Моя мать видела все недостатки Рахимы, но как умная женщина
не делала ей замечаний, полагая, что со временем невестка образумится. Однако
Рахима оставалась взбалмошной, неуправляемой, капризной девочкой, словно
по-прежнему жила под крылом любящего папы, а не была супругой перспективного
дипломата. Это я про себя.
В общем, у нас была нормальная семья, каких тысячи по всему
миру. Обратите внимание, что я не сказал – миллионы. Я понимал, что мы живем
гораздо лучше многих. Особенно это относилось к моим соотечественникам. Для
многих из них сто долларов были большие деньги, а тысяча – почти недостижимая
сумма. Когда мы обедали в местечке Крисье у знаменитого повара месье Жирарду и
мне принесли счет на шестьсот евро за четверых, я расплатился, даже не подумав
о сумме. А ведь на такие деньги многие семьи живут не один месяц. Но это уже не
моя проблема. Мне вообще трудно представить, что я мог бы быть другим. В
отличие от многих моих товарищей, у меня была собственная трехкомнатная
квартира в Москве, которую мой отец имел как сотрудник Министерства иностранных
дел. Пока они с матерью находились в командировках, я большую часть времени
проводил с бабушкой. Моя сестра жила у дяди или уезжала к родителям, а мы
оставались вдвоем. Можете представить, какие загулы я устраивал! Мы с сестрой
учились в школах при дипмиссиях, и только во время учебы в институте я оказался
без родительского контроля.
Еще повезло, что после первого приема наркотиков меня
вывернуло наизнанку, и я с тех пор не притрагивался к этой гадости. У меня даже
на сигареты аллергия, и, полагаю, это меня спасло от крупных неприятностей. Из
четырех ребят, с которыми я дружил во время учебы, один стал законченным
наркоманом, второй – известным олигархом, я ушел на дипломатическую службу, а
четвертого убили где-то в Новосибирске. Выходит, из всей компании у меня второе
место, если говорить о том, что из нас в конце концов получилось. А может, даже
первое, учитывая, что мой друг-олигарх вынужден вкалывать с утра до вечера,
оставаться в Москве, постоянно рисковать собой, находить общий язык с
чиновниками и местными бандитами. Иногда я думаю, что мне повезло больше, чем
всем остальным. Но это так, для собственных размышлений.
В аэропорту нас встретил водитель отца. Я уже привык, что
меня встречают, как самого посла. Проводят в VIP-комнату, где ждут другие. На
сей раз, кроме водителя, в аэропорт приехал и первый секретарь нашего
посольства, который любезно улыбался Рахиме, по-моему, даже больше, чем мне, а
я должен был делать вид, что не замечаю его приторной лести. Все уже знали, что
наш премьер-министр кандидат на вылет, а главным претендентом на его пост
прочат личного друга президента, нынешнего вице-премьера, отца Рахимы. На
минуточку я представил, что будет, если он станет премьером. Нет, я не против –
мне будет даже хорошо. Но Рахима в таком случае станет вообще неуправляемой
стервой. Оставалось надеяться, что до президента ему никогда не дорасти. У нас
на Востоке быть зятем президента прекрасно, но быть мужем дочери президента –
это самое тяжкое, что только можно пожелать человеку.
Встречающие получили наш багаж – четыре чемодана от Луи
Виттона. Можете себе представить? Четыре огромных чемодана! Будто мы приехали
не на Рождество к родителям, а решили навсегда переехать в Великобританию.
Моя жена не хотела останавливаться в доме моих родителей.
Она привыкла разбрасывать вещи по всем комнатам, и ее не устраивала посольская
резиденция моего отца. Поэтому мы сняли президентский номер в «Дорчестере», где
за одну неделю проживания предстояло заплатить около пяти тысяч долларов. И это
еще при том, что нам сделали дипломатическую скидку. Конечно, мне не очень
хотелось выбрасывать такие деньги, но ничего не поделаешь. Поселить мою жену
вместе с родителями было невозможно. К тому же я точно знал, что мой отец все
равно не позволит мне оплатить счет. И поэтому, сидя в «Мерседесе» посла,
спокойно смотрел, как за окном мелькал Лондон.
Не знаю почему, но мне не нравится Лондон. Он меня
подавляет. Мне по душе небольшие европейские города, спокойные и ухоженные.
Может, у меня такое пристрастие после огромной Москвы, которая не только по
размерам и численности, но и по своей энергетике, по насыщенности духовной
жизни напоминает целый континент? Огромный и малоуправляемый. Хотя я понимаю,
что Москва и Лондон – два мировых центра, где делается политика.
Первый секретарь нашего посольства – Абдулмамед, мужчина
среднего роста, постоянно улыбаясь, рассматривал нас с Рахимой. Одет он был в
дешевый темный костюм и дешевую рубашку. Рахима презрительно морщилась,
поглядывая на этого «дипломата», который наверняка попал сюда в результате
многолетней «отсидки» в МИДе и для которого это назначение в Лондон – высшая
точка в его дипломатической карьере.
По его внешнему виду сразу было понятно, что он экономит
каждую копейку, каждый фунт, стараясь что-то отложить на черный день. Я знал,
что у него двое маленьких детей и женился он довольно поздно, в тридцать четыре
года. Теперь ему было около сорока. Он продолжал нам улыбаться, но меня нельзя
было этим обмануть. Я понимал, как он нас ненавидит. Ненавидит моего отца,
который был успешным дипломатом в бывшем Советском Союзе и остался таким же в
нашей нынешней независимой республике. Ненавидит меня – молодого «барчука»,
который получил назначение в Швейцарию, имея такую жену, кучу денег, поддержку
родственников и знакомых. Ненавидит мою жену, семья которой может стать второй
семьей в нашем государстве, а это многое значит и для всех ее членов. И при
этом он отлично знает, что его место внизу. Пожизненно. В лучшем случае еще лет
через десять или пятнадцать он станет советником, а потом его отправят на
пенсию. Послом ему никогда не быть, послами назначают совсем других людей, и не
обязательно дипломатов. А другую карьеру делать уже поздно. В сорок лет ему
ничего не светит. И поэтому он должен нам улыбаться, угождать. Знаю, что
публиковать такие откровения у нас не принято, сказывается советский
менталитет, но я полагаю, что могу рассуждать откровенно. Тем более что
собираюсь рассказать о вещах гораздо более страшных и неприятных.
Тем временем наш автомобиль въехал в самый центр города, где
на Парк-Лайн находится знаменитый «Дорчестер». Абдулмамед радостно сообщил нам,
что номер уже заказан. Для нас приготовили вино и фрукты. Все как обычно, это
входит в стандартный набор для гостей отеля.
– А моя сестра уже прилетела? – спросил я его, глядя на
часы.
До центра города мы добирались почти час. И еще меня бесит
это правостороннее движение. Ну почему англичане такие упрямцы?! Неужели не
могут ездить, как все, сделав руль слева? Откуда такое многолетнее упорство?
Видимо, никто не удосужился подсчитать, сколько англичан попадает в
автомобильные аварии, оказываясь в Европе или в Америке.
– Они прибудут ночью, – любезно ответил мне Абдулмамед.
– Где они будут жить? – поинтересовался я. – Тоже в
«Дорчестере»?
– Нет, в «Ройял Ланкастере». Они сняли обычный двухместный
номер, – сообщил он.
