— Я далеко не такая наивная, какой ты меня считаешь, Оливер.
— Как сказать, — угрюмо улыбнулся Оливер. — Я хочу попросить прощения за те вещи, которые наговорил. Я был не прав, стараясь обвинить тебя в том, что ты якобы разрушила мой план, и я не вынудил Шора предотвратить этот брак.
Энни прижала рукопись Болта к груди. Ее улыбка была грустной.
— Почему ты изменил свое мнение?
— Сегодня за ленчем я вдруг отчетливо понял одну вещь.
— Какую же?
— Спустя столько лет до меня наконец дошло, что Пол Шор никогда не был истинной целью моего мщения. Он просто подменял собой настоящую цель.
— Твоего отца? — спросила Энни.
Тому, что она все правильно поняла, Оливер решил не удивляться, поскольку к этому надо уже привыкнуть.
— Да.
— Я понимаю. Отец бросил тебя, твоих братьев и сестер. И у тебя никогда не было возможности высказать ему то, что ты думаешь по этому поводу. Естественно, ты обратил свой гнев на ближайшую доступную цель — на Пола Шора, которого легко было обвинить, потому что он был частью того происшествия. Ведь так?
— Частично, — согласился Оливер.
Энни склонила голову.
— У тебя были все причины возненавидеть своего отца за его поступок в отношении своей семьи. Оливер смотрел, как открывается дверь лифта.
— Это правда, я ненавидел его за то, что он сделал с моей семьей. Но есть и более глубокие причины. Я ненавидел отца за то, что он сделал со мной.
— С тобой?
— Разве ты не понимаешь, Энни? — Выходя из лифта, Оливер достал ключ. — Благодаря Эдварду Рейну я стал тем, кем клялся никогда не становиться. Человеком, похожим на своего отца.
Глава 16
Ошеломленная тем, какую жестокую оценку дал себе Оливер, Энни застыла в дверях лифта. Буквально с открытым ртом она смотрела, как он, не оборачиваясь, идет по коридору. Лифт начал закрываться.
— Оливер, ты что, сошел с ума? — В последний момент она вновь обрела дар речи и способность двигаться и успела проскользнуть в узкую щель между закрывающимися дверями. — Ты вовсе не похож на своего отца.
— Откуда ты можешь это знать? Ты его никогда не видела. — Оливер просунул ключ и замок и открыл дверь пентхауса.
— То, что я никогда не встречалась с человеком, не означает, что я ничего о нем не знаю.
— Я бы предпочел это не обсуждать, если ты, конечно, не возражаешь, — попросил Оливер.
— Возражаю, и мы будем это обсуждать. Сейчас не подходящий момент, чтобы ты в очередной раз замкнулся в себе.
— Не нужно, Энни.
— Нет, нужно. — Сжимая рукопись Болта в руках, Энни ворвалась в дверь пентхауса за Оливером. Она обогнала его в широкой прихожей и встала перед ним как вкопанная. — Остановись. Мы должны поговорить.
Он окинул ее сверху вниз меланхоличным взглядом.
— Здесь нечего обсуждать.
— Здесь есть что обсудить. — Энни с шумом опустила рукопись Болта на черный мраморный столик и встала в решительную позу. — Твой отец был человеком, который смог бросить жену и пятерых детей, забыв про все свои обязанности. Ты бы никогда такого не сделал.
Усталым жестом Оливер размял шею.
— Дело не в этом.
— Нет, в этом. — Энни крепко схватила его за рубашку и встала на цыпочки, приблизив к Оливеру свое лицо. — Это самое важное. Спроси любую женщину, потерявшую мужа, или ребенка, которого бросил отец. Спроси любого кредитора, оставшегося с пустыми карманами.
— Энни…
— Вместо тога, чтобы отрицать это, Оливер, посмотри на себя. Посмотри, кем ты стал.
Его губы искривились в усмешке.
— Я смотрел на себя. И мне не нравится то, что я вижу.
— Тогда ты просто слеп. — Дергая его за рубашку, она хотела как бы встряхнуть Оливера, чтобы его рассуждения приобрели более здравый смысл. Однако Оливер был по-прежнему тверд как скала. Энни охватило отчаяние. — Ты хороший человек. Очень милый. Ты невероятно многого добился в жизни.
— Я лишь заработал немного денег — это ерунда. Мой отец тоже зарабатывал деньги.
— Деньги — это действительно ерунда. Главное, что ты спас свою семью, Оливер, смог поддержать ее статус. Твои братья и сестры получили прекрасную поддержку в жизни, потому что ты стал главой семьи.
— Энни, мне нужно работать. Она снова встряхнула его.
— Ты дал в свое время членам своей семьи то, в чем они нуждались больше всего — безопасность, уверенность, надежность. Они знали, что могут на тебя рассчитывать. Разве ты не знаешь, как это важно? Ну хорошо, пусть у тебя некоторые проблемы с общением, а у кого их нет? Мы справимся с этим, уверяю.
— Извини-ка. — Оливер взял Энни за талию, приподнял и отставил в сторону. Потом он прошел мимо нее по коридору к своему кабинету, не оглядываясь назад.
— Не смей уходить от меня, когда я с тобой спорю! — закричала Энни ему вслед.
— До этого ты ушла от меня, разве не помнишь?
— Это было совсем другое дело. И я не уходила от тебя, а просто пошла навестить Болта. — Энни устремилась за Рейном по коридору. — Оливер, последний раз тебе говорю, ты можешь вызвать раздражение, быть необщительным, бесчувственным и просто сложным время от времени, но ты не похож на своего отца.
Оливер подошел к двери своего кабинета.
— Ты сама не знаешь, что говоришь.
— Нет, знаю. — Энни внезапно почувствовала со страхом, что их судьба каким-то образом зависит от этого спора. Ее охватила паника. — Оливер, послушай меня.
— Ты уже достаточно сказала, Энни.
— Я знаю, что ты не похож на своего отца, ты меня слышишь? Я достаточно себя уважаю и слишком много знаю о твоем отце, чтобы когда-нибудь могла полюбить такого человека, как он.
Оливер застыл, держась за дверную ручку.
Энни показалось, что наступила вселенская тишина. Только сердце ее оглушительно стучало.
Как бы откликаясь на этот стук, Оливер очень медленно повернулся к ней. В его глазах бушевала буря чувств.
— Что ты сказала?
Внезапно у Энни пересохло во рту. Пульс бился так часто, что ей стало плохо. Хотелось иметь хоть маленькую передышку, чтобы собраться с силами. Но времени ей дано не было.
— Я говорю, что я люблю тебя.
— Ты меня любишь. — Оливер осторожно повторил эти слова, как будто проверяя, нет ли в них ошибок или неточностей.
— Да. — Энни выдавила дрожащую улыбку. — Бога ради, не утверждай, что ты этого не знал.
— Откуда мне было знать? — Он всматривался в ее лицо. — Ты же никогда не говорила об этом.
