— Ее нет дома? — поинтересовался Денис Александрович.
— Она в своей комнате. — Женщина провела нас в просторную
гостиную, на стенах которой висело несколько очень хороших картин. Я в этом
немного разбираюсь. Очевидно, супруг хозяйки, работающий в Третьяковке,
разбирался еще лучше. В гостиной мы уселись за просторный стол.
— Вы должны понять меня правильно, — продолжила мать Арины.
— Может, сделаем немного иначе? — предложил Игнатьев. — Мы с
вами побеседуем здесь, а госпожа Моржикова пройдет к Арине. Она
профессиональный адвокат, и у нее есть сын примерно такого же возраста, как и
ваша дочь. Я думаю, она сумеет найти общий язык с вашей девочкой. Поймите, это
очень важно. У нас счет идет буквально на часы…
— Что случилось?
— Дело в том, что вчера погиб один мальчик. Знакомый Арины.
Близкий знакомый. Антон Григорьев.
— Не может быть! — Женщина прямо ахнула. Но не испугалась. И
по-моему, даже не удивилась. Просто была неприятно поражена этим известием.
— И вчера вечером мы нашли тело еще одного мальчика из их
класса, — сообщил Игнатьев.
— Кто?
— Константин Левчев.
Нужно сказать, что и эта информация ее не испугала. Она
только тяжело задумалась, а потом поинтересовалась:
— Как их убили?
— Мы этого еще точно не знаем, но, похоже, оба мальчика
пострадали при падении на стройке, — ответил Денис Александрович.
— Я так и думала, — вдруг сказала она. — Хорошо, я вас пущу
к дочери. Только вас, госпожа Моржикова, и только на десять минут. Постарайтесь
говорить с ней спокойно, не волнуя. А если увидите, что она начнет заикаться
или нервничать, сразу заканчивайте разговор. Нет, я не могу вас пустить туда
одну. Мы войдем вместе. А господин Игнатьев подождет нас здесь. Только ничего
не говорите ей о погибших мальчиках. Ни одного слова.
— Хорошо, — согласился Игнатьев, он все прекрасно понимал.
— Пойдемте. — Женщина встала и пошла в коридор. Я
последовала за ней. Денис Александрович ободряюще кивнул мне на прощание.
— Как только я сделаю знак, вы сразу закончите вашу беседу,
— еще раз строго предупредила меня мать Арины и постучала в дверь.
Нам никто не ответил. Мать чуть приоткрыла дверь и поманила
меня. В просторной светлой комнате было много книг. На стене висела картина с
очень сочным натюрмортом.
На диване сидела девочка или скорее уже девушка лет
пятнадцати-шестнадцати. Она сидела в позе лотоса, подобрав под себя ноги, и
смотрела в окно. Войдя в комнату, я сразу поняла, почему к Арине не пускают
посторонних и почему девочку перевели в другую школу. Она явно была не в себе.
— Арина, — ласково сказала мать, — к нам гости.
Девочка оторвалась от созерцания и взглянула на нас. Я
вздрогнула. Глаза у этого ребенка были не детские. Есть такие дети со взрослыми
глазами. Иногда это бывает очень неприятная пара глаз.
— Арина, — снова позвала мать, — эта госпожа Моржикова. Она
адвокат и хочет с тобой поговорить. Ты можешь сейчас разговаривать?
— Да, — ответила девочка, наконец посмотрела на меня, и в ее
глазах появилось осмысленное выражение. Что с ней произошло? Почему она в таком
состоянии? У нее светлые волосы и тоже немного вытянутые скулы. Она даже симпатичнее,
чем ее мать. Наверное, больше похожа на своего отца. На столике в красивой
рамочке стояла фотография, на которой он был снят рядом с дочерью. У него был
такой же высокий лоб, светлые волосы, красивые миндалевидные глаза.
— Арина, — я села на стул у дивана, — извини, что я тебя
беспокою. Но у меня очень важное дело. Я хочу поговорить с тобой о твоих бывших
одноклассниках.
Девочка нахмурилась, но продолжала смотреть на меня.
— Я понимаю, что тебе нелегко. И ты ушла из своей старой
школы. Но это очень важно, — старалась я подобрать нужные слова.
Арина молча меня слушала. Мать, стоящая у двери, явно
волновалась.
— Мне необходимо знать, что у вас произошло, — наконец
сказала я. — Вы ведь все дружили, и вдруг ты решила уйти из школы…
— Не вдруг, — тихо ответила Арина.
— Мы перевели ее в другую школу, — вмешалась мать, — более
спокойную и ближе к дому. У вас больше нет вопросов?
Кажется, она решила, что я могу ограничиться лишь одним
вопросом. Но у меня в ушах все еще стоял крик Медеи. И я знала, что не уйду
отсюда, пока меня не выгонят. Или пока я не узнаю хотя бы часть правды.
— Расскажи, почему ты ушла? — попросила я девочку.
— Я же вам ответила, — занервничала ее мать.
— Арина, что случилось? Вы ведь очень дружили. Ты, Костя,
Антон, Икрам. Что заставило тебя с ними расстаться?
— Они были нормальными ребятами. Раньше… — Если Арина будет
отвечать такими отрывистыми фразами, я, пожалуй, ничего не пойму.
— Почему раньше?
— Раньше они были нормальными ребятами, — повторила девочка.
— А потом Костя начал пробовать разные лекарства. И другим давал…
— Вы все пробовали эти лекарства?
— Хватит! — гневно изрекла мать. — Вы еще сделайте из моей
девочки наркоманку. Она ничего не знает.
— Ребята принимали наркотики? — Я подумала, что каждый мой
вопрос может стать последним, тут уж не до придворных тонкостей.
— Никто и ничего не принимал, — громко заявила мать.
Но Арина уже кивнула головой.
— Мальчики принимали эти лекарства?
— Да, — ответила Арина, — я тоже попробовала. Но мне не
понравилось…
— Ты путаешь, Ариночка. Ты ничего не пробовала. Это все ваши
мальчики, — нежно пропела мать. Вот дура, она только портит ребенка.
— Мальчики первыми все попробовали, — уточнила Арина.
— Но вы были все вместе? — Я подумала, что нужно задавать
более конкретные вопросы. Иначе меня сейчас выгонят и я уже ничего не узнаю.
— Мы дружили…
— Вместе с ребятами, — я оглянулась на ее мать, — и еще в
вашей компании была Надя. Надежда Полуянова.
Услышав это имя, девочка буквально затряслась. Как будто у
нее началась падучая. Если бы я не видела это собственными глазами, то не
поверила бы, что так бывает. У нее сузились зрачки, задрожали губы, лицо
перекосилось…
— Надя, — заплакала она, — Надя. Никто не виноват. Так все
получилось. Никто не виноват…
— Уходите, — рванулась ко мне ее мать, — уходите немедленно.
Вы же видите, что ей плохо.
