– Фаррел, пожалуйста, будь честен со мной. Ты что-то утаиваешь? Я чего-то не знаю?
Он снова покраснел и взглянул на часы:
– Потолкуем как-нибудь в другой раз. Мне нужно работать.
Гнев, досада и страх смешались в дьявольском коктейле эмоций, сжигавшем Лайлу изнутри.
– Ты больше заботишься о будущем бизнеса, чем о нашем собственном. Почему бы тебе так и не сказать?
– Потому что это неправда, черт возьми, – процедил Фаррел. – Послушай, я уже сказал, что сейчас не время для дискуссий. У меня весь день расписан. Миллион встреч. Может, сумеем прерваться на ленч в кафе?
Ленч? Теперь он назначает ей встречу, как одному из клиентов!
– Вряд ли я смогу работать сегодня! – холодно бросила Лайла.
Сбитый с толку Фаррел с тревогой уставился на жену:
– Ты больна?
– Нет. Просто сегодня меня не слишком интересует твой бизнес.
– Это не только мой бизнес. Это наш бизнес.
– Ты правду говоришь?
– Разве ты сама не знаешь?
– Но я больше не уверена, что хочу свою половину бизнеса.
Фаррел не пошевелился. Лайла вдруг потеряла уверенность. Она не понимала, что творится с мужем. Он должен был разозлиться или сделать вид, что не понял. Вместо этого она могла бы поклясться, что увидела в его глазах страх и боль. Но это не имело никакого смысла! Чего он боится? Все его мечты осуществились. Зато осуществление ее заветных желаний откладывалось на неопределенное время.
Фаррел с видимым усилием взял себя в руки.
– Ты действительно расстроена. Мы поговорим об этом позже.
– Зачем трудиться? Ты уже принял решение. Верно?
– Я же сказал, обсудим это позже. – Он развернулся и почти выбежал из комнаты, сжимая ручку кейса.
Лейла продолжала сидеть, запутавшись в паутине раскаяния и гнева. Что с ней творится? Она любит Фаррела, и до последнего времени была уверена, что ее чувство взаимно. Четыре года назад, когда они только поженились, будущее казалось таким безоблачным. Но сейчас все рушится.
Молчание царило в большом доме, казавшемся сейчас невыносимо пустым. Она вспомнила, сколько раз отец звонил домой из какого-нибудь чужого города, чтобы передать маленькой дочери, что не успевает на очередной школьный спектакль.
«Все в порядке, папочка, – лгала она. – Я понимаю».
Но с Фаррелом все должно было стать иным.
Она давно уже могла стать матерью. Но дети существовали только в ее снах. Она видела эти сны почти каждую ночь.
Глаза Лайлы наполнились слезами. Отбросив ложку, она схватила бумажные салфетки.
Глава 23
Эллис с чашкой чаю в руке слегка повернулся на вертящемся стуле и посмотрел вслед бегущей к двери Изабел.
Она ужасно спешила, потому что проспала. Едва хватило времени принять душ и одеться. Беда в том, что она не успевала приготовить задуманный роскошный завтрак для Эллиса. Зато и разговор, которого она так боялась, тоже откладывался.
Изабел уже открыла дверь, когда вопрос Эллиса заставил ее остановиться.
– Когда хочешь потолковать о прошлой ночи? – спокойно спросил он.
Все ее сны, сны Тангольеры, прошли перед глазами. Плечи клонила к полу огромная тяжесть. Изабел медленно повернулась, забыв о зажатых в руке ключах. Сейчас Эллис скажет, что считает ее хорошим другом и потрясающим аналитиком снов, но что, возможно, не стоит смешивать бизнес и удовольствие.
– У меня все утро лекции, – объявила Изабел, внутренне сжавшись, когда расслышала собственный ломкий, чересчур жизнерадостный голос. – Но ведь и ты будешь занят – сам же говорил, что займешься изучением бумаг Белведера.
Он поставил чашку на стойку, поднялся и шагнул к ней.
– Я думал, все женщины любят выяснять отношения.
Какой смысл оттягивать неизбежное? Это все равно ничего не изменит. У нее была одна ночь с мужчиной из снов. Многие женщины и этого не имеют.
Изабел сжалась, ожидая удара.
– Ладно, давай покончим с этим. Сейчас ты скажешь, что хочешь остаться моим другом?
– Я собирался поговорить не о дружбе, а о прошлой ночи.
– Считаешь меня своим парнем? Хорошим приятелем?
– Я не сплю с парнями. Тем более с приятелями.
– Тогда, наверное, я напоминаю тебе добрую тетушку.
– У меня нет тетушек. Ни добрых, ни злых. Изабел, я хотел поговорить о прошлой ночи!
– Да-да, я поняла. Сейчас ты скажешь, что нам лучше остаться деловыми знакомыми. Скажем, иногда встречаться в баре, выпивать по рюмочке виски, а в это время ты бы мог делиться со мной своими снами?
– Ничего не понимаю. О чем ты?
Изабел повелительно подняла руку, не давая Эллису договорить.
– Хорошо, я задам один вопрос. Последний. Ты и правда не считаешь, что в моем лице получил персональную советчицу или предсказательницу?
Эллис не ответил. Он просто подошел к Изабел, обнял ее и крепко поцеловал. Поцелуй был таким исступленным, что Изабел едва не задохнулась. И едва не упала в обморок… Но она Тангольера. Тангольеры не падают в обморок. Они танцуют. Соблазняют.
Изабел обхватила шею Эллиса рукой и с таким же пылом ответила на поцелуй.
Когда через минуту он отпустил ее, она снова смогла дышать, только часто. Очень часто.
– Запомни, – тихо сказал Эллис, – я не вижу в тебе ни приятеля, ни добрую тетушку, ни советницу, ни гадалку. Ты моя возлюбленная. Тебе все ясно?
– Ясно, – выдавила Изабел и поспешно поправила съехавшие набок очки.
– В таком случае мы можем поговорить о прошлой ночи. Если ты, конечно, действительно этого хочешь.
Эллис широко улыбнулся.
– По зрелом размышлении это может подождать. Ты только что ответила на большинство вопросов. Иди на лекции. Увидимся потом.
– Ладно.
Изабел схватила сумочку, повернулась и побежала к машине.
Не только один Эллис получил нужные ответы. Что бы ни происходило между ними дальше, Эллис определенно видел ее не такой, какой считали остальные мужчины.
В начале одиннадцатого телефон Эллиса залился трелью. Эллис взглянул на номер, поморщился и спросил без особого энтузиазма:
– Что вам нужно, Лоусон?
– Хотелось бы знать, какого дьявола ты затеваешь? – проворчал Лоусон. – Давненько от тебя ничего не слышно.
– Приятно знать, что по мне скучают.
Он отложил неопубликованную статью Белведера и опустился в кресло.
