— О господи, он так неприятен на вид? — спросила миссис Харрингтон-Смит, с легким сомнением глядя на Дони. Может, это у них наследственное? Какой же Майкл идиот! Чтобы выбрать девицу из низов общества после всех поистине замечательных девушек, которых он отверг! Конечно, говорят, она исключительно умна, но блестящий ум не заменяет хорошего воспитания и никогда не перевесит вульгарности — а вся эта семейка вульгарна, вульгарна, вульгарна! Девчонка напрочь лишена светского лоска и понятия не имеет, как держаться в приличном обществе.
— Я в жизни не видела человека красивее Тима, — горячо ответила Дони. — Все глазеют на него с восхищением, а не с отвращением, но он не понимает разницы! Он понимает только, что все смотрят на него, и это его угнетает.
— О, он очень красивый, — подала голос Эс. — Как греческий бог, по словам мисс Хортон.
— Мисс Хортон? — спросил Мик, надеясь переменить тему.
— Мисс Хортон — леди, в саду у которой Тим работает по выходным.
— Ах, вот как? Так, значит, Тим садовник?
— Нет, никакой он не садовник! — раздраженно выпалила Дони, уязвленная тоном жениха. — В течение недели он работает разнорабочим в строительной бригаде, а по выходным подрабатывает, ухаживая за садом этой богатой старой леди.
Объяснение Дони только ухудшило положение дел. Харрингтон-Смиты ерзали в креслах, стараясь не смотреть друг на друга и на Мелвиллов.
— У Тима коэффициент интеллекта около семидесяти пяти, — более спокойно продолжила Дони. — Он считается нетрудоспособным, но мои родители с самого начала выбрали совершенно правильную линию поведения по отношению к нему. Они понимали, что не смогут содержать Тима всю жизнь, и потому воспитали из него человека настолько самостоятельного и независимого, насколько возможно при данных обстоятельствах. Тим с пятнадцати лет зарабатывает на жизнь трудом разнорабочего, поскольку он пригоден только для такой работы. Между прочим, он до сих пор работает на человека, взявшего его в свою бригаду в пятнадцатилетнем возрасте, и это говорит о нем как о ценном работнике, пользующемся авторитетом среди коллег. Папа оплачивает страховой полис Тима с момента, когда стало известно, что он умственно отсталый, а потому у него никогда не будет проблем с деньгами, на жизнь ему всяко хватит. С тех пор как я стала зарабатывать, мы увеличили сумму страхового взноса, и часть зарплаты Тима тоже шла на него. Тим у нас самый богатый в семье, ха-ха-ха! До недавнего времени он не умел ни читать, ни писать, ни считать, но мама с папой научили его по-настоящему важным вещам — например, ездить по городу на общественном транспорте без посторонней помощи. Они научили Тима считать деньги, хотя ничего другого он считать не умеет, как ни странно: казалось бы, он должен перенести свое умение считать деньги на другие виды счета, но он не может. Это одна из странных шуток, которые выкидывает мозг умственно отсталого человека. Но Тим может сам купить билет на автобус или на поезд, может купить себе еду или одежду. Сейчас он нам совсем не в тягость, да и раньше не был обузой. Я очень люблю брата и предана ему всем сердцем. На свете нет человека более доброго, милого и славного. И еще одно, Мик, — добавила она, поворачиваясь к жениху, — когда Тим останется совсем один, я заберу его к себе. Если тебя это не устраивает, тем хуже! Тогда имеет смысл отменить свадьбу прямо сейчас.
— Милая, милая Дон, — невозмутимо промолвил Мик, — я бы женился на тебе, будь даже у тебя десять умственно отсталых и совершенно невменяемых братьев.
Ответ не понравился Дони, но она была слишком расстроена, чтобы проанализировать причину своего недовольства, а позже напрочь о нем забыла.
— Это у нас не наследственное, — пояснила Эс с жалобными нотками в голосе. — Врачи сказали, дело в моих яичниках. Я вышла замуж за Рона в сорок с лишним, а до этого детей у меня не было. Поэтому-то Тим и родился слабоумным. Дони получилась совершенно нормальная, поскольку к тому времени мои яичники начали функционировать как положено. Только наш первенец, Тим, пострадал из-за них. Но Дони верно говорит: на всем белом свете не сыскать более славного парня, чем Тим.
— Понятно, — промямлил мистер Харрингтон-Смит, не зная, что еще сказать. — Ну, я уверен, никто, кроме мистера и миссис Мелвиллов, не вправе решать, присутствовать их сыну на свадьбе или нет.
— И мы уже все решили, — твердо заявила Эс. — Тим не любит многолюдных сборищ, а потому никуда не пойдет. Мисс Хортон с удовольствием возьмет его на выходные.
Дони залилась слезами и бросилась в дамскую комнату, где несколькими минутами позже к ней присоединилась мать.
— Не плачь, золотко, — утешающе сказала Эс, похлопывая дочь по плечу.
— Но, мамочка, все идет наперекосяк! Тебе и папе не понравились Харрингтон-Смиты, они тоже не в восторге от вас, и я уже не знаю, что думает Мик на самом деле! О, все ужасно, ужасно!
— Глупости болтаешь! Просто мы с Роном принадлежим к одному кругу, а Харрингтон-Смиты к совершенно другому, вот и все. Обычно они не общаются с подобными нам — так откуда же им знать, как себя вести, оказавшись перед необходимостью общаться с нами? То же самое и с нами, золотко. Харрингтон-Смиты не относятся к тому типу людей, с которыми я играю в теннис по вторникам, четвергам и субботам, а Рон встречается в «Сисайде» или в своем клубе. Ты большая девочка, Дони, и девочка очень разумная. Ты должна понимать, что мы с ними никогда не станем друзьями. Ведь у нас даже чувство юмора разное. Но и враждовать мы не собираемся, особенно раз наши дети женятся. Мы просто не будем встречаться ни до, ни после свадьбы — разве только на крестинах и тому подобных мероприятиях. Так и должно быть. С какой стати нам портить друг другу настроение лишь потому, что наши дети поженились? Ты ведь у нас достаточно умная, чтобы понимать это, правда?
Дони вытерла слезы.
— Пожалуй. Но, мамочка, мне так хотелось, чтобы все сложилось идеально!
— Разумеется, золотко, но в жизни не всегда все выходит так, как тебе хочется. Ты выбрала Мика, а он тебя — нас с папой и Харрингтон-Смитов никто не спрашивал. Будь наша воля, мы никогда не выдали бы тебя замуж за Мика, да и Харрингтон-Смиты нашли бы своему сыну совсем другую пару. Двойная фамилия, ну как же! Слишком уж они задирают нос, коли хочешь знать мое мнение. Но мы все стараемся с честью выйти из затруднительного положения, золотко, а потому, бога ради, не поднимай шума из-за бедного Тима. Не надо насильно вводить мальчика в мир, совершенно для него чужой. Пусть он спокойно живет своей жизнью, не навязывай его Харрингтон-Смитам. Они не знают Тима, как знаем мы, а потому разве можно ожидать от них понимания?
— Благослови тебя Господь, мамочка! Просто не знаю, что бы я без тебя делала! Считается, что я самая умная в семье, но иногда у меня возникает странное ощущение, что на самом деле самые умные у нас вы с папой. Как ты сумела набраться такой мудрости?
— Да ничего я не набиралась, золотко, и твой старик тоже. Жизнь учит нас мудрости. Когда у тебя будут такие же взрослые дети, как у меня сейчас, ты будешь кладезем мудрости, а я буду кормом для червей.
