– И все-таки я вас не понимаю. – На этот раз Олег
Константинович действительно удивился. И испугался. Похоже, что он все-таки
недооценивает все эти спецслужбы, которые продумывают свои ходы даже не на два
шага вперед, а гораздо дальше.
– У них могут быть расхождения, – сказал генерал, – и тогда
они начнут играть друг против друга. Ведь после изменения Конституции у
президента появился шанс на третье избрание. И ему нужен человек, которому он
может абсолютно доверять.
– Что вы сказали, генерал Костенко? – Погребняк подумал, что
игра зашла слишком далеко, и машинально произнес фамилию своего собеседника.
– Не нужно вслух произносить мою фамилию, – холодно напомнил
генерал. – До свидания. И подумайте над моими словами.
Костенко развернулся и ушел. Было заметно, что он не совсем
доволен состоявшимся разговором. Вероятно, потому, что сказал слишком много для
высокопоставленного сотрудника бывшего КГБ.
Когда он ушел, Олег Константинович повернулся, чтобы пройти
к своему автомобилю. Он думал о загадочных словах генерала. Интересно, каким
образом они сумеют разыграть свою партию, чтобы убрать сразу двух политиков
федерального значения? Какую сложную комбинацию придумают на этот раз?
Глава 7
Петр Наливайко был человеком веселым и добрым. Сказывалась и
его фамилия, над которой окружающие шутили с самого его детства, и его
профессия шеф-повара престижного киевского ресторана «Шинок». Сначала такой
ресторан возник в Москве, где пользовался бешеной популярностью не только у
приезжих украинцев. Гостей из многих стран привозили в этот ресторан, чтобы
угостить настоящей украинской горилкой, незабываемым борщом, многочисленными
закусками и даже новозеландской бараниной, неведомым образом оказавшейся в его
меню. Это было очень симпатичное заведение, решенное в стиле лубочных
ресторанов, с интересной и вкусной кухней. Правда, московские цены
соответствовали не его антуражу, а ресторанам самой высшей категории столицы
России. А через несколько лет было решено открыть такой же ресторан и «на
родине», в Киеве. Так рядом с Крещатиком появился уже знакомый россиянам
«Шинок».
Петр Петрович был в Киеве известным человеком, отдавшим
кулинарному делу тридцать пять лет из своих пятидесяти трех. Сразу после
окончания техникума он попал по распределению в столовую небольшого
ремесленного училища и с тех пор трудился только на кухне. Лицо у него стало
рыхлым, розовым, мясистым, какое бывает у поваров, простоявших большую часть
жизни у плиты. Ведь различные пары оставляют на коже зримые следы. А еще он был
спокойным и наблюдательным человеком – иначе нельзя работать на такой
ответственной должности. Достаточно немного пересолить или перепутать соусы – и
блюдо получится совсем другим.
Петр Петрович любил свою профессию. Он перешел в киевский
«Шинок» полтора года назад, и с тех пор количество гостей увеличилось здесь
почти вдвое, а ресторан стал такой же местной достопримечательностью, какой был
его тезка в Москве. Накормив за свою жизнь несколько сотен тысяч человек,
Наливайко между тем был очень одинок. Жена ушла от него еще лет тридцать назад,
хотя он прекрасно готовил и не разрешал ей появляться на кухне. Но нужно отдать
должное Петру Петровичу: горевал он недолго. С тех пор в его жизни было
несколько женщин, но уже к сорока годам он почувствовал, что потребность в
общении с ними исчезает и вся его страсть, все эмоции постепенно
трансформировались в возможность самореализоваться на кухне.
К пятидесяти двум годам Наливайко получил славу настоящего
кудесника и знатока украинской кухни. Именно поэтому он так ревниво следил за
приготовлением всех основных блюд и постоянно внимательно наблюдал за работой
своих многочисленных помощников.
В тот день в ресторане должен был состояться банкет, о
котором его заранее предупредил директор. Ожидалось большое количество гостей,
а среди них – очень влиятельные особы. Обычно в таких случаях директор лично
просил Петра Петровича проследить за качеством подаваемых блюд. Наливайко
приехал в шесть часов, и его громкий, но визгливый и тонкий голос разносился по
всей кухне.
Очевидно, все было в порядке, так как заглянувший на кухню
директор поднял большой палец, выказывая полное одобрение. А еще через два часа
директор появился снова и попросил Петра Петровича пройти в небольшой отдельный
кабинет, где обедали обычно небольшими компаниями, и познакомиться с гостями,
которые пожелали лично поблагодарить повара за его мастерство. Наливайко
никогда не отказывал клиентам в такой скромной просьбе. Народ должен знать
своих героев, справедливо рассуждал он.
Он надел свежий фартук и пошел в небольшой кабинет, чтобы
познакомиться с очередными гостями. Из банкетного зала доносились голоса
гостей. Там собралось человек пятьдесят. Но туда шеф-повара обычно не звали.
Петр Петрович знал психологию гостей. Когда их собиралось так много, они не
могут себе позволить вызвать шеф-повара и поблагодарить его за мастерство,
поскольку это считается проявлением ненужной сентиментальности или
залихватского панибратства. Ни то, ни другое в среде высоких чиновников не
приветствовалось. А вот когда за столом всего несколько человек, они с
удовольствием общаются с персоналом ресторана, обещая побывать здесь еще раз.
Петр Петрович вошел в кабинет и посмотрел на гостей. Их было
четверо – неизвестные ему мужчины, двое из которых с ярко выраженной южной
внешностью греков или турков. Он часто встречал таких людей с длинными носами,
темными курчавыми волосами, сильными мускулистыми руками и большими глазами
навыкат в Одессе и в Крыму.
Эти двое иностранцев, похожие друг на друга как родные
братья, смотрели на шеф-повара с явным одобрением. Двое других мужчин были явно
из местных. Один – высокого роста, худой, с гуляющим кадыком на длинной шее и
немигающими светлыми глазами. Другой – среднего роста, с редкими рыжеватыми
волосами и глазами неопределенного мутного цвета. Все четверо замолчали, когда
директор ресторана и Наливайко вошли в кабинет. Директор ресторана Вадим
Овчаренко – человек небольшого роста, лысоватый, с бегающими маленькими
глазками на вытянутой мордочке – работал в системе общепита много лет и был
известен всему Киеву своей осторожностью и многочисленными связями. Приведя
шеф-повара к кабинету, он сначала аккуратно постучал, потом осторожно вошел
первым и только после этого пригласил войти Петра Петровича.
Двое иностранцев начали громко переговариваться между собой,
и Наливайко понял, что они греки, поскольку греческий язык немного понимал.
Двое других гостей из местных благоразумно молчали, лишь переглядываясь друг с
другом.
– Вы молодец, – сказал один из греков, обращаясь к повару.
По-русски он говорил с сильным акцентом, но все было понятно. – Нам очень
понравилась ваша приготовка. Я правильно говорю?
– Почти, – улыбнулся Петр Петрович. Ему было приятно, что
его искусство оценили иностранцы.
– Мы хотим вас благодарить, – продолжал тот же греческий
гость, – здесь, в Киеве, не так много хороший ресторан. – И он неожиданно
достал из кармана розовую купюру в пятьсот евро, очевидно, считая, что такая
бумажка произведет на шеф-повара должное впечатление. Он ведь не знал характера
Петра Петровича Наливайко.
