Я еще раз растерянно взглянула на Игнатьева.
— У каждого своя работа, — резонно заметил Игнатьев. — Я
собираюсь к ребятам в школу, поговорить с их классным руководителем. Хотите,
поедем вместе?
Сердюков повернулся к нам.
— Я на стройку, — сообщил он. Очевидно, мое присутствие его
тоже особенно не радовало.
— Поеду с вами, — кивнула я Денису Александровичу. Может, мы
действительно сумеем узнать что-то новое. Откуда мне было знать, что этот
длинный день только начинался…
Глава 13
Можете не гадать, что я сделала позже. Перезвонила Левчеву.
Он уже тоже все знал. Я поняла, что профессор не может со мной разговаривать.
Он был дома, и я слышала, как кричала его супруга. Она, видимо, все еще
надеялась найти своего сына. Но после убийства Антона поняла, что ее иллюзии
тщетны. Это уже не детские игры и даже не страшная болезнь. Если вы связались с
этим миром, то должны быть готовы ко всему. Оборот наркотиков во всем мире
превосходит бюджеты крупных государств, а люди, зарабатывающие на этом, не
захотят отказаться от своих миллиардов. Я извинилась перед Левчевым и пообещала
перезвонить позже. Убирая аппарат в сумочку, я опять подумала о семье Антона
Григорьева. Представила, как они, должно быть, меня ненавидят. Ведь им может
показаться, что это я спровоцировала бегство их Антона из дома, которое
закончилось его убийством. Мне даже стало страшно оттого, что именно они обо
мне думают. И несчастный дедушка, который так хотел вырастить из внука свое
подобие, заменить ему отца, и его мать, и старшая сестра… Я помотала головой,
чтобы отогнать эти мысли и не сойти с ума. У Кости тоже есть семья: отец, мать,
старшая сестра и даже сводный старший брат со своими детьми. Они тоже все
переживают. Я ввела бы специальный закон, по которому за распространение
наркотиков среди несовершеннолетних давали бы минимум двадцать пять лет тюрьмы
без права помилования. Вот тогда, может, кто-нибудь задумается.
И еще я подумала, что нужно лечить детей анонимно, по
возможности скрывая их нездоровые пристрастия от родных и близких. От матери
или отца скрыть, конечно, невозможно. Но остальным знать не обязательно.
Мы направились в школу, где учились ребята. По дороге Игнатьев
рассказал мне о работе, которую провел майор Сердюков. Я напрасно на него
обижалась, просто он мне не понравился, да и я ему, похоже, не приглянулась. Но
действовал он профессионально и добросовестно. Успел опросить не только всех
знакомых Кости Левчева, но и его преподавателей. Все в один голос уверяли, что
Костя был хорошим, воспитанным и талантливым мальчиком. И все говорили, что
мальчика словно подменили в последние шесть месяцев. Только с классным
руководителем Кости Галиной Андреевной Дерябиной Сердюков не успел
побеседовать. Она в это время была в Санкт-Петербурге у своих родителей.
Мы приехали к ней в школу, заранее договорившись о встрече.
Я почему-то представляла себе такую пожилую благообразную даму лет пятидесяти с
высокой пышной прической, немного салонно-жеманную, немного романтичную и,
конечно, в старомодном платье, оставшемся с прошлого века. Я имею в виду
двадцатого века, конечно.
Но нас встретила молодая женщина лет тридцати пяти с
короткой модной челкой, остриженная почти под мальчика, одетая в джинсы и
симпатичный темный свитер. Она провела нас в кабинет химии, потому что в это
время только этот класс был свободен, где мы могли спокойно побеседовать.
— Вы давно ведете этих ребят? — поинтересовался Денис
Александрович для начала.
— Только второй год, — сообщила Галя. Я буду ее так
называть, поскольку по возрасту она лет на пять или даже шесть была моложе
меня. — Дело в том, что их предыдущий классный руководитель Аида Григорьевна
ушла на пенсию и мне предложили взять этот класс, чтобы довести их до конца. В
последние годы Аида Григорьевна болела и ей было уже трудно работать. Все-таки
шестьдесят девять лет, давно пора на пенсию.
— Мы вас искали, но вас не было в Москве, — сообщил
Игнатьев.
— Я была в Санкт-Петербурге, — улыбнулась Галя. — У меня
родители там живут, на каникулах я обычно бываю у них. Но мне передали, что вы
меня искали, и я даже знаю, в связи с чем. Это из-за исчезновения Константина
Левчева? Верно?
— Да. Вы хорошо его знали?
— Думаю, очень хорошо. У него очень интересная семья. Отец и
мать известные искусствоведы, всегда в командировках. Мальчик часто бывал
предоставлен сам себе. Он очень талантливый. У него отличная память, он
замечательно рисует. В прошлом году мы даже планировали послать его рисунки в
Париж на конкурс, но в отборочной комиссии просто не поверили, что мальчик
нарисовал их сам, без помощи взрослых, а когда узнали, кто его родители, вообще
запретили нам выставлять его кандидатуру. Сказали, все равно никто не поверит,
что родители ему не помогали. Вот такая глупая логика.
— И вдруг он все бросил и стал наркоманом? — нахмурился
Игнатьев.
— Нет-нет. Конечно нет, — горячо возразила Галя. — Вы
знаете, как это бывает у подростков. Сначала пробуют, потом постепенно
втягиваются. К сожалению, Костя не сумел устоять перед этим искушением. Сначала
они тайком курили в мужском туалете. Я туда не могла войти, но просила наших
мужчин контролировать обстановку. Оказалось, что контролировать сложно. Там
организовали целый пункт сбыта наркотиков, и некоторые школьники не смогли
отказаться. Вы знаете как бывает? Сначала предлагают бесплатно попробовать. Потом
дают еще раз, а когда человек втягивается, он уже их. И навсегда. Слезть с этой
иглы практически невозможно. Костя стал хуже учиться, пропускать занятия. Я
несколько раз пыталась поговорить с его матерью, но она заняла позицию активной
обороны, заявив, чтобы я не вмешивалась не в свои дела. А сама возила сына по
каким-то клиникам, где обещали мгновенное исцеление. Но ничего мгновенного в
таких случаях не бывает. Она это быстро поняла. — Галя нахмурилась. Было
заметно, что она волнуется. Ей, видимо, было тяжело вспоминать об этом ученике,
подававшем такие большие надежды. — Последние несколько месяцев он был уже в
очень плохом состоянии, — честно призналась она, — и об этом уже все знали. И
его мать, и наш участковый, и директор школы. Но насильно отправить лечить
мальчика мы не имели права. Я была уже в Санкт-Петербурге, когда мне сообщили,
что он пропал. Я позвонила его матери, но она не пожелала со мной говорить. В
семье Кости считают, что во всем виновата школа. Разумеется, я с себя вины не
снимаю, но мне кажется, это не совсем честно все сваливать только на школу.
— А его друзья? Икрам Зейналов и Антон Григорьев, — напомнил
Денис Александрович, — они тоже «поддались искушению»?
— Нет. Я, во всяком случае, не замечала. У Антона нет отца,
его растит мать. И там очень строгий дедушка, по-моему, даже чересчур. Семью
Зейналовых я хорошо знаю. Там трое сыновей и очень строгие родители. Если бы
Икрам даже захотел что-то сделать, они это пресекли бы мгновенно. В этом я
уверена.
