— У вас уже есть какой-то конкретный план?
— Конечно нет. Я здесь только два дня. Мне понадобятся
деньги и время. Много денег и много времени, пан Дзевоньский, чтобы я мог
гарантировать вам конкретный результат. Кстати, я все время забываю вас
спросить. Как вы вышли на «Герцога»? О нем знали только несколько человек.
Они снова посмотрели друг другу в глаза. Между ними начало
устанавливаться нечто похожее на взаимную ненависть и симпатию, какая бывает у
супругов, проживших вместе много лет и не имеющих сил расстаться. Оба слишком
хорошо понимали друг друга.
— Вебер вам был известен под кличкой «Спутник», — пояснил
Дзевоньский. — Мы нашли его в Дюссельдорфе, где он жил с женой. Я был уверен,
что он поможет нам найти «Герцога».
— Жил? — переспросил Гейтлер.
Его собеседник понял, почему генерал сделал акцент на этом
слове. Гейтлер тоже понял, что Дзевоньский не ошибся, употребляя именно это
русское слово.
— Да, — кивнул поляк, — он умер. Сердечный приступ. Сразу
после нашей встречи.
На этот раз оба улыбнулись. Можно было больше ничего не
объяснять. Два генерала понимали друг друга без лишних слов.
— Иногда я думаю, что вы не так безнадежны, пан Дзевоньский,
— проговорил Гейтлер по-польски, снова протягивая руки к огню. — Хотя вы
по-прежнему вызываете у меня активное отторжение. Но я начинаю думать, что с
вами можно работать, несмотря на ваш ужасный характер.
Россия. Москва. 21 ноября, воскресенье
Ему позвонили рано утром, подтвердив, что в двенадцать часов
дня к его дому подъедет автомобиль. Дронго недовольно поморщился, глянув на
часы. В половине десятого утра он обычно еще спал, но позвонившему ничего не
сказал. Следовало подняться, принять душ, побриться и подумать о предстоящей
встрече.
Стоя под струей горячей воды, Дронго вспоминал вчерашний
разговор с Владимиром Владимировичем. Если все пойдет нормально, то сегодня они
соберут настоящий штаб, первой задачей которого будет разработать и определить
векторы опасности. Однако надо быть готовым и к тому, что будет принято другое
решение. Например, изолировать его, Дронго, до окончательного решения вопроса с
этой опасностью, угрожающей политическому лидеру. В таком случае все решения
будут приниматься без него, другими людьми. И хорошо еще, если его только
изолируют. Кто-нибудь в службе безопасности может решить, что столь умного
эксперта вообще нецелесообразно оставлять в живых. Вот такой вполне возможный
конец всей его деятельности.
Но это, конечно, самый пессимистический вариант. Скорее
всего, его могут вежливо поблагодарить и попросить не вмешиваться в работу
сотрудников ФСБ и Службы Безопасности. Это — оптимистический вариант. И
наконец, есть третий — фантастический. Его услуги принимаются и они начинают
совместный поиск противника. Третий вариант фантастический еще и потому, что
Дронго не сотрудник российских спецслужб и никто не обязан ему доверять столь
уникальную операцию. Рассчитывать же, что ему поможет пенсионер, бывший
сотрудник бывшего Первого Главного Управления КГБ СССР, его старый знакомый
Владимир Владимирович, по меньшей мере, наивно.
Вот так, стоя под горячим душем, Дронго размышлял о
предстоящей встрече. Жизнь сделала его реалистом и прагматиком. Он не любил
чудеса и не верил в них. Но в душе все-таки считал возможным и такое развитие
событий, при котором для схватки с неизвестным противником будут учтены его
опыт и способности.
Без пяти двенадцать ему сообщили, что за ним подъехала
машина. Он был уже готов. Оглядел свою квартиру, словно прощаясь. В этой
четырехкомнатной квартире Дронго жил все последние годы, когда находился в
Москве. И пускал сюда только Джил и детей в те редкие дни, когда они приезжали
к нему. Дронго старался, чтобы об этой квартире знало как можно меньше людей, и
часто назначал встречи в московских отелях, где намеренно снимал номера.
В автомобиле находился только водитель. Это немного
успокаивало. Хотя там тоже есть свои аналитики, которые знают психологию и умеют
работать. Дронго сел в салон, вежливо поздоровался. Спрашивать, куда они едут,
не стал. Просто откинулся на спинку сиденья и закрыл глаза. В конце концов
какая разница, где состоится их встреча? Важно, как она пройдет и не попросят
ли его задержаться на достаточно долгое время.
Они ехали недолго, минут двадцать, и подъехали к зданию. Это
было здание ФСБ в центре города. Не на Лубянке, но недалеко от нее. У Дронго
проверили документы. И подтянутый молодой человек провел его в просторную
комнату на третьем этаже, где уже собралось человек десять незнакомых Дронго
людей. Среди собравшихся были две женщины. Войдя в комнату, Дронго поздоровался
и увидел Владимира Владимировича, сидящего в углу с отрешенным видом, словно он
случайно зашел сюда по дороге.
— Садитесь, — пригласил Дронго пожилой мужчина лет
шестидесяти с зачесанными назад седыми волосами. У него были крупные черты
лица, густые брови.
Дронго подумал, что никогда не видел этого человека, и
прошел к столу. Ему отвели место напротив этого седовласого мужчины, очевидно,
председательствующего на данном собрании. Так как все остальные сидели поближе
к неизвестному, получалось, что все присутствующие были на одной стороне, а
Дронго — на другой. Стол был длинный, рассчитанный человек на двадцать—двадцать
пять. «Представляю, как они меня ненавидят за то, что из-за меня пришлось
вытащить их сюда в воскресный день», — подумал Дронго.
Со своего места он не мог разглядеть всех находившихся в
комнате. Однако заметил, что при его появлении все повернулись в его сторону.
— Как к вам обращаться? — спросил председательствующий.
— Меня обычно называют Дронго, — ответил он.
— Мы знаем. Если вам так нравится…
— Да, — невежливо перебил Дронго, — именно так мне нравится
более всего. Если возможно.
— Господин Дронго, вы знаете, зачем мы тут собрались. Но
сейчас должен подойти руководитель нашей группы.
— Понимаю…
— Вы передали материалы, с которыми мы внимательно
ознакомились. Они представляются нам заслуживающими серьезного внимания. Очень
серьезного. Мы хотим поблагодарить вас за эти материалы.
— В первую очередь следует благодарить «товарища Хеккета», —
не удержался Дронго от соблазна зло пошутить. Ему не понравилось обращение
«господин». Он знал, что среди сотрудников спецслужб и в армейской среде России
это обращение не прижилось и здесь по-прежнему называли друг друга
по-старорежимному «товарищ». Говоривший, очевидно, понял его намек и поэтому
улыбнулся.
— А я Алексей Николаевич Полухин, — представился он, — мне
поручено возглавить группу, которая проведет анализ предоставленной вами
информации.
Дронго кивнул в знак приветствия. «Интересно, откуда этот
тип, — подумал он. — Для Службы Безопасности слишком интеллигентен, для ФСБ —
не столь прямолинеен. Неужели из разведки? Или я ошибаюсь?»
