В пятницу вечером Ольга Пархоменко доложила премьер-министру
о предварительных итогах проведенного ею расследования. Ермакович слушал
мрачно, словно его самого обвиняли в этих хищениях. Когда Пархоменко начала
перечислять зарубежные счета Равицкого и Федченко, он, не сдержавшись, стукнул
кулаком по столу.
– Подонки, – зло пробормотал он, – вот как ловко устроились.
Столько денег награбили, а у нас люди нищенскую пенсию получают.
– Судя по всему, они работали с этими греками довольно давно
и очень неплохо, – заявила Ольга Павловна.
– Ясно, – кивнул премьер. – Успеете закончить проверку в
воскресенье?
– Успеем, конечно. Но мы пока не нашли ни одного факта
причастности убитых к бюджетным поступлениям. Это, скорее всего, вымысел нашей
оппозиции. И естественно, нет ни одного вашего личного указания ни одному из
них о каких-либо переводах.
– Думаешь, наша оппозиция не знает, что правительство
непричастно к этому скандалу? – усмехнулся Ермакович. – Они абсолютно точно
знают, что мы не замешаны ни в каких махинациях, но в политических целях им
важно обвинить наше правительство и лично меня во всех смертных грехах.
– Вы все-таки хотите выступить в Верховной раде? – осторожно
поинтересовалась Пархоменко.
– Конечно. Я не стану смотреть, как они будут полоскать наше
правительство. Что-нибудь еще?
– Да, – кивнула Ольга Павловна. – Возможно, это мои личные и
очень субъективные ощущения, но некоторое чувство недопонимания ситуации у меня
осталось.
– В каком смысле? – не понял премьер.
– Дело в том, что я использовала для проверки наших самых
опытных специалистов. И в какой-то момент мы решили послать запрос в нашу
службу безопасности на погибших сотрудников. Вернее, мы послали запрос в МВД, а
они переадресовали его в службу безопасности, объяснив, что все материалы на
погибших находятся там.
– Ну и что?
– Ответ от них мы получили в тот же день, – пояснила
Пархоменко. – Так оперативно и быстро наши спецслужбы никогда еще не работали.
У меня появилось такое ощущение, словно они ждали нашего запроса.
Ермакович, и без того мрачный с самого начала разговора,
нахмурился еще больше. Но произнес только одно слово:
– Продолжай…
– Все материалы у них были подобраны заранее, – убежденно
заявила Ольга. – На проверку таких фактов, как существование зарубежных счетов
и вилл, должно было уйти как минимум месяца два. А это значит, что наша служба
безопасности уже давно занималась, как они говорят, «разработкой» Федченко и
Равицкого. Более того, прислав нам материал, они не скрыли, что первый его экземпляр
был отправлен в президентский аппарат по запросу Олега Константиновича
Погребняка.
Ермакович все еще молчал.
– Если собрать все факты воедино, – безжалостно продолжила
Ольга, – и проанализировать их, то мы получаем следующую картину. Наша служба
безопасности уже давно следила за деятельностью этих двоих. Их контакты с
криминальными кругами на Западе не были для нее секретом. Однако в каких-то
определенных целях их до поры до времени не трогали. И когда они погибли в
ресторане вместе с двумя греками, неожиданно появилась фотография, на которой
вы рядом с одним из них. Отсюда можно сделать определенный вывод. Кому-то в
службе безопасности нужно так, чтобы оба убитых сотрудника оказались связаны с
вами. Таким образом, их деятельность в первую очередь была направлена не на
решение криминальных задач, а на дискредитацию нашего правительства. Если у
службы безопасности было столько информации насчет этой пары, почему они
своевременно не приняли мер? И почему так оперативно передали в администрацию
президента всю информацию по незаконной деятельности погибших сотрудников?
Она замолчала, глядя на премьера. В такие минуты он часто
сохранял спокойствие. Обычно взрывной и энергичный, в сложные моменты Виктор
Викторович умел собираться и сдерживаться, от чего еще больше чувствовалась его
сила. Он встал. Прошелся по кабинету. Затем повернулся к Пархоменко:
– У тебя все?
– Пока да. Но мы еще работаем.
– У тебя есть конкретные факты о работе Равицкого и Федченко
за последний год?
– Очень мало. За это время их деятельность как раз почему-то
несколько угасла. Конкретных фактов нет…
– Будут, – зло прошептал Ермакович. – Если понадобятся
факты, их тут же найдут, только для того, чтобы обвинить нас в сокрытии денег и
потребовать отставки правительства. Продолжайте работать, у меня должна быть
вся информация уже послезавтра.
– Мы работаем, – кивнула Пархоменко. – А вы еще просили меня
уточнить насчет введения идентификационных номеров для налогоплательщиков. В
общем, это общемировая и общеевропейская практика. Сейчас во всем мире вводятся
эти номера для облегчения работы налоговых служб. И наше Министерство финансов,
и налоговая служба считают, что их введение ускорит процесс перехода нашей
страны на европейские нормы отчетности. Но здесь есть один важный момент.
– Что еще?
– В России и на Украине церковь против введения таких
идентификационных номеров. Считается, что людей нельзя помечать цифрами. И наша
оппозиция, похоже, готова использовать настроения верующих, утверждающих, что
это сатанинские знаки и цифры.
– Готовы призвать в союзники даже дьявола, только бы прийти
к власти, – в сердцах заметил премьер. – Когда вы собираетесь ввести это
новшество?
– Во вторник. Уже подготовлено решение правительства. Вы
ведь знаете, что мы согласовали его со всеми заинтересованными службами. Но
наша оппозиция…
– Скажи, чтобы готовили документы, – перебил ее Ермакович. –
Нельзя выглядеть посмешищем в глазах Европы. Нужно становиться более
цивилизованными.
– Хорошо. – Ольга поднялась. Рядом с премьером она выглядела
маленькой девочкой – несмотря на достаточно высокий для женщины рост, она
доставала ему только до плеча.
– Я все сделаю, – улыбнулась Пархоменко. Ермакович ей
нравился, нравился всегда, как обычно нравятся женщинам высокие и сильные
мужчины, привлекая их своей энергетикой, непреклонным характером.
– Спасибо, – мрачно отозвался он и прошел к столу, чтобы
снова заняться бумагами.
– Виктор Викторович, – неожиданно обратилась к нему Ольга, –
вы думаете, что все это спланировано?
– Не думаю и думать не хочу. – Он поднял голову и посмотрел
ей в глаза. – Мне работать нужно, а не дурацкими интригами заниматься, если
даже кто-то решил таким образом меня свалить.
– Понимаю. – Она закусила губу, чтобы не улыбнуться. Вот
поэтому он так нравится ей. Прямой, не сдающийся ни при каких обстоятельствах.
И с такой биографией…
