– Если бы вы слышали, что она ей наговорила! – округлив глаза, шептал сосед. – Она так кричала на Женечку! Сказала, что не вернет паспорт, пока Женя не заплатит штраф и не выплатит стоимость пропавшего товара. Она сказала, что это сорок тысяч рублей! Безумие, просто безумие!
– А что Женя?
– Ничего. Сидит, молчит. Не плачет. Давайте, говорит, Герман Иванович, будем елку наряжать, завтра Новый год. И голос у нее такой… Чуть не плачет. А вчера, когда мы от вас пришли, она улыбалась, как солнышко! – В глазах Германа Ивановича плескалось неподдельное отчаяние.
– Но что же мы можем сделать, голубчик? – растерянно спросила Ба. – Мы в этом ничего не понимаем. Может быть, обратиться в милицию? Ведь нельзя же человеку без паспорта.
– Ни в коем случае! – испугался Герман Иванович. – Милиция ищет преступников, вот они Женю преступником и сделают. Ее начальница как раз и кричала, что она напишет на нее заявление и что Женю посадят! Уму непостижимо, какие у нас законы!
– Да что вы такое говорите – посадят, – возмутилась Ба, но без особой уверенности в голосе. – Теперь не старые времена.
– Теперь еще хуже, – отчего-то опять перешел на шепот Герман Иванович. – Теперь у нас капитализм, и государственная машина защищает краеугольный камень системы – частную собственность! То есть вот эти вот салюты, которые они сами же и забрали…
Они сидели друг напротив друга за кухонным столом и в отчаянии смотрели друг на друга. Эту немую сцену прервал звонок в дверь.
– Слышь, Лизавета! – орала под дверью Галина. – Я это! Да, блин, не бойся, открывай! Не спишь ведь, я знаю!
– Ну и чего ты кричишь, будто на пожаре? – упрекнула ее Ба, распахивая дверь.
– Так я же знаю, что ты сидишь, как клоп в ковре, той девке, которая про квартиры ходит, открывать не хочешь. А я первого числа поеду новую смотреть! – похвасталась Галина.
– Ты пришла, чтобы мне об этом рассказать? – холодно осведомилась Ба. – Спасибо, я поняла. И почему ты не на работе?
– А у нас выходной. И подарки дали, – погордилась Галина. – То есть я пришла-то за мукой. Затеялась пирог печь, с грибами. А мука-то, б… вся и кончилась. Дашь?
– Дам, – поморщилась Ба. – Ты хоть бы Германа Ивановича постыдилась, Галина, раз на меня тебе наплевать. Вот, держи. Отсыпь, сколько надо, и принеси пакет обратно, у меня тоже последний. Дверь не закрывай.
Когда Галина удалилась с пакетом муки, Герман Иванович, понизив голос – шумной и несдержанной на язык Галины он всегда побаивался, – пожаловался:
– Вы знаете, Елизавета Владимировна, последние несколько дней с ней явно что-то не так. Она приходит с работы и начинает страшно ругаться. Раньше такого не было. То есть я через стенку не слышал… почти. А последние дня три – просто невозможно. Уши вянут, как говорят мои студенты. Вы же знаете, что у нас звукоизоляция плохая. Если бы я жил один, я бы смирился, но теперь у меня в доме молодая девушка. Как вы считаете, может быть, нам с ней поговорить?
– Вы говорите, последние дня три? – вдруг повеселела Ба. – Это интересно. Дело в том, что ей на работе строго-настрого запрещено выражаться, так она теперь, получается, дома таким образом снимает напряжение.
– А мне… нам-то что делать? – жалобно спросил Герман Иванович.
– Потерпите, – утешила его Ба. – Будем надеяться, что это переходный период.
– А чего у вас рожи такие кислые? – весело поинтересовалась Галина, вернувшись с пакетом. – Новый год, бляха-муха, на носу, радоваться надо, а они сидят. Скучные вы, потому что непьющие. Радости у вас в жизни нету.
– Иди-иди, дела у нас, – не поддержала разговор Ба.
– Да что случилось-то, мать вашу?! Можете мне сказать? – возмутилась Галина, с размаху плюхнув пакет на стол. – Вроде я не чужой человек. Заболел, что ли, кто?
