— Им понравилась твоя стряпня, Мэри? — спросила Трисия.
— Просто нектар и амброзия, вместе взятые! — восторженно воскликнул Арчи, не дав Мэри открыть рот. — Мама родная, какая вкуснятина! Мы жрали, аж за ушами трещало, а Мэри изящно эдак обгладывала крылышко, с прилизанной волосок к волоску прической и без тени улыбки. Говорю тебе, Мэри, ты уже наверняка стала легендой Виндхэма к настоящему времени, поскольку твое имя на устах у всех геологоразведчиков. Да уж, ты выбила у Крутого Бартона почву из-под ног!
Трисия покатывалась со смеху.
— Мэри, мне следовало бы страшно ревновать, но, слава богу, я от этого избавлена! Ну какая еще жена не только не имеет ни малейших поводов ревновать мужа к секретарше, но вдобавок всегда уверена, что она вызволит его из любых передряг и благополучно доставит домой?
— В конечном счете мне проще вызволять Арчи из передряг, Трисия, — серьезно сказала Мэри. — Если меня что и приводит в содрогание, так это мысль о новом боссе.
Трисия проворно вскочила и взяла бутылку шерри.
— Выпей еще стаканчик, Мэри, прошу тебя! Вот уж в жизни не думала, что скажу когда-нибудь, что я в полном восторге от твоего общества, но я не помню, когда я в последний раз так веселилась! — Она осеклась, виновато прикрыв ладонью рот. — О боже! Это прозвучало ужасно, да? Я имела в виду другое. Я имела в виду, что ты очень изменилась, вылезла из своей скорлупы, вот и все!
— Ты только усугубляешь свою бестактность, дорогая, — весело заметил Арчи. — Бедная Мэри!
— Не надо меня жалеть, Арчи Джонсон! Я прекрасно понимаю, что Трисия имеет в виду, и я полностью с ней согласна.
15
Когда в первую субботу после возвращения Мэри в Сидней Тим постучал в заднюю дверь, она пошла открывать с замирающим от тревоги сердцем. Как-то они встретятся после первой долгой разлуки? Она рывком распахнула дверь, открыла рот, собираясь заговорить, но не издала ни звука: к горлу подкатил ком, и она никак не могла сглотнуть, чтобы снять спазм и обрести дар речи. Тим стоял на пороге, широко улыбаясь, с сияющими от любви и радости прекрасными синими глазами. Она молча взяла его руки и крепко сжала, слезы потекли у нее по щекам. На сей раз он обнял Мэри и прижал к груди, одной рукой гладя ее по волосам.
— Не плачь, Мэри, — ласково проговорил он, неуклюже водя ладонью по ее голове. — Я тебя утешаю, а значит, тебе не надо плакать. Ну-ну, полно!
Но в следующий миг Мэри отстранилась, шаря в кармане в поисках носового платка.
— Все в порядке, Тим, не расстраивайся, — прошептала она, найдя платок и вытирая глаза. Она улыбнулась и нежно прикоснулась к его щеке, не в силах побороть искушение. — Я так сильно по тебе скучала, что расплакалась от счастья при виде тебя, вот и все.
— Я тоже страшно рад тебя видеть, но я не плачу. Ох, Мэри, как же я скучал по тебе! Мама говорит, я плохо себя вел с тех пор, как ты уехала.
— Ты завтракал? — спросила Мэри, отчаянно стараясь овладеть собой.
— Нет еще.
— Тогда пойдем на кухню, посидишь там, пока я приготовлю тебе что-нибудь. — Она жадно вгляделась в него, не в силах поверить, что он здесь, рядом, что он не забыл ее. — О, Тим, как же я рада тебя видеть!
Он сел за стол, ни на миг не сводя с нее глаз, пока она двигалась по кухне.
— Я вроде как хворал все время, пока тебя не было. Так странно! Мне не хотелось есть, а от телевизора у меня болела голова. Даже в «Сисайде» мне не становилось легче и пиво казалось невкусным. Папа сказал, что я просто невыносим, поскольку не в состоянии ни минуты усидеть на месте.
— Ну, ты ведь еще и по Дони скучаешь. Наверное, ты чувствовал себя очень одиноко без Дони и без меня.
— Дони? — Он произнес имя медленно, словно пытаясь понять, что оно для него значит. — Право, не знаю! Мне кажется, я вроде как забыл Дони. А вот тебя не забыл. Я думал о тебе все время, все время!
— Ну, теперь я вернулась, а значит, все плохое осталось позади, — весело сказала Мэри. — Чем мы займемся в эти выходные? Как насчет того, чтобы поехать в коттедж, пусть для купания уже холодно?
Он просиял от радости.
— О, Мэри, отличная мысль! Давай поедем в Госфорд прямо сейчас!
Она повернулась к нему и улыбнулась так нежно, что Арчи Джонсон сейчас не узнал бы ее.
— Сначала ты позавтракаешь, мой юный друг. Ты похудел за время моего отсутствия, и нам надо снова откормить тебя.
Жуя последний кусочек второй отбивной, Тим удивленно уставился на нее, сосредоточенно сдвинув брови.
— В чем дело? — спросила Мэри, вглядываясь в него.
— Не знаю… Я как-то странно почувствовал себя, когда утешал тебя… — Он силился найти подходящие слова в своем лексиконе, чтобы объяснить яснее. — Как-то очень странно, — неловко заключил он, так и не подобрав нужного слова и понимая, что внятно выразить мысль не удалось.
— Может, ты почувствовал себя совсем взрослым, как папа? Ведь утешить другого человека — поистине взрослый поступок.
Лицо Тима мигом утратило расстроенное выражение и расплылось в улыбке.
— Точно, Мэри! Я почувствовал себя совсем взрослым!
— Ты доел? Тогда давай быстренько соберем вещи и тронемся в путь поскорее: сейчас темнеет рано, а нам надо успеть хорошо поработать в саду.
Холодный сезон в окрестностях Сиднея заслуживает названия зимы разве только в глазах слабокровных местных жителей. Эвкалиптовый лес сохраняет листву, с утра до вечера светит теплое солнце, растения продолжают давать почки и цвести, природа не погружается в странное, сонное оцепенение, как в более холодных климатических поясах.
Сад у коттеджа представлял собой пышный цветник, полный маттиол, георгинов и желтофиолей, насыщавших воздух благоуханием на несколько сотен ярдов вокруг. Зимой лужайка стала ухоженнее и зеленее, чем когда-либо прежде. Мэри покрасила стены домика в белый цвет с черной окантовкой и заново покрыла железную крышу серебряной амальгамой.
Въехав на маленькую полянку, где стоял коттедж, она невольно залюбовалась. Сейчас дом выглядел совсем иначе, чем шесть месяцев назад. Она повернулась к Тиму.
— Знаешь, Тим, а ведь ты превосходный критик! Посмотри, насколько красивее стал коттедж — а все потому, что ты сказал, что тебе не нравится коричневый цвет, и заставил меня разбить сад. Ты оказался совершенно прав, и сейчас все выглядит гораздо лучше, чем раньше. Теперь приезжать сюда истинное удовольствие. Нам надо подумать насчет дальнейших усовершенствований.
Тим засиял, польщенный неожиданной похвалой.
— Мне нравится помогать тебе, Мэри, потому что с тобой я всегда чувствую себя совсем нормальным. Ты прислушиваешься к моим словам. И потому мне кажется, будто я взрослый мужчина, как папа.
Она заглушила двигатель и нежно посмотрела на Тима.
