– Обедать будешь?
Интересно отметить, что в тот вечер у нас был особенно
бурный секс. Я вообще обратил внимание, что на мою супругу скандалы действуют
возбуждающе. По-моему, она настоящая истеричка. Стоит нам помириться после
очередного «выяснения отношений», как ее тянет на секс. Учитывая мой московский
опыт, я научил ее кое-чему за эти несколько лет, но применять весь «арсенал»
знаний, полученных в Москве, конечно, не решался. Иногда мы только меняли позы.
Правда, Рахима смотрела разные порнографические журналы и порой даже
расспрашивала меня о вещах, о которых ей знать совсем не обязательно. Но в
таких случаях я делал вид, что не знаю, о чем она говорит. Вы можете себе
представить бывшего московского студента, у которого было несколько сотен
проституток и хороших приятельниц? Ни один порнографический журнал не напишет о
таких вещах, о которых мог бы я рассказать. Но моей жене это знать было совсем
не обязательно. Хотя я замечал, что она человек творческий и в сексе ищет
некоторого разнообразия.
Мы приехали в резиденцию к половине седьмого. Отец встречал
нас у дверей. Как всегда подтянутый, красивый, моложавый, в хорошем костюме. Он
следил за собой. Мать поцеловалась с Рахимой, потом поцеловала меня. Отец тоже
по очереди расцеловал нас обоих, и мы вошли в дом. Там уже собралось несколько
пар гостей. Среди них выделялся Салим Мухтаров. На сей раз он был в очень
стильном костюме в полоску. Я знаю эти костюмы от Бриони. Они стоят по пять
тысяч долларов. Но к мешковатой фигуре Мухтарова костюм совершенно не шел.
Выглядел как на корове седло. Хотя, похоже, ему самому было абсолютно все
равно, как на нем сидит его костюм. Этот человек торговал у нас на базаре
жареными орешками. Потом был продавцом пива и воды. Вы спросите, каким образом,
торгуя орешками, можно стать миллиардером? Этого я не знаю, хотя тоже
догадываюсь, что таким образом нельзя накопить большую сумму.
Но в девяностые годы у нас развелось очень много богатых
людей, глядя на которых лично я стал понимать, что хорошее образование и уйма
прочитанных книг не дают ровным счетом ничего. Чтобы быстро стать баснословно
богатым, гораздо важнее другое. Нужно обладать сильным хватательным инстинктом,
быть беспощадным, безжалостным, даже по отношению к самому себе, уметь
мгновенно принимать решения, терпеливо переносить возможные неудачи и абсолютно
не иметь совести. Все эти качества в полной мере присутствовали у Салима
Мухтарова.
Что касается его третьей жены, то она появилась в
умопомрачительном наряде, кажется, от Кензо. Юбка чуть выше колен, а ноги у нее
такие, словно она одолжила их у манекена. И какая фигура! Грудь, живот, бедра –
все восторг. И роскошные глаза. Я всегда невольно чувствовал волнение, когда видел
ее. Моя жена, очевидно, была права, ведь она замечала, как вели себя мужчины в
присутствии Лены. Можно быть красивой женщиной, как моя жена, и просто
нравиться представителям сильного пола. А можно быть ослепительной женщиной,
как Елена Сушко, при взгляде на которую возникает тысяча непристойных мыслей. И
при этом, учитывая ее нарочитую вульгарность и вызывающие наряды, эти мысли не
кажутся столь уж невозможными. Каждый раз, глядя на мешковатую фигуру Салима
Мухтарова, я пытался представить их в постели и почему-то начинал нервничать.
Как такая красивая женщина может быть женой такого тюфяка, даже если он набит
деньгами? Неужели не могла найти никого получше? Или для нее самая прекрасная
подстилка – пачки стодолларовых купюр? Впрочем, глядя на ее наряды, часы и
драгоценности, было понятно, что ей небезразлично, чем набит этот «тюфяк», как
ясно и другое: если количество пачек окажется не столь плотным, она его просто
выбросит.
