Женя посмотрела на Левушку, и в ее глазах появилось странное выражение, которое Левушке очень не понравилось.
– Так или нет? – настойчиво переспросила Женя.
– Так, – выдавил Левушка, ругая себя на чем свет стоит за свою глупость. Раскатал губу. Идиот. Ассоль мужского рода. Ох, ах, романтические грезы, стишки по ночам пишет, а ей на все это плевать с высокой башни. Девчонке повезло: приехала из тмутаракани, торговала на рынке. Запал на нее сексуально озабоченный старикашка, подобрал, а вскоре и квартиру отпишет. Непременно отпишет, правильно все просчитала ушлая провинциалка. А он – кретин, ничего не понимающий в людях.
– Ну хорошо. Допустим, все получится, – так же задумчиво продолжала Женя. – Мы узнаем. А дальше что? Что с этим делать-то?
– Я пойду. – Левушка поднялся с места, все тело у него болело так, как будто его и в самом деле избили до полусмерти. – Ты извини, что я тут тебе… лапши на уши навешал. Забудь.
– Ну уж нет, – решительно остановила его Женя. – Подожди. Что ты сразу на попятную? Хорошо, что потом делать – потом и решим, после. А дом надо спасать. Они ведь и вправду ночью подожгут. Не дай бог, конечно. У наших соседей в поселке дом сгорел, молодые выскочили, а бабушка погибла, в дыму задохнулась. Слушай! – Женя вскочила, отбросив Левушкину куртку, и тут же зашипела, уколовшись об иглу, которую все еще держала в руке. Она немедленно сунула палец в рот, что было совершенно негигиенично, но выглядело так очаровательно, что Левушка невольно засмотрелся. – У нас на рынке месяц назад киоск сгорел, где фейерверки продавали. Не наш, то есть не моей хозяйки. Ольга еще радовалась, что одним конкурентом стало меньше. Короче, там такое было! Пока пожарные все не залили, взрывалось все подряд, петарды, салюты – ужас!
– И что? – устало спросил Левушка. Теперь ему было на все наплевать.
– Как – что? Не понял? Если петарда или фейерверк попадет в огонь, они сами по себе взорвутся. Надо разложить на первом этаже и в подъезде петарды – так, чтоб было незаметно. И если загорится, то они рванут, мы сразу услышим и быстро вызовем пожарных. А то пока проснемся – все сгорит, и мы заодно. У тебя деньги есть?
– Зачем? – тупо переспросил Левушка.
– Тьфу на тебя! – рассердилась Женя. – Тебя ведь вроде по голове не били? Ты собираешься хоть что-то делать или только языком болтать? Есть или нет? Деньги?
– Д-да…
– Иди в магазин напротив, там в фойе киоск, купи петарды, только штук тридцать, не меньше. В общем, на сколько денег хватит. И фейерверков можно штук пять.
– Я… я не могу, – отказался Левушка. Он смотрел на Женю, вытаращив глаза. – В магазин в смысле. Я не пойду.
– Почему? Есть другие предложения? – Женя присела к столу и подперла подбородок рукой, как будто готовясь к длинным и нудным переговорам. – Давай, излагай.
– Нет, других нет. Мне твое нравится. Только… Понимаешь, я в магазине тебя ждал. За стеллажом прятался. А потом, когда тебя… ну, спасать побежал, я его уронил. Стеллаж этот.
– Большой стеллаж? – заинтересованно уточнила Женя.
– До потолка, – вздохнув, сообщил Левушка. – И шириной во все окно.
– А в каком отделе? Что там было-то? – В Женькиных глазах опять появились веселые чертики.
– Порошки стиральные.
– Хорошо, что не посуда, – не выдержав, рассмеялась Женя. И вдруг, вскочив, обогнула стол, подбежала к Левушке и чмокнула его в щеку.
Левушка, как и все студенты-медики почитавший себя бывалым и циничным человеком, немедленно покраснел, как маков цвет. Женя полюбовалась на его яркую окраску, для закрепления эффекта погладила его по руке и сказала:
– Давай деньги, я схожу. Ты все равно хуже меня разбираешься. Заодно на стеллаж полюбуюсь.
По-прежнему не отрывая от Жени глаз, Левушка стал лихорадочно шарить по карманам, наконец выгреб все деньги и протянул Жене.
– Хватит?
– Вполне. Ничего у тебя денег-то! Мама присылает?
– Я работаю! – обиделся Левушка.
– Да ты вообще герой! Суперагент! Все, пошли, а то Герман Иванович удивится, застав тебя тут одного.
Женя схватила большую сумку, прямо на пол вытряхнула из нее оставшиеся шишки, решительно вытолкала Левушку в коридор и умчалась в магазин, а Левушка еще долго стоял под собственной дверью и пытался сообразить – это ему так деятельно принялась помогать Женя или себе? Он ничего не понял. Ну ни капельки.
Вернувшись с работы, Герман Иванович наспех поужинал и отправился к Елизавете Владимировне. Женя, как назло, уткнулась в учебники, а его распирало от желания поделиться впечатлениями от первого знакомства с миром высоких технологий. В то же время его, педагога с почти полувековым стажем, до глубины души радовал сам вид студентки, с книгой в руках готовящейся к экзаменам. Вот что он рисовал бы, будь он художник, умиленно подумал Герман Иванович, тихонько прикрывая за собой дверь.
Ба устроилась с чашкой чая в гостиной, и Герман Иванович закатил длиннейшую лекцию о компьютеризации с демонстрацией наглядных пособий в виде своего ноутбука. Резонно рассудив, что час в запасе у него точно есть, хитроумный Левушка во всеуслышание заявил, что он отправляется к себе в комнату готовиться к экзамену и просит его не беспокоить. Ба и сосед покивали, и на лицах у них было такое одинаковое умильное выражение, что в глубине Левушкиной души шевельнулось что-то похожее на совесть. И все-таки, сделав это громкое заявление, Левушка беззвучно, как мышь, выскользнул из квартиры.
Вместе с Женей он достал из-под лестницы, где хранились метла, ведра и прочий хлам, спрятанную сумку. При помощи запасных ключей, хранившихся у Ба как у старшей по подъезду, они открыли дверь на первый этаж и принялись раскладывать петарды и фейерверки возле заколоченных окон и дверей. Точнее, раскладывала Женя как признанный знаток пиротехники, а Левушка ходил за ней по пятам и освещал ей дорогу сотовым телефоном. Пару раз он споткнулся и упал, Женя смеялась, а он, чертыхаясь, отряхивал грязь с брюк. Под конец они пристроили парочку петард в тамбуре у входной двери, понадеявшись на слабое освещение и на то, что никто из обитателей подъезда не отличался особой наблюдательностью. Оставшиеся несколько коробок Левушка со всевозможными предосторожностями унес к себе в комнату – не хватало еще, чтобы Ба или Герман Иванович узнали об их плане. Они наверняка высмеяли бы их, просто из вредности, и заставили бы все убрать. Едва он успел перевести дух, плюхнувшись за стол и открыв учебник, как в комнату осторожно постучала Ба.
– Левушка, извини, что я тебя отвлекаю… Но сейчас Галина звонила.
– С чего вдруг? – удивился Левушка. – А зайти она не может?
– В том-то и дело, что не может. Она говорит, спину у нее прихватило, с места сдвинуться не может, такая боль – еле терпит.
– Могу себе представить, как она терпит, – ухмыльнулся Левушка. – Наверное, все цветы в доме повяли от ее тихих жалоб.
