— Все пробовали, — ответил он. И по-моему, почувствовал себя
гораздо раскованнее.
Нет, адвокаты, конечно, нужны, подумала я, а вот мамы при
таких беседах не всегда.
— Ты тоже пробовал?
— Нет. — Роман отвел глаза.
— А если честно? Пробовал? Я матери не скажу.
— Один раз.
— Понятно. — Всем им хочется попробовать этой гадости.
Узнать, какие от наркотиков ощущения. И еще, с одной стороны, им хочется
продемонстрировать перед своими сверстниками собственную зрелость, а с другой —
их влечет тайна неизведанного.
— Костя тоже пробовал один раз?
— Сначала да. А потом крепко подсел. Все об этом знали.
— И молчали?
Роман ничего не ответил, глядя куда-то в сторону.
— Вы все молчали? — повысила я голос.
— Мы ему говорили, — выдавил мальчик, — мы все ему говорили.
Но он нас не слушал.
— И вы спокойно смотрели, как он медленно себя убивает?
Хорошие же у него были товарищи. Неужели вы не могли хотя бы рассказать об этом
его родителям? Или своим родителям? Может, его еще можно было спасти.
— Он не хотел, чтобы его спасали, — вдруг произнес
загадочную фразу Роман, но я в тот момент не обратила на нее внимания. Как же я
потом себя ругала за это! Ведь у подростков не бывает проходных фраз. Их нужно
уметь слушать и слышать.
— Куда он мог пропасть? — Этот вопрос меня волновал более
всего, и поэтому я допустила ошибку, не уточнив, что за проблема была у Кости.
Возможно, прояви я тогда большую настойчивость, мне удалось бы спасти две
жизни.
— Не знаю. — Роман посмотрел мне в глаза, и я поняла, что он
действительно не знает.
— Ты сказал, что у него только двое близких друзей. А
девушки у него не было?
Роман не ответил и некоторое время так отрешенно молчал, что
мне это не понравилось. Наконец промычал:
— Разные были.
— Это я понимаю. В вашем возрасте у вас куча разных
знакомых. Но куда он обычно ездил? Где его нужно искать?
— Не знаю. Если бы знал, я бы давно сказал. Иногда он
оставался ночевать у Викентия. Когда ему было совсем плохо.
— Кто такой Викентий?
— Кажется, санитар. Его все так называют. Работает в
каком-то институте. Ребята часто к нему ездят, когда им плохо. И остаются у
него дома.
— Только этого не хватает, — пробормотала я растерянно. —
Значит, он у вас как «скорая помощь»?
— Почти, — согласился Роман.
Мое воображение сразу нарисовало всклокоченного угрюмого
санитара, каких показывают в фильмах ужасов. Он обязательно заросший, небритый,
дурно пахнущий, мрачный алкоголик, который обирает доверчивых ребят и продает
им наркотики. Какая сволочь!
— Где он живет?
— На «Беговой», совсем недалеко. Очень удобно. Все врут
родителям, что остались в гостях у знакомых, а сами ездят к нему. Он всем
помогает, никому не отказывает.
Придуманный мною образ санитара немного трансформировался.
«Беговая» — это не заброшенная окраина. К тому же этот Викентий всем помогает.
Значит, он как друг Траволты из фильма «Криминальное чтиво». Помните, куда
повез обкуренную Уму Турман Траволта? К своему другу, который учил его делать
ей укол в сердце. Что сказал Роман про этого Викентия? Родители считают, что их
дети находятся у друзей или знакомых, а те в это время проходят «курс
реабилитации» у Викентия. Так, интересно. Сколько раз за последние полгода мой
Саша не ночевал дома? А я, дура, каждый раз звонила ему на мобильный, благо
сейчас у каждого ребенка есть свой личный телефон. Как же можно звонить в дом
друга, где он остался? Беспокоить родителей. Ведь на мобильный проще и никого
не потревожишь. Кроме всего прочего, получится, что вы не верите собственному
сыну. Да, да, да! Получится именно так. А на самом деле так и должно быть. В
подобных случаях надо отбрасывать ложный стыд, неоправданную застенчивость,
боязнь поссориться со своим ребенком, не лениться, звонить и проверять,
проверять, проверять, если вы вообще занимаетесь воспитанием своего сына. Вот
дочь Марка Борисовича никогда бы не постеснялась несколько раз позвонить в дом,
где остался на ночь ее сын, чтобы выяснить, есть ли у них для этого условия,
как он там устроен, не стесняет ли родителей друга, и так далее. Не стоит
бояться, что вас сочтут слишком навязчивой или сын подумает, что вы ему не
совсем доверяете. Да, не доверяете! Во всем, что касается вашего ребенка, вы
все должны проверять по сто раз. Не потому, что боитесь ему доверить, а ради
него самого. Ради себя, наконец, чтобы у вас был достойный ребенок.
— Мой Саша тоже бывал у вашего Викентия? — поинтересовалась
я охрипшим голосом.
Роман отвел глаза. Ох, как мне это не нравилось! Как мне не
понравилось, что он промолчал и не ответил на мой вопрос. Теперь я буду сто раз
проверять, когда мой Саша захочет где-нибудь остаться на ночь. И вообще не
разрешу ему нигде оставаться. Какая дурацкая ложная скромность — не звонить в
дом, где задержался ваш сын. Звоните и не стесняйтесь, вас правильно поймут.
— Я не знаю, — наконец ответил Роман.
— Где живет этот ваш ангел-хранитель?! — рявкнула я так, что
меня наверняка услышала Нина, подслушивающая в коридоре.
— Второй Хорошевский переулок… — продиктовал мне адрес
испуганный Роман. Такой он меня никогда не видел.
Я поднялась, наклонилась к нему и очень тихо, но внушительно
отчеканила:
— Если узнаю, что ты или Саша еще хоть один раз даже просто
понюхали эту гадость — я вас в порошок сотру. Только в другой порошок, который
нельзя использовать.
Выйдя из комнаты, я столкнулась с Ниной. Она, конечно,
подслушивала. И теперь с ужасом уставилась на меня.
— Что нам делать? — спросила Нина, когда я уже подошла к
входной двери.
— Заниматься нашими детьми! — опять рявкнула я на весь дом и
вышла, хлопнув дверью.
Глава 6
На часах было уже около двух. Я уселась в свою машину и
начала лихорадочно рассуждать. С одной стороны, нужно поехать в милицию и найти
там этого майора Сердюкова, чтобы узнать у него последние новости. С другой —
очень важно уточнить, кто такой этот Викентий. Если у него бывают наши ребята и
даже остаются там ночевать, значит, мне ничего не грозит. Телефон у меня с
собой, газовый баллончик тоже. Кроме всего прочего, в последнее время Марк
Борисович завел очень полезное новшество. Все сотрудники обязаны отчитываться,
куда и на сколько они едут в рабочее время, чтобы их можно было быстро найти,
если вдруг отключится мобильный телефон. Я вообще не понимаю, как человечество
жило до того, как придумали эти аппараты. Даже вспомнить страшно. Выходит, что
мы ждали друг друга часами, не имея возможности созвониться, не знали, кто где
находится и почему задерживается? У моего сына, который спустился в метро,
мобильник не отвечал всего лишь несколько минут, а я уже чуть с ума не сошла.
Вот какие настали времена. Все меняется. Я уже забыла, что в моей молодости
таких «игрушек» вовсе не было.
