Я перезвонила в наш офис и сообщила секретарю Марка
Борисовича, что еду по делу Георгия Левчева на «Беговую». Указала точный адрес.
И поехала, надеясь найти и предъявить Костю до поездки в милицию. Такая уж я
уродилась. А что? Может, он действительно отлеживается у этого Викентия и никто
об этом не знает. Сколько длится ломка у наркоманов? Три-четыре дня? Господи, я
ведь никогда не узнавала, как это происходит. Но ехать нужно. Я решительно
вывернула руль. Пусть меня считают безумной идиоткой, но я обязана туда поехать
и все увидеть своими глазами. И вообще почему мы не занимается своими детьми?
Если там мог быть мой Саша и сын моей сестры Нины, если там бывал Костя, сын
Левчевых, то значит, это такое место, куда они могут прийти со своими
проблемами. И их там понимают.
Почему наши дети не приходят с их проблемами домой к своим
родителям, которые, по логике вещей, должны понимать их гораздо лучше? И быть
им гораздо ближе, чем всякие там Викентии. Вот тут я совсем не уверена. Мы
замотаны своими делами, откупаемся от детей телевизорами, компьютерами,
дорогими игрушками, разными приборами и меньше всего думаем об их душах.
Вспомните, когда вы в последний раз говорили о чем-то серьезном со своим
взрослым сыном или взрослой дочерью? У нас всегда не хватает на них времени,
сил, возможностей. Мы находим тысячу причин, чтобы отложить эти разговоры «на
потом», не сознавая, что упускаем самый важный момент в воспитании собственных
детей.
Я сидела за рулем и невесело размышляла. С одной стороны, я
узнала, что почти все молодые люди, которые меня окружают, в том числе и мой
собственный сын, пробовали наркотики. Это знание меня ничуть не радует. А с
другой, я должна быть довольна, что хотя бы узнала часть правды. Можно было
прожить всю жизнь, так ничего и не узнав.
На этот раз я добралась до «Беговой» достаточно быстро и
нашла нужный дом. Припарковала машину, благо мест тут было гораздо больше, чем
автомобилей. И пошла к дому. Во дворе на синей скамеечке сидели две старушки.
Они подозрительно посмотрели на меня. А я — на них. Такие старушки — лучшие
консьержи в мире. Затем подошла к ним.
— Здравствуйте, — вежливо поздоровалась я, — извините, что
вас беспокою. Вы не знаете, где тут живет Викентий?
— А тебе зачем? — спросила одна из них с маленькими
подозрительными глазами, щеточкой усов над губой и хриплым голосом. Наверное,
много курила в юности.
— Он мне нужен, — уклонилась я от ответа.
— Многие тут ходят, — проворчала эта старая грымза с усами.
— Я юрист и приехала к нему по делу, — строго объяснила я
ей, чтобы сразу поставить ее на место. В таких случаях всегда нужно говорить не
«адвокат», а именно «юрист». Дело в том, что в наших традициях — не уважать
адвокатов. С точки зрения обывателя адвокаты — это жулики и проходимцы, не
имеющие никаких прав, только и мечтающие помочь преступникам освободиться за
большие деньги. Другое дело в Америке или в Англии, где слово «адвокат»
пользуется гораздо большим уважением, даже чем прокурор.
— Так бы сразу и сказала, — вздохнула вторая старушка с
круглым и добрым лицом. — Викентий живет в третьем подъезде. Девяносто седьмая
квартира на первом этаже, слева. Как поднимешься, сразу ее и увидишь.
— А вы по какому делу? — тут же вступила в разговор
«усатая». Ей явно было неприятно, что ее подруга так быстро капитулировала. И я
решила ей показать.
— По официальному, — строго проговорила я, меняясь в лице, —
по делу государственной важности. А вы тут сидите, время у меня отнимаете и
задаете ненужные вопросы.
Честное слово, эта стерва чуть не вскочила. Даже выпрямилась
на скамейке.
— Мы не знали… — забормотала она, — мы только для порядка…
Очевидно, в молодости она была стукачкой. И хорошо
сохранилась в своем возрасте. Наверное, приглядывает тут за двориком и негласно
стучит участковому. На таких «активистах» держится мир. Я строго кивнула ей и
прошла к третьему подъезду. На дверях сломанный кодовый замок. В подъезде
грязно и неуютно. Я поднялась по заплеванным ступенькам, нашла нужную квартиру,
позвонила в дверь, оглядываясь по сторонам и надеясь, что мне кто-нибудь
ответит. Две старушки во дворе почти гарантировали мою безопасность. Если я не
выйду отсюда, они знают, куда нужно сообщить. Я позвонила во второй раз, и
дверь наконец открылась. На пороге стоял высокий мужчина с симпатичным, умным,
я бы даже сказала, волевым лицом и внимательно смотрел на меня. Светлые глаза,
темные волосы, прямой ровный нос. Короткая стрижка. На вид ему примерно столько
же лет, сколько и мне. Не больше сорока. Или меньше? Одет он был в темную
рубашку и серые брюки.
— Добрый день. — Честное слово, я решила, что не туда
попала. Невозможно себе представить санитара с такой внешностью и с такими
глазами. Просто невозможно.
— Здравствуйте. — Мужчина смотрел на меня, ожидая, когда я
объясню причину моего появления на пороге его квартиры.
— Мне нужен Викентий, — начала я объяснять незнакомцу и тут
же попыталась исправить положение: — Наверное, я случайно спутала квартиру.
Извините.
— Нет, — спокойно ответил он, — Викентий — это я. Вы ничего
не перепутали. Заходите.
Вот такая петрушка! Этот человек был больше похож на
профессора физики, чем на санитара, у которого отсыпаются малолетние наркоманы.
Я вошла в квартиру, опасливо озираясь. Мне все время казалось, что здесь
какой-то подвох. Из комнат сейчас вот-вот полезут невероятные типы с
перекошенными лицами. Но в квартире тихо.
— Пройдемте на кухню, — предложил хозяин квартиры и показал
мне, куда идти.
Мы проходим с ним на маленькую кухню — метров девять, не
больше. Я села на небольшой угловой диванчик, он устроился рядом. Меня поразил
его взгляд — спокойный, наблюдательный, я бы даже сказала — слишком спокойный и
слишком наблюдательный. Как будто я пришла сюда в качестве его пациента.
— Вы по какому вопросу? — Речь человека достаточно интеллигентного.
Все-таки что-то здесь не так.
— Я адвокат. Приехала по важному делу и хотела поговорить с
Викентием, — пояснила я ему, все еще надеясь, что произошла какая-то ошибка. Не
может быть такого, чтобы этот хорошо выбритый и опрятно одетый человек
предоставлял свою квартиру наркоманам. Ну не может такого быть.
— Вы не нервничайте, — улыбнулся мужчина, — хотите кофе или
чаю? Я и есть тот самый Викентий, которого вы ищете. Только говорите тише, у
меня сейчас гости.
— Вы санитар Викентий? — все еще сомневаясь, уточнила я.
— Это меня так ребята называют, — улыбнулся он. — Вообще-то
я кандидат психологических наук. И тема моей докторской диссертации как раз
«Поведение подростков в экстремальных ситуациях, осложненных приемом
наркотиков».
— Вы врач? — Я все еще не верила ни своим глазам, ни ушам.
