– А разве это не так? – безжалостно отозвалась Рахима.
– Я уверен, что не так. – Мухтарова трудно было сбить
вопросом. Он был готов ко всему. – Здесь присутствуют люди, которые его очень
любили. Жена, сын, дочь, зять, невестка, его друг с женой. Никого чужих здесь
нет. Поэтому сама постановка вопроса о том, что среди нас может оказаться
убийца, очень оскорбительна для всех нас. Я думаю, что произошло чудовищное
недоразумение. Если даже согласиться с теорией Гулсум о том, что в бокале
несчастного Джапара был яд. Возможно, этот неизвестный успел что-то подсыпать в
бокал. Мы ведь не всегда сидели в кабинете. Возможно, это политическое
покушение. Ничего нельзя исключать. Вчера Джапара ранили в руку, сегодня –
убили, подсыпав ему яд.
– Когда ранили? – привстала со своего места Гулсум. – Почему
вы молчите? Почему никто нам об этом не сказал?
– Твой отец мне об этом говорил, – вставил Тудор, – но я не
хотел тебя нервировать. Он сам просил ничего тебе не сообщать.
– Как ты мог промолчать? – укоризненно спросила Гулсум. –
Нужно было рассказать мне обо всем. Значит, нашего отца хотели убить еще вчера?
– Может, не убить, – возразила Лена. – Тот грабитель сбежал,
как только ваш отец появился. Ваш брат гнался за ним, но не нашел. У вас вообще
какой-то невезучий брат. Два раза он гнался за возможным убийцей вашего отца и
оба раза не смог его остановить. Даже ни разу не увидел. Странно…
– Вы думаете, что это я убил моего отца? Или организовал его
убийство? А может, я сообщник преступников? – Я не узнал моего вибрирующего от
возмущения голоса.
– Перестаньте! – поморщился Мухтаров. – Мы говорим о
серьезных вещах. Если существовал заговор, то ваш отец был обречен. Нужно
честно и откровенно рассказать обо всем, что произошло вчера в Лондоне и
сегодня здесь. Я думаю, следователям будет интересно расследовать именно эту
версию.
– Обязательно расскажем, – согласился я, – но как преступник
мог угадать, какой бокал возьмет мой отец? Там стояло двенадцать бокалов, из
которых мы использовали днем три и вечером еще четыре. Как мог убийца вычислить
бокал моего отца? Или это совпадение?
– Ваш отец мог оставить один бокал чуть в стороне, – на ходу
придумал Мухтаров. – Мне кажется, он так и сделал.
Все молчали. Было понятно, что Салим врет, пытаясь выдать
желаемое за действительное. Но никто не хотел с ним спорить. Все понимали,
насколько серьезная ситуация может сложиться вокруг убийства посла. Если мы
попадем в круг подозреваемых, то это будет настоящий кошмар. Меня с Рахимой
еще, возможно, выпустят как дипломата и его жену. А остальных отпустят только
под залог. Салим и Тудор не очень бедные люди и смогут заплатить любой залог.
Но на их репутации будет поставлен жирный крест. Раз и навсегда. Поэтому версия
о появлении в доме какого-то хулигана или грабителя будет поддержана всеми
присутствующими, в этом я не сомневался.
– Нас еще могут задержать! – в сердцах воскликнул Мухтаров.
– Хорошо, если на несколько часов. Рядом с покойным было только трое мужчин.
Его сын, его зять и я. Конечно, в первую очередь станут подозревать именно
меня. К тому же у меня и раньше были некоторые проблемы с правосудием. Правда,
не английским, а еще советским…
– Надеюсь, вы не грабили поезда дальнего следования? –
уточнил ироничный Тудор.
– Нет. У меня были проблемы с налогами, – мгновенно соврал
Мухтаров.
Все знали, что никаких таких проблем в бывшем СССР не могло
существовать. Хотя бы потому, что все налоги автоматически вычислялись при
выплате зарплаты и гонораров. А бизнесом заниматься тогда не мог никто. Но
никому не хотелось уличать Салима в его маленьком вранье.
– И между прочим, в отличие от вас всех, мне моя виза дается
с огромным трудом, – заявил Салим. – Ильгар дипломат, а вы, Тудор, вообще
иностранный гражданин и не знаете, что творится в посольствах Великобритании в
странах СНГ. И не только Великобритании, но и в посольствах стран Шенгенской
зоны и в американском посольстве. Как только западные дипломаты попадают к нам,
они очень быстро перенимают все наши худшие черты. Мгновенно привыкают к
подаркам и взяткам. Можно купить любую визу за определенную плату, но получить
ее в законном порядке почти невозможно. Приходится каждый раз платить деньги. Я
не жалуюсь, просто говорю, что вам гораздо легче, чем мне. И я буду главным
подозреваемым, которого показательно посадят, а потом отпустят под огромный
денежный залог.
– Это ваши личные проблемы, – снова подала голос Рахима.
По-моему, она была бы только рада, если бы Мухтарова и его
жену вообще перестали пускать в Европу.
– Да. Но если меня посадят, это будут наши общие проблемы.
Никто не поверит, что я мог незаметно бросить яд на глазах у всех остальных.
– Нечего нас связывать с вами, – заявила Рахима.
– Мы не связываем, – вступилась за мужа Лена. Ей показалось
обидным, что он должен оправдываться. – Чего ты сидишь и заранее себя в тюрьму
сажаешь? Ты его убивал? Мы ведь знаем, что нет. Наоборот, ты ему всегда
помогал. И деньгами, и советами. Вот так и расскажешь. А насчет бизнеса не
волнуйся. Нужно было все на меня перевести, а не только вашу дурацкую компанию
с дешевыми акциями. Если бы ты меня послушался, то сейчас сидел бы спокойно. У
тебя никто не смог бы ничего отнять или конфисковать. Все имущество должно быть
записано на меня.
– До этого еще дело не дошло, – улыбнулся Мухтаров. – Ты и
так у нас очень богатая. С акциями ты тоже не пропадешь, даже если долги будет
выплачивать Ильгар или Тудор.
– Какие акции? – спросила Гулсум.
– Это часть долга твоего отца, – пояснил Тудор. – Он должен
был заплатить за акции, находящиеся у него в доверительном пользовании, большую
сумму денег. Заплатить господину Мухтарову.
– Как вам не стыдно! – вспылила Гулсум. – Его труп еще не
остыл, а вы уже предъявляете претензии. Пытаетесь выбить из его вдовы
последнее. О какой сумме идет речь?
– Шестьсот пятьдесят тысяч долларов, – пояснил Тудор. –
Сейчас почти семьсот. Один евро стоит уже сорок.
– Вы с ума сошли? – испугалась Гулсум. – Неужели отец должен
был вам такие деньги?
– Он никому и ничего не должен, – улыбнулся Тудор. – Ни
одного доллара. Это его компания, акции для которой покупал наш гость. Если
вовремя не вернуть деньги, акции могут быть возвращены господину Мухтарову, и
всё. Ничего платить не нужно, – снова подтвердил он, – ни одного доллара.
– Слава богу, – с чувством произнесла Гулсум. – Тогда все не
так страшно. Я уже думала, что вы хотите повесить на мою маму долг в семьсот
тысяч долларов.
– Как плохо вы к нам относитесь, – улыбнулся Мухтаров. –
Между прочим, Джапар составлял завещание? На кого записано его имущество?
