– Ты уходишь? – спросила Вика, наклонив голову набок, и волосы блестящим потоком перетекли с левого на правое плечо – Валерий посмотрел.
– Нам надо поговорить, – проклиная себя, выдавил Валерий. – Я сейчас приведу себя в порядок и приду.
– Приходи на кухню, – назначила свидание Вика. – Очень есть хочется.
Оказавшись на своей половине, Валерий перевел дух. Он проклинал себя за идиотский порыв, прекрасно понимая, что Вика взяла на себя инициативу неслучайно, она его, как… как. А он не смог устоять. Ведь он не хотел, не собирался, ведь Вика давно уже не трогала его и не заводила. Раньше – да, он не мог пройти мимо нее, чтобы не задеть рукой, не прикоснуться губами, словно удостоверяясь каждый раз – это мое! И его с головой захлестывала волна счастья и желания. Но все прошло, ничего подобного он давно не испытывал по отношению к Вике, да и сейчас это было нечто другое, случайное, стыдное. Не так, как с Лерой. Лера. Ведь у него теперь есть Лера, ее «подарочный» танец живота, его собственный, никогда раньше не испытанный дикий восторг, сорвавший с места… и ложбинка на загорелой спине.
Напялив на себя домашние джинсы и футболку, полный решимости, он появился на кухне, где Вика, прислонившись к плите, ложкой черпала что-то из блестящей серебряной кастрюльки и отправляла в рот, и даже это сомнительное с эстетической точки зрения действие у нее получалось грациозно и красиво. Слава богу, она была одета, хотя и с вопиющей небрежностью, но все же.
– Вика, послушай… – откашлявшись, начал Валерий. – Я собирался тебе сказать.
– Да? – отвлеклась от кастрюльки Вика и посмотрела на него с улыбкой. Похоже, настроение у нее было отличное, чего нельзя было сказать о Валерии. – Хочешь? – Она протянула ему свою ложку. – Нет? А вкусно! Ну что, что?
– Вика. Нас с тобой уже давно ничего не связывает, кроме штампа в паспорте.
Фраза была пошлой, из кино, и они оба это сразу поняли. Черт, как неловко! Ну почему, почему ему всегда так неловко в Викином присутствии? Он все время как будто сдает экзамен, а она, улыбаясь, оценивает и наблюдает – ну-ну, старайся, у тебя должно получиться, ты сделаешь это. Ему неловко с ней наедине, когда они играют роли любящих супругов, неловко на людях, потому что Вика мгновенно оказывается в центре внимания – и он вместе с нею, при ней. Он всегда физически ощущал, как вокруг Вики сполохами вспыхивают восторг, ревность, зависть. Когда-то, в начале их романа, ему это льстило, но с годами он незаметно для себя превратился из завоевателя в бюргера. Хочется уже не походов и турниров, а сосисок с капустой под пиво, розовощеких, проказливых деток, тихого вечера у камина и жены под боком.
– Ничего? – расширив глаза, удивилась Вика. – А это?
Она смотрела ему в глаза, по-прежнему улыбаясь, как добрая учительница смотрит на нашкодившего мальчишку, которого и надо бы отругать, да ведь он сам не ведает, что творит, дурачок. Валерий не выдержал этой ее улыбки и сказал совсем не то, что хотел.
– Сейчас середина июля. Когда Тема приедет на каникулы? Ты звонила в школу?
– Это у нас каникулы, а они круглый год заняты. – Вика вновь занялась кастрюлькой. – Мы же сами хотели поехать к нему на Рождество.
– Когда?! Сегодня двадцатое августа!
– Ну я не знаю. Съезди с ним на море, если его там отпустят. Он будет рад.
– А ты?
– Ты забыл, что в коттедже ремонт? Я каждый день встречаюсь с дизайнером, и за бригадой надо следить: работнички-то сейчас еще те.
– Вика, а зачем нам коттедж? – начиная заводиться, поинтересовался Валерий.
– Отдыхать.
– Ты устала?
– Валера, ну что ты злишься? Ты же понимаешь, что так полагается. Человек твоего положения должен иметь машину определенной марки, квартиру в определенных домах, костюм, часы, галстук. Это же не прихоть, надо, чтобы окружающие тебя нормально воспринимали, чтобы тебе доверяли.
– Жену я тоже должен иметь определенной марки? Класса «люкс», такую, как ты?
– А чем я тебе плоха? – не стала обижаться Вика. – По-моему, у тебя отличная жена.
В подтверждение своих слов она уселась на табуретку и, подняв повыше ногу, продемонстрировала ее красоту и совершенство, не обращая внимания на съехавшую полу и без того коротенького шелкового пеньюара. Но Валерий уже не понимал шуток и готов был идти напролом.
– Вика, я намерен с тобой развестись.
В кухне повисло молчание. Валерий ждал, совершенно не представляя, какая реакция может последовать, его жена всегда была расчетлива и умела держать себя в руках, так что вряд ли все сведется к банальным слезам и упрекам. Вика оставила в покое свою прелестную ножку и принялась придирчиво рассматривать работу маникюрши, прикидывая: стоит ли все-таки зарыдать или лучше спокойно поговорить? А может, хлопнуть дверью, полагаясь на то, что утро вечера мудренее? Выбрала беспроигрышное – женственность. Глаза налились слезами, и голос ее дрожал, когда она задала полагающийся в таких случаях вопрос:
– Почему?
Господи, какая идиотская сцена, потер виски ладонями Валерий. И в самом деле, почему? Огласите весь список, пожалуйста. Или просто сказать – потому что я так хочу? Тебе нужны деньги? Они будут. А я к ним не приложение! Но так нельзя. В каждой игре существуют свои правила, и, в конце концов, Вика старалась быть ему хорошей женой – так, как она это понимала.
– Ты полюбил другую женщину? – Тот же дрожащий голос и полные слез (однако так и не пролившихся!) зеленые глаза.
Сморщившись, как от зубной боли, Валерий был вынужден повторить вслед за женой эту пошлую киношную фразу:
– Да, я полюбил другую женщину.
Будь Вика дура, она бы заорала: «Да знаю я эту твою… эту Леру! На ней клейма ставить негде. Я ее наняла, чтоб она тебя… а ты купился, как последний самовлюбленный болван». И кассету на стол! Но это был бы худший вариант, при котором она топит Леру, но и сама тонет вместе с нею. А она, Вика, должна остаться на поверхности, поэтому.
Вика вытерла слезы и сказала голосом, уже переставшим дрожать, но еще слабым:
– Пожалуйста, дай мне время. Я не ожидала. Я тебя люблю.
Заметив, что Валерий отвел глаза, Вика поняла – последнюю фразу насчет любви она добавила зря. Мы не дети, какая любовь – есть вещи посерьезнее: дом, быт, машины, деньги. Положение в обществе. Статус, наконец. Ему сорок – у него все впереди. Ей тридцать восемь, и ее последний вагон уже почти проехал.
– Дай мне месяц, – повторила она уже тверже. – Я все обдумаю. Схожу к психологу. И маму подготовлю. А как же Тема?
Вика схватилась за соломинку, и опять напрасно – на этот раз Валерий разозлился.
– Тема в Лондоне! – заорал он. – Ему там все равно, как часто мы с тобой здесь встречаемся, и не прикидывайся, что ты этого не понимаешь! Если бы тебя волновали его переживания, он бы давно сидел здесь, дома, а не в этом чертовом английском элитном детдоме! Все, Вика. Я подготовлю бумаги. Адвокат тебе объяснит. По миру ты не пойдешь, не волнуйся.