За столом, кроме моих родителей, Салима Мухтарова с супругой
и меня с Рахимой, были еще две пары: посол России в Великобритании с супругой и
посол Казахстана с дочерью. Я понимал, что это полуделовой ужин, мой отец
никогда не стал бы приглашать к себе в свою резиденцию других послов, если бы
это не было ему нужно. Он вообще считал, что любую встречу необходимо
использовать для дела. Мы с Рахимой сидели около посла России, и мне нравилось,
как нас посадили. Во-первых, потому что я мог смотреть на Елену, которая
оказалась напротив меня, а во-вторых, потому что такое соседство не раздражало
мою жену. Слева от нас в торце стола сидел мой отец, напротив две пары гостей –
Мухтаровы и казахский посол с дочерью. А справа, также в торце, – моя мать.
Обслуживать нас отец пригласил двух официантов. Все, как
всегда, было безупречно. Сказывался большой дипломатический опыт моих
родителей. Нам привезли очень выдержанные французские вина. Стол был украшен
так, словно над ним поработали лучшие дизайнеры. Горели свечи, и можно было
подумать, что здесь не резиденция обычного посла, а прием у одного из влиятельных
герцогов Англии.
Мой отец был не просто дипломат, но и бизнесмен. Еще в
советские времена он понимал, что жить на одну зарплату дипломата неправильно и
даже глупо. Поэтому иногда пересылал нашему родственнику в Москве некоторые
товары, бывшие тогда у нас в стране дефицитом, которые тот успешно
реализовывал. Об этом знали только члены семьи. Затем в девяностом году отец
вложил крупную сумму денег сразу в два кооператива, открытых в Москве и у нас
на родине. Потом начал скупать недвижимость и даже приобрел какие-то акции новой
компании, которая только создавалась. Отец рассказывал мне, как, появившись на
презентации этой новой компании, он увидел известного певца Муслима Магомаева,
который пел для гостей. Отец всегда был его большим поклонником, и это повлияло
на его решение вложить часть денег в эту новую компанию. Только потом он узнал,
что руководитель новой компании попросил свою сестру, знакомую Магомаева,
уговорить известного певца спеть для них бесплатно, так как в тот момент
компания не имела никаких дивидендов и даже не могла оплатить концерт
известного мастера.
Вы уже догадались, как называется эта компания? Ну конечно,
«Лукойл». Теперь один процент его акций дает такой доход, на который можно
содержать не только наше посольство в Лондоне, но и еще несколько других подобных
представительств. Так что отец и тогда не прогадал. В последние годы он еще
активнее развивал свой бизнес и на этой почве сошелся с Мухтаровым. Они решили
инвестировать крупные средства в нефтедобывающую промышленность. Акций
«Лукойла» у моего отца было чуть больше четверти процента. А если бы он тогда
взял два или три процента, то мог быть уже мультимиллионером.
Одним словом, мы мирно ужинали, отмечая мастерство повара,
приглашенного отцом из ливанского ресторана. По-моему, у российского посла эта роскошь
и еда вызывали некоторое раздражение. По привычке он, видимо, все еще считал
себя «старшим» послом среди послов из государств СНГ, аккредитованных в
Великобритании. И конечно, у него не было таких возможностей и таких средств,
как у многих послов из стран СНГ. Ведь российская дипломатия во многом
опирается на предыдущий опыт работы дипломатической школы в период советской
власти и даже дореволюционной эпохи, тогда как для большинства стран СНГ это
совершенно новая область – эти независимые государства не имели своих
представительств за рубежом многие столетия. Именно поэтому на должности послов
государств СНГ чаще всего попадают отставные чиновники, неугодные политические
лидеры, ссыльные оппозиционеры, которых просто нужно убрать из страны. Среди них
много состоятельных и влиятельных людей, занимающихся не столько работой,
сколько своим бизнесом. Возможности тоже разные. Одно дело – работать в строгой
иерархии выстроенной вертикали путинской России, и совсем другое – существовать
в условиях позднего феодализма стран Средней Азии. Разницу можно почувствовать
сразу.
