови лицом Коноплев. Его за рукав крепко держала Михална. – Валентина, а когда мне приходить в следующий раз? Мы ж договаривались.
У Мефодия и Михалны глаза стали как у раков.
– Завтра, Алексей, приходи прямо домой, – спокойно ответила Валентина. – На работу я завтра не выйду.
Коноплев только кивнул и повернулся к своей даме:
– А теперь можно и в реанимацию… Как вы думаете, в больницах все еще лечат спиртом или уже перешли на коньяк?
– Валя, а он завтра к нам придет? – даже уже не удивлялся Мефодий. – Домой?
– Моня, рассматривай это как издержки профессии, – махнула рукой Валентина Адамовна. – Я тебе потом все расскажу. Ничего личного…
Люк, который все это время нетерпеливо поскуливал в машине, завидев хозяйку, тут же полез целоваться. Валентина же только тихо улыбалась, прижималась к плечу мужа и никак не могла понять: отчего же ее замечательный Моня не кидается к ней с поцелуями так же, как Люк?! А! Наверное, оттого, что не может руль бросить! Но она же ничего! Она и до дома подождет.
А уж что творилось дома! Люк, завидев Бонику, вертелся юлой, визжал и подпрыгивал сразу на всех четырех лапах. А та, вот уж капризка, важно бегала из прихожей в гостиную, задрав голову, вроде и не скулила никогда, и не бежала за машиной вслед. Одно слово – женщина.
Сын к родителям не поднялся, все же надо было появиться на работе, зато в эту же субботу было решено устроить небольшую презентацию работ художника Занозина Мефодия Сидоровича.
– Вот послезавтра мы и придем, – пообещал Володя, – а вы тут пока готовьтесь. Да не вздумайте опять разбежаться.
– Валюша, я прямо так скучал, – счастливо щурился Мефодий и не спускал с любимой глаз. – Еще вчера приехать собирался, да… Да чего-то мотор застучал. А тут Володька приехал, мы с ним поковырялись и…
– А я ведь тебя и вчера, и позавчера ждала, – смущенно хихикнула Валентина. – Вот не поверишь – ложусь спать, и кажется мне, будто ты рядом храпишь!
– А кто храпел-то? – напружинился Мефодий.
– Так никто! Говорю же – казалось мне.
– Да нет же, Валюша, видно кто-то все же того… похрапывал.
– Похрапывала Боника, она на твоей подушке спала, а…
– А чего ж ты ее на мою-то положила? – выпрямился Мефодий. – Теперь получается, вроде как я с псиной в одной постели сплю.
В Мефодии изредка еще поднимал голову «великий художник», но Валентина быстро возвращала его на место.
– Моня! – строго взглянула она на мужа. – Это я сплю с псиной! А ты… Я не знаю, с кем ты там спал. Тебя, между прочим, несколько суток не было! А Боника скучала! По тебе! И если ты приехал, чтобы опять ссориться…
Мефодий быстренько осознал, что был не прав, схватил Бонику и чмокнул ее прямо в морду.
– Валя, я приехал мириться. Я больше не буду ссориться никогда. И на дачу никогда не поеду! Только вместе с тобой и твоими помидорами!
И мир был восстановлен.
А уже поздно вечером супруги сидели над тетрадкой и составляли список гостей для презентации.
