Она набрала номер офиса Дэниэла, зная, что трубку возьмет его секретарь.
— «Линкрофт анлимитед». — Голос миссис Джеймсон был, как всегда, доброжелательно-деловым.
— Это я, Энни.
— Привет, Энни. Рада тебя слышать. Полагаю, ты хочешь поговорить с мистером Рейном? К сожалению, он только что ушел.
— Нет, — тут же ответила Энни. — Я не хочу с ним разговаривать. — Она быстро соображала. — Мне просто нужно знать его распорядок, чтобы кое-что скоординировать в своих делах. Я полагаю, в ближайшее время Оливер должен встретиться с Полом Шором?
— О да. Сегодня утром первым делом позвонила секретарь мистера Шора. Мистер Рейн и мистер Шор встречаются сегодня за ленчем.
Энни окаменела.
— Вот как?
— Собственно говоря, пока мы сейчас разговариваем, мистер Рейн находится на пути к клубу мистера Шора.
Энни охватило плохое предчувствие. По сути дела, она должна была признать, что все-таки существует небольшая вероятность правоты Сибил. Энни не хотелось верить в то, что Оливер строит планы, чтобы разрушить счастье Вэлери, но внезапно ей не захотелось полагаться на волю судьбы, ведь Оливер все-таки совсем недавно начал менять свои привычки.
Лучше наверняка знать, что ты в безопасности, чем потом пожалеть об этом.
— Вы говорите, они встречаются сегодня? — Энни стиснула в руках телефонную трубку и взглянула на часы. — Вы случайно не знаете, в каком именно клубе?
— Конечно, знаю, секретарь мистера Шора дала мне полную информацию, — Миссис Джеймсон продиктовала название закрытого клуба. — Это прямо в центре города.
— Спасибо. — Энни повесила трубку.
— Все в порядке? — спросила Элла.
— Да, — ответила Энни. — Я уверена, что все в порядке. Но будет лучше, если я удостоверюсь в этом лично. Вернусь после ленча.
Она схватила сумочку и стремительно выбежала из магазина. Клуб Пола Шора находился в нескольких кварталах ходьбы.
К сожалению, шел дождь.
Глава 14
Сверхъестественное чувство неприязни охватило Оливера, когда он вошел в обеденный зал клуба Пола Шора.
Когда-то его отец тоже был членом этого клуба. После его исчезновения Оливер впервые переступил знакомый порог. Сам Оливер, будучи слишком одиноким по натуре, не состоял членом ни одного из частных клубов. «Даже если бы я решил вступить в какой-нибудь клуб, — размышлял он, — то определенно не в этот». Ведь среди его членов был Пол Шор.
Как отметил про себя Оливер, за все эти годы здесь мало что изменилось, за одним, пожалуй, исключением. Сегодня за столами сидели несколько женщин в дорогих деловых костюмах. Очевидно, осада мужчин была в некоторой степени прорвана.
Но во всем остальном клуб выглядел так же, как»и в тот день, когда отец привел его сюда, чтобы выпить
По коктейлю в связи с днем рождения Оливера: ему исполнился двадцать один год. Он хорошо помнил тот день. Это был один из немногих случаев, когда они с отцом просто сидели и разговаривали друг с другом. Оливер не особенно помнил, о чем они говорили: Эдвард, кажется, спрашивал сына, как идут его занятия, Оливер с энтузиазмом, видимо, делился планами по поводу окончания университета — в общем, ничего примечательного. Они просто немного поболтали, как отец и сын.
Все выглядело, как и в тот день. Те же стены, отделанные панелями из богатого темного дуба, тот же легкий звон хорошего серебра и фарфора, который слышался издалека. По-прежнему атмосфера величия царила над столами, за которыми влиятельные граждане Сиэтла обсуждали политические и экономические проблемы Тихоокеанского побережья.
У Оливера судорожно сжался желудок, когда он проходил мимо стола, за которым они тогда с отцом сидели. Если бы Оливер предвидел будущее, что бы он мог сказать своему отцу? В его голове рождались страстные и гневные слова.
«Ты сукин сын, ты не можешь так поступить с нами. Не можешь просто уйти и оставить нас, подлец. Ты подумал о девочках? Они же будут в отчаянии. Теперь, когда нет мамы, ты — это все, что у них осталось. И у тебя есть двое маленьких сыновей, которые нуждаются в тебе. Натан и Ричард еще совсем малыши, им нужен отец. Черт возьми, в конце концов, ты нужен мне. Разве все мы ничего не значим для тебя? Разве тебя не волнует твоя семья, черт побери?»
Оливер подавил в себе безумный гнев и боль. Если бы он мог сейчас перенестись в тот день, когда сидел здесь с отцом, он бы не стал умолять его. Рука Оливера сжалась в кулак. «Я бы не стал умолять», — заверил он самого себя. Он бы не пожертвовал своей гордостью, чтобы постараться убедить Эдварда выполнить свой долг перед семьей.
Но в глубине души Оливер знал, что, будь хоть малейшая возможность уговорить отца остаться, он ради семьи встал бы даже на колени. Теперь, шестнадцать лет спустя, Рейн наконец посмотрел правде в глаза. Он никогда в своей жизни никого и ни о чем не просил. Но если бы он мог сейчас вернуться в тот день своего совершеннолетия, то постарался бы разорвать свою гордость в клочья и попытался бы остановить отца.
«Я сделал, как мне казалось, все возможное. Но часто я не был уверен в том, как мне следует поступить. Ты был им нужен, папа. Ты был их отцом. А ты оставил нас, как будто мы совсем ничего для тебя не значили».
Оливер боролся со слабостью, которая еще жила внутри него. Он старался усилием воли справиться с ней, но знал, что это чувство никогда не исчезнет. Ему придется с ним жить до конца своих дней.
— Мистер Рейн? — На пути Оливера возник метрдотель.
— Да.
— Мистер Шор ждет вас. Пожалуйста, следуйте за мной, сэр.
Пол Шор выбрал место около окна. Человек старой закалки, он сидел лицом к залу и спиной к стене. На столике перед ним стоял наполовину пустой бокал с мартини. Он резко кивнул головой, приветствуя Оливера, но руки ему не протянул.
— Принести вам что-нибудь из бара, мистер Рейн? — спросил официант.
Оливер взглянул на мартини Шора.
— Нет.
Что-то промелькнуло в глазах Шора, когда официант, передав им меню, отошел.
— Ну что, Рейн, много времени прошло.
— Правда? — Оливер не прикоснулся к меню.
— Похоже, разговор будет нелегким, не так ли? — Шор пригубил мартини, как будто набираясь сил.
Оливер рассматривал своего собеседника, оценивая теперь при свете дня то впечатление, которое он составил о нем в пятницу вечером. Никакого сомнения. Шор выглядел намного старше, чем в тот день, когда Оливер пришел к нему, чтобы выплатить долг.
И это был не только результат прошедших лет. На лице Шора отпечаталась усталость. И осторожность. Но за всем этим, как показалось Оливеру, читалась молчаливая просьба о перемирии.
Намек на не произнесенный вслух призыв — это все, что требовалось Оливеру. Это был сигнал о слабости, которую он сможет использовать в своих интересах.