Пожав плечами – все равно добром не отстанет – Ба сказала:
– У Германа Ивановича живет девушка, он ее… Ну, в общем, дальняя родственница приехала сюда учиться, ей жить негде, и она пока у нас поживет. Но у нее паспорта нет. Она на рынке работала, и хозяйка паспорт в залог взяла. И товар забрали какие-то проверяющие. Деньги с нее требуют, а где их взять? И домой на Новый год она без паспорта не смогла уехать.
– Тьфу, делов-то! – плюнула Галина. – Сразу бы сказали, х…ли было выдрючиваться?
– Слушай, Галина, иди отсюда! – не на шутку рассердилась Ба. – У людей беда, а ты…
– Телефон у тебя где? – Не обращая ни малейшего внимания на ее интонацию, Галина прошла в комнату, по-хозяйски уселась на диван и принялась звонить. Герман Иванович и Ба пришли из кухни вслед за нею и молча встали перед диваном.
– Андрей Альфредович? – фамильярно осведомилась Галина, слегка, впрочем, споткнувшись на трудном отчестве, и свысока поглядела на соседей. – Это Галина. Помощь твоя нужна. Мне. Да. Ты подъедь, а я объясню. Занят, занят… Я понимаю, что невозможно. Но надо до зарезу. Дома я. Только в седьмой квартире, у соседки. Лады, жду.
Положив трубку, Галина с удовольствием обозрела выстроившихся перед ней соседей, полюбовалась их озадаченными физиономиями и сообщила:
– Сейчас приедет. Ведите сюда свою девчонку. Только она моя племяшка будет, слышь, Иваныч, а не твоя, иначе никак. Поняли?
Кивнув, Герман Иванович помчался за Женей. И в течение примерно часа они, ничего не понимая, чинно сидели, поглядывая на Галину, которая наслаждалась всеобщим вниманием и не собиралась снисходить до объяснений. Через час с небольшим в дверь наконец позвонили.
– Андрей Альфредыч. Адвокат, – представила Галина собравшимся высокого грузного мужчину в куртке из черного блестящего меха и с большим портфелем из мягкой, как на дорогих перчатках, кожи (на портфель Герман Иванович поглядел с профессиональной завистью). То, что гость не разулся, а прошел в комнату прямо в ботинках с острыми блестящими носами, никого не удивило – понятное дело, не будет же такой важный человек кряхтеть в прихожей, стягивая ботинки, и уж тем более ходить в носках. Без интереса оглядев собравшихся поверх очков в тонкой золотой оправе, он поздоровался и повернулся к Галине.
– Что случилось? Я и не знал, что у вас есть племянница.
– Есть! – с вызовом сказала Галина. – Вот. Женя. Она сама расскажет, – судя по всему, она старалась говорить коротко, чтобы не сбиться на привычную лексику и не отнимать время у занятого человека.
Женин рассказ тоже не занял много времени. Собравшиеся сидели молча, затаив дыхание, как в театре. Спектакль того стоил. Выслушав Женю и быстро задав ей пару вопросов, Андрей Альфредович набрал номер и проговорил в трубку, не делая пауз, очевидно, потому, что не предполагал выслушивать ответных реплик собеседницы:
– Госпожа Осокина? С вами говорит адвокат Колесов, Андрей Альфредович. По поводу вашего реализатора. Да, Евгении. Нет, административная комиссия меня не интересует. И ваш товар тоже. Я говорю: ваш товар, вы и беспокойтесь. Евгения тут ни при чем. Она же у вас официально не оформлена? Какие еще вопросы? Меня интересует паспорт. Да. Нет, не советую, честное слово. Сейчас одиннадцать пятнадцать. Давайте договоримся так: или вы в течение дня привезете мне все вещи Евгении и ее паспорт, или до шести я еще успею забросить заявление в прокуратуру о возбуждении в отношении вас уголовного дела по статье 325 Уголовного кодекса. Что за статья? В прокуратуре вам и объяснят, это их обязанность. Нет, завтра я буду занят. Сегодня, до семнадцати часов. Адвокатский кабинет на Азина, 18а. Не опаздывайте, у меня нет возможности ждать.
